The Cold War: A New History - Джон Льюис Гэддис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доказательства того, что бывшие сотрудники ЦРУ входили в состав подразделения "водопроводчиков", а также того, что Никсон добивался от Агентства сотрудничества в организации прикрытия, привели к давлению изнутри организации, направленному на проверку потенциально незаконной деятельности, и к проверке извне, которая должна была ее разоблачить. В декабре 1974 г. газета New York Times сообщила, что в период правления Джонсона и Никсона ЦРУ осуществляло собственную программу внутреннего наблюдения за антивоенными демонстрантами, включавшую как прослушивание телефонных разговоров, так и перехват почты. Директор Центральной разведки Уильям Колби незамедлительно подтвердил эту информацию, признав, что Агентство нарушило свой собственный устав, запрещавший деятельность внутри США, и что оно нарушило закон.
Вскоре последовало назначение трех комиссий - президентской и по одной в Сенате и Палате представителей - для расследования злоупотреблений C.I.A. Благодаря сотрудничеству Колби "скелеты" Агентства - заговоры с целью убийства, операции по слежке, скрытые субсидии, связи с Уотергейтом, попытка предотвратить приход к власти конституционно избранного правительства в Чили - были выставлены на всеобщее обозрение. Как и в последние годы пребывания Никсона у власти, перед страной вновь встал вопрос о том, должны ли или даже могут ли Соединенные Штаты придерживаться в борьбе с холодной войной стандартов, отличных от тех, которые они готовы принять у себя дома.
События в Чили поставили эту дилемму наиболее четко. В сентябре 1973 г. в Сантьяго произошел успешный военный переворот. Альенде погиб - вероятно, в результате самоубийства, а у власти осталось надежное антикоммунистическое правительство во главе с генералом Аугусто Пиночетом. Прямое соучастие ЦРУ так и не было установлено, но Никсон и Киссинджер открыто приветствовали этот исход и стремились сотрудничать с новым чилийским лидером. Однако к тому времени, когда в 1975 г. началось расследование деятельности ЦРУ, правительство Пиночета заключило в тюрьму, подвергло пыткам и казни тысячи сторонников Альенде, среди которых были и американские граждане. В Чили, которая долгие годы была демократическим государством, теперь установилась одна из самых репрессивных диктатур, которые когда-либо видела Латинская Америка.
То, что Соединенные Штаты сделали в Чили, мало чем отличалось от того, что они сделали двумя десятилетиями ранее в Иране и Гватемале. Но 1970-е годы - это не 1950-е: как только появилась информация о том, что администрация Никсона пыталась не допустить Альенде к власти, на которую он был избран, и пыталась сместить его, когда он там оказался, "правдоподобное отрицание" стало невозможным. Это делало неизбежными вопросы об ответственности. Мог ли Альенде остаться у власти, если бы не было американской кампании против него? Сохранил бы он при этом демократические процедуры? Должны ли были Соединенные Штаты воздерживаться от осуждения злоупотреблений Пиночета в той мере, в какой они это сделали? Если бы они приложили больше усилий, то смогли бы их остановить? Однозначных ответов нет и сегодня: Роль Вашингтона в чилийских ужасах остается предметом жарких споров как среди историков этих событий, так и среди их участников55 .Однако в то время было ясно, что разрешение ЦРУ действовать без ограничений привело к тому, что действия в Чили, по собственному признанию, не выдержали проверки "дневным светом". Они не могли быть оправданы, когда были выставлены на всеобщее обозрение.
В ответ на это Конгресс запретил действия, которые в будущем могут привести к подобным результатам. В качестве примера он выбрал Анголу, бывшую португальскую колонию, где в 1975 г. шла трехсторонняя борьба за власть, причем конкуренты обращались за поддержкой к США, Советскому Союзу и Китаю. После Вьетнама прямое американское военное вмешательство было невозможно: тайное финансирование проамериканского Национального фронта освобождения Анголы казалось единственным возможным вариантом. Но поскольку ЦРУ находилось под пристальным вниманием, не было никакой возможности организовать это без одобрения лидеров Конгресса, а как только с ними были проведены консультации, план стал явным, а противодействие ему - интенсивным. Поскольку злоупотребления имели место в Чили и других частях света, Сенат в декабре 1975 г. проголосовал за отказ от тайного использования средств в Анголе, несмотря на вероятность того, что это действие по умолчанию оставит страну под влиянием Москвы. Это было, по словам Форда, "уклонение от ответственности", которое имело бы "самые серьезные последствия для долгосрочного положения США и для международного порядка в целом".
Как оказалось, это было преувеличением. Советский Союз был неохотно втянут в Анголу своим кубинским союзником и мало что извлек из этого опыта. А вот то, что произошло в Вашингтоне, имело большое значение: недоверие между исполнительной и законодательной ветвями власти было настолько глубоким, что Конгресс США принимал законы - всегда грубые инструменты, ограничивающие использование военного и разведывательного потенциала Соединенных Штатов. Создавалось впечатление, что страна стала своим злейшим врагом.
VI.
Если Белый дом, Пентагон и ЦРУ не стоят выше закона - а ведь если бы правовые стандарты могли измениться, чтобы гарантировать это, - то можно ли было бы обеспечить подотчетность всего американского внешнеполитического курса какому-то сравнительно независимому набору моральных норм? Означало ли обучение "не быть хорошим... по необходимости" отказ от всякого представления о том, что значит быть "хорошим", работая в рамках международной системы времен "холодной войны"? И какое место во всем этом занимает разрядка?
С точки зрения традиционных моральных принципов было бы трудно оправдать искусственное разделение целых стран, таких как Германия, Корея и Вьетнам, и тем не менее Соединенные Штаты и их союзники потратили тысячи жизней и миллиарды долларов на поддержание такого разделения. Принятие правых диктатур во многих странах "третьего мира" в качестве средства предотвращения появления левых диктатур - это было нарушением демократических ценностей, и, тем не менее, все администрации, начиная с администрации Трумэна, поступали именно так. И, конечно же, "Взаимное гарантированное уничтожение" можно защищать только в том случае, если считать захват заложников в массовом масштабе - сознательное подвергание гражданского населения риску ядерного уничтожения - гуманным актом. Однако американские стратеги именно так и поступили, поскольку не видели лучшего способа сдержать гораздо большее зло - возможность тотальной ядерной войны. По мере того как продолжалась холодная война, они перешли от сожаления о таких компромиссах к тому, чтобы считать их необходимыми, затем нормальными, а потом даже желательными. Наступила своего рода моральная анестезия, в результате которой стабильность советско-американских отношений стала цениться выше их справедливости, поскольку альтернатива была слишком пугающей, чтобы о ней думать.
