Лабиринт Просперо - Антон Чиж

Госпожа Стрепетова оказалась крепким орешком.

– Вы ничего не докажете! – заявила она.

– Ничего не собираюсь доказывать, – ответил Ванзаров. – Вас полиция будет допрашивать, задержат до выяснения, так что вашей карьере конец. Даже если выкрутитесь. Кто пустит на священную театральную сцену вероятных преступников?

– Никто! – согласился Лебедев. – Лично об этом позабочусь…

– Вы не имеете права… – Стрепетова держалась из последних сил.

– А господин Лебедев закон нарушать не будет. Шепнет кому надо, и гастроли в Иркутск и Оренбург вам обеспечены. Ближе к столицам все равно не подпустят…

Мадам Стрепетова еще хотела что-то заявить, но губка ее задрожала и она зажала рот платочком. Сейчас женские слезы были бессильны. Ванзаров не заметил их.

Зато Стрепетов выкинул белый флаг.

– Мы можем договориться?

– Это зависит от вашей откровенности, – сказал Ванзаров.

– Да, конечно… – Он был готов на все.

– Только одни вопрос: кто вас нанял?

Стрепетов глянул на жену. Нина Васильевна не справлялась со слезами.

– Мы не знаем, – ответил он. И поторопился добавить: – Поверьте, это чистая правда…

Дело оказалось вот в чем. Несколько дней назад супруги получили щедрое предложение. Ангажемент состоял в том, чтобы сыграть обычных людей в обстановке сестрорецкого «Курорта». Для этого – полный гардероб для мужа и жены и щедрый аванс. Полный расчет после возвращения в столицу. Послание они получали с курьером. Согласием должен был стать букет роз на окне – условленный знак. Предложенных денег не заработать и за три года. Риска никакого, Стрепетова выставила вазу с розами. На следующее утро тот же курьер принес другое письмо. Супругам следовало прибыть в заранее снятый номер гостиницы «Версаль», где было приготовлено все для их поездки. Включая одежду, билеты на утренний поезд и чек аванса. Письма следовало сжечь перед отъездом. Что они исполнили без сомнений.

– Роли вам подробно расписали? – спросил Ванзаров.

– Лучше не придумать, как в пьесе, – ответил Стрепетов. – Так и шли по-написанному. Только вот четвертый конверт стал сюрпризом…

– Тут играть нельзя, тут надо верить в свою смерть.

– Мы все же надеемся, что актеров не отравят…

– Зря! – сказал Лебедев со злорадной улыбкой.

Стрепетова зарыдала в голос. Муж не мог ее утешить, сам еле держался.

– Как же так… Зачем же нас… – проговорил он.

– Что в ваших ролях про меня было написано? – спросил Ванзаров.

– Про вас там ничего не было. Нине полагалось сказать про призрак, если ее спросят.

– Значит, вы знали, что старушка Лилия Карловна и Веронин будут убиты.

– Нет, не знали! Клянусь вам! – Стрепетов готов был душу наизнанку вывернуть, чтоб ему поверили.

– Верится с трудом…

– Там ведь как было написано: когда мадам Дворжецкая пойдет на процедуру, Нине надо было увязаться за ней, сесть в очередь. А мне – когда Веронин пойдет на ингаляцию. Кто же знал, что у них слабое здоровье…

– А про мистера Маверика?

– И того проще: сказано было не лезть ни во что…

– Как вам, Аполлон Григорьевич, пьеса?

– Это похлеще танцев в перьях будет! – сказал Лебедев. – Не дам им за это противоядия. Пусть умрут в муках.

– Будьте милосердны… – Стрепетов бухнулся на колени. – Пощадите…

Это было совершенно недопустимо. Ванзаров потребовал немедленно прекратить дурной спектакль. Криминалист тоже получил свой осуждающий взгляд: нельзя так шутить над актерами, они же, как дети, во все верят.

– Господин Стрепетов, разве не узнали вашего загадочного курьера? – спросил Ванзаров.

– Да как его узнаешь… – Муж хлюпал носом и утирал слезы, не хуже жены. – Закутан в бекешу, весь в снегу. Нос один торчит…

– С прыщом.

– Именно так…

– Прошу не покидать номер до моего распоряжения, – сказал Ванзаров и, не прощаясь, вышел. Он не стал поддаваться мольбам «что же с нами будет», предоставив Лебедеву пригрозить пальцем.

– Вот ведь жулики в перьях! – сказал он, когда дверь в номер закрылась. – Жалько их, денег хотели заработать. Актеры ведь.

– На жалость времени не осталось. Пора нам познакомиться с курьером и его прыщавым носом… – сказал Ванзаров и саданул кулаком в дверь. – Лотошкин, откройте…

Створка немного приоткрылась и встала, во что-то уткнувшись. В щель потянуло сквозняком. Чтобы открыть, пришлось надавить.

Номер промерз. Окно, неплотно притворенное, раскрылось, впуская мороз. В комнате никого не было. Если не считать тела, лежащего ничком. Лебедев потребовал не мешать. Тронул пульс на горле, приоткрыл веко.

– Жив, сильный обморок…

– Сбежал ваш актер, Аполлон Григорьевич… – сказал Ванзаров. – Вещи бросил и сбежал. Ничего, в снегу далеко не убежит.

С пола послышался тяжкий стон. Францевич сидел, свесив голову. Он морщился от пузырька, который Лебедев совал ему под нос. Издалека запах был ужасающий. Ротмистр, ощутив его вблизи, пришел в себя. Потрогал затылок и опять застонал.

– Сзади напали? – спросил Ванзаров.

– Угодил в ловушку, – ответил Францевич, морщась, досталось ему основательно. – Услышал, что окно открывает, рама с треском поддавалась, потребовал открыть, меня впустили, ну и тут… Как в темноту провалился.

– Подняться сможете?

Не без помощи Лебедева ротмистр встал, его пошатывало. Но от дальнейшей помощи отказался: для офицера корпуса жандармов удар по голове – пустяк. И говорить не о чем.

– У входа караулить буду, – сказал он, все же придерживаясь за стену. – Оружие при мне.

Действительно, преступник не покусился на револьвер. Что в его положении было опрометчиво.

– Аполлон Григорьевич, пакуйте саквояж, – последовал приказ.

– Куда прикажите?

– В погоню, естественно, – сказал Ванзаров и показал пример, как должен бегать частный сыщик. Или чиновник сыска в отставке. Кому как нравится.

Сценический материал

Из комедии «БУРЯ» Вильяма Шекспира

для испытания господ артистов, желающих поступить в частные провинциальные театры, рекомендованный Министерством просвещения циркуляром № 467-Бис-05 лит. А

(на три лица, из коих одно должно быть испытуемым на место, а прочие – актеры означенной труппы)

МИРАНДА

Что это? духъ!О Боже, какъ онъ смотритъ вокругъ себя!Повѣрь мнѣ, мой отецъ,Хоть облеченъ въ чудесную онъ форму,Но это духъ!

ПРОСПЕРО

Нѣтъ, дочь, онъ ѣстъ и спитъИ чувствуетъ, подобно прочимъ людямъ.Тотъ юноша, который тамъ стоитъ,На кораблѣ погибшемъ былъ съ другими,И если бы печаль – червь красоты —Его теперь собою не снѣдала,Красавцемъ бы его ты назвала.Товарищей онъ всѣхъ своихъ лишился —И въ горести теперь онъ ищетъ ихъ.

МИРАНДА

Готова я божественнымъ созданьемъЕго назвать.Въ природѣ ничегоПрелестнѣе его я не видала!

ПРОСПЕРО

(въ сторону)

Такъ все идетъ, какъ я душой желалъ!

ФЕРДИНАНДЪ

Должно быть, вотъ богиня,Которой служитъ этихъ пѣсенъ хоръ.Не откажись моей молитвѣ внять:Скажи мнѣ, ты ль на островѣ живешь, —И научи, что долженъ дѣлать я?Но первая къ тебѣ моя молитва,Хотя ее я послѣ произнесъ,Откройся мнѣ, о чудо изъ чудесъ, —Ты созданная дѣва или нѣтъ?

МИРАНДА

Не чудо я, но дѣва, безъ сомнѣнья!

ФЕРДИНАНДЪ

Когда руки и дѣвственности вашейОтъ васъ никто еще не получилъ,То я готовъ васъ сдѣлать королевой Неаполя.

ПРОСПЕРО

(въ сторону)

Они теперь во власти другъ у друга;Но надобно немножко затруднитьИхъ счастiе, чтобъ легкость достиженьяНе сбавила для нихъ его цѣны.

(Фердинанду)

Я требую, чтобъ слушалъ ты меня.Ты званiе высокое присвоилъ,Но не тебѣ оно принадлежитъ.На островъ мой ты, какъ шпiонъ, прокрался,Чтобъ у меня хитро похитить то,Чѣмъ я одинъ законно здѣсь владѣю.

ФЕРДИНАНДЪ

Нѣтъ, нѣтъ, клянусь!

МИРАНДА

Въ такомъ чудесномъ храмѣНе можетъ быть дурного ничего!

ПРОСПЕРО

Скорѣй, иди за мною!Измѣнникъ онъ: ни слова за него!

66

Стояла звездная ночь. Чистое небо после бури было темно и глубоко. Под ним лежало бескрайнее поле снега, условно разделяемое на залив и санаторий с парком. В ранней темноте белые холмы казались непроходимы. Куда бежать человеку, когда нет выхода? Ответ на вопрос зависит от человека. Ванзаров вовремя подумал об этом и затормозил «на всем скаку». Лебедев еле увернулся, чтобы не снести замерзшего друга.

– Что случилось? – тревожно спросил он.

– Думаю, – последовал ответ.