The Cold War: A New History - Джон Льюис Гэддис

почти повсеместно во время холодной войны, и хотя образованные общества не всегда являются демократическими - гитлеровская Германия показала это - похоже, что по мере того, как люди становятся более осведомленными о себе и окружающем мире, они также становятся менее готовы к тому, чтобы другие указывали им, как управлять своей жизнью.

Информационная революция способствовала распространению демократии, поскольку позволила людям быстрее, чем в прошлом, информировать себя и реагировать на полученные сведения. Во время "холодной войны" стало труднее скрывать новости о том, что происходит в остальном мире, а также скрывать то, что происходит внутри собственной страны. Такая "прозрачность" дала новые рычаги воздействия на авторитарные режимы, что наглядно продемонстрировал Хельсинкский процесс. Кроме того, там, где диктаторские режимы были свергнуты, она давала уверенность в том, что они больше не вернутся.

Но демократии приживались и потому, что в целом превосходили автократии в повышении уровня жизни. Для функционирования рынков не всегда требуется демократия: Южная Корея, Тайвань, Сингапур и Китай развивали успешную экономику в менее чем демократических условиях. Однако опыт "холодной войны" показал, что нелегко одновременно держать рынки открытыми и сдерживать идеи. А поскольку рынки оказались более эффективными, чем командные экономики, в распределении ресурсов и повышении производительности труда, то улучшение жизни людей, в свою очередь, способствовало укреплению демократии.

По всем этим причинам в годы "холодной войны" мир как никогда ранее приблизился к консенсусу о том, что только демократия обеспечивает легитимность. Это тоже был отход от детерминизма империй, навязанных идеологий и произвольного применения силы для поддержания авторитарного правления.

Безусловно, о "холодной войне" можно сожалеть: о риске будущим каждого человека, о ресурсах, потраченных на бесполезные вооружения, об экологических и медицинских последствиях деятельности огромных военно-промышленных комплексов, о репрессиях, исказивших жизнь целых поколений, о человеческих жертвах, которые слишком часто сопровождали ее. Ни один тиран нигде и никогда не казнил пятую часть своего народа, а вот лидер "красных кхмеров" Пол Пот именно так и поступил после войны во Вьетнаме. Будущее наверняка вспомнит об этом злодеянии, забыв о многом другом, связанном с "холодной войной", но в то время за пределами Камбоджи этого почти никто не заметил. Судебного процесса по обвинению в преступлениях против человечности не было: Пол Пот умер в простой хижине на границе с Таиландом в 1998 г. и был бесцеремонно кремирован на куче хлама и старых покрышек. По крайней мере, мавзолея не было.

И все же, несмотря на все это и многое другое, "холодная война" могла быть хуже, гораздо хуже. Она началась с возвращения страха и закончилась триумфом надежды - необычная траектория для великих исторических потрясений. Вполне могло быть и иначе: последнюю половину XX века мир провел так, что его самые глубокие тревоги не подтвердились. Бинокль далекого будущего подтвердит это, ведь если бы "холодная война" пошла по другому пути, возможно, некому было бы смотреть в него. А это уже кое-что. Как сказал аббат Сьес на вопрос о том, что он делал во время Французской революции, большинство из нас выжило.