Шипы близкой дружбы - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему ненавистной? На этот вопрос Тимьяновы старшие ответить бы не смогли. Ведь им было известно только то, что сын ушёл от жены и попал в беду, посетив её подругу. Много это или мало не могут судить те, кто не был на месте родителей Эрнеста. Думать о том, что было бы, узнай они всю правду, не хочется.
Глава 21
Теперь Мирославе предстояло самое важное – уговорить соседку Елены Гульковой Екатерину Григорьевну Еловецкую позвонить домработнице Гульковой. Говорить по телефону с Сориной она собиралась сама.
Неожиданно для Мирославы Еловецкая обрадовалась её приходу.
– Вы проходите, – пригласила она детектива сразу же в квартиру. И на ходу призналась: – Я всякий раз, как проходила мимо столика, – она кивнула на журнальный столик, на котором лежала визитка Мирославы, – всё порывалась вам позвонить.
– Отчего же не позвонили? – мягким голосом спросила детектив.
– Сама не знаю. Мысли лезут в голову скопом и толкутся там, как просители в приёмной чиновника.
Мирослава невольно улыбнулась этому забавному сравнению.
– И о чём же вас просили ваши мысли?
– Они спорили между собой, – со вздохом призналась Екатерина Григорьевна. – Одни уговаривали меня позвонить Дусе, убеждали, что нехорошо будет, если она не приедет на похороны Леночки. А другие говорили, что мне больше всех надо и если Дуся скопытится, то я одна виновата буду.
– И что же вы решили?
– Ничего пока, – призналась Еловецкая.
– Если бы вы сами оказались на месте Сориной, то как бы хотели, чтобы с вами поступили? Сказали правду или замалчивали?
– Правду, – не задумываясь ни на минуту, ответила женщина.
– Вот видите! Тем более что правда Евдокии Семёновне всё равно рано или поздно станет известна.
– Что же делать, что же делать? – запричитала женщина.
– Звоните!
Екатерина Григорьевна застыла на месте, словно превратившись в соляной столб.
– А говорить я буду с ней сама, – сказала Мирослава.
– Если только так, – нерешительно проговорила женщина.
– Так и только так! – подтвердила Мирослава принятое решение.
– Тогда я звоню! – решилась наконец Еловецкая и набрала номер мобильника Сориной.
– Здравствуй, Дуся, – нерешительно проговорила Еловецкая.
По возникшей паузе стало понятно, что Сорина в растерянности.
– Это вы, Екатерина Григорьевна? – проговорила она наконец. – Здравствуйте. Что-то случилось? Я хотела Лене позвонить, да замоталась здесь.
– С тобой хочет поговорить детектив, – ответила соседка.
– Детектив? – ахнула Сорина.
Но Еловецкая уже передала трубку Мирославе и та, не давая женщине опомниться, проговорила:
– Здравствуйте, Евдокия Семёновна, вы не могли бы прямо сегодня вылететь самолётом домой? Я имею в виду по месту вашей работы.
– Зачем? – переполошилась Сорина. – Что случилось? Где Леночка? Она в больнице?
– Евдокия Семёновна, нам с вами лучше всё обсудить на месте при личной встрече. Вы же понимаете, что это не телефонный разговор.
– Понимаю, – ответила сбитая с толку напором детектива женщина, хотя на самом деле ничего не понимала. Через несколько секунд Сорина сказала: – Я приеду поездом.
– Это долго, – заметила Мирослава.
– Но я боюсь летать самолётом.
– На самом деле это не так страшно, как вам кажется.
Снова воцарилась пауза. Мирослава была готова к тому, что не будет спорить и убеждать женщину, что самолётом быстрее, чтобы не нагнетать обстановку. Она просто ждала.
– Хорошо, – решилась Сорина. – Я возьму билет на первый же самолёт и прилечу.
– Перед вылетом позвоните мне или Екатерине Григорьевне.
– Я лучше Екатерине Григорьевне, – проговорила Сорина.
– Договорились. – Мирослава отключилась и обернулась к Еловецкой: – Екатерина Григорьевна, как только Сорина сообщит вам время вылета и номер борта, сразу же перезвоните мне.
– Можете не сомневаться, – заверила её Еловецкая.
– У меня даже мысли не возникало усомниться в вас, – дружелюбно улыбнулась Мирослава.
– Бедная Дуня, – проговорила Екатерина Григорьевна.
– Да, её очень жаль. Но мы с вами поступили правильно. Она хотя бы будет присутствовать на похоронах дорогого ей человека.
– А если Дуня о чём-то спросит меня по телефону? – спохватилась Екатерина Григорьевна.
– Притворитесь, что плохая связь и по-быстрому отключитесь.
Еловецкая тяжело вздохнула.
– Тут уж ничего не поделаешь, – проговорила ей в утешение Мирослава.
Следствие до сих пор не выдало родственнице труп Гульковой, хотя исследовать там особо было нечего.
Мирослава подозревала, что Наполеонов тянул с разрешением, втайне надеясь, что Сорина вот-вот прибудет в город каким-то чудесным образом. Возможно, что теми же чувствами терзалась и двоюродная сестра Гульковой Людмила Лунёва, не особо тормоша следователя. Так или иначе, Евдокия Семёновна скоро окажется в этой квартире.
Мирослава заторопилась домой, где узнала, что ей звонил Наполеонов, ругался, из-за того что её сотовый выключен и он не может до неё дозвониться.
– Я не отключала мобильник, – удивлённо проговорила Мирослава.
– Значит, Шура просто не в духе, – так своеобразно утешил её Морис.
Поздно вечером позвонил адвокат Белозерский и после короткого приветствия сразу с места в карьер начал:
– Что я должен спросить у Эрнеста Тимьянова?
– Значит, Тимьяновы старшие наняли-таки тебя для защиты сына?
– Точно так, только мне сегодня не до светских учтивостей. Еле на ногах держусь, – пожаловался Ян.
– Извини. – Больше ни на что не отвлекаясь, Мирослава подробно и в то же время кратко изложила ему всё, что ей необходимо узнать от его подопечного.
– Понял. Доброй ночи тебе и всем твоим домашним.
– Взаимно, Янчик, – проговорила Мирослава и отключила связь.
Тут же зазвонил стационарный телефон. Трубку снял Морис и только начал он своё обычное:
– Детективное агентство «Мирослава»… – как трубка заорала голосом Наполеонова:
– До вас вообще дозвониться невозможно!
Морис хотел сказать, что и стационарный, и его мобильный были свободны, но куда там, как говорится, Шуру понесло.
Мирослава, догадавшись, в чём дело, выхватила трубку из рук Мориса и спросила насмешливым голосом:
– Шура, ты чего раскудахтался?
– Я вам не петух!
– Ну да.
– В смысле не курица!
– Принято к сведению.
– Ты что, издеваешься надо мной, что ли? – спросил он подозрительно, сбавив при этом обороты.
– Просто никто не любит, когда на него кричат.
– А чего у тебя мобильник опять был занят?
– Я разговаривала с Яном.
– Белозерским.
– Догадливый ты мой.
– Чего тут догадываться-то! Опять за моей спиной плетёте интриги.
– Ну что ты, Шурочка, как можно! Ты хотел мне что-то сказать? – напомнила она.
– Хотел!
– Говори.
– Ты зря старалась!
– В смысле?
– Шерсть, которую ты выдрала у шпица Зинаиды Васяниной…
– Я не выдирала, – перебила она его, – а сняла.
– Не важно! Она совпадает с той, что нашли в доме у Гульковой. Но на время убийства у всех троих Васяниных железобетонное алиби.
– Поверю тебе на слово.
– Если делать нечего, – заметил
