Источник забвения - Вольдемар Бааль

«Не удивляться. Не удивляться, — повторял он про себя. — Спокойно и только спокойно…»

— За что вы ее? Кажется, она вам плохого не сделала.

— Он все-таки ровным счетом ничего не понимает… — Она отвернулась, опустила голову и так сидела некоторое время молча. Потом резко вскинулась. — Ну хорошо! О чем вы хотели со мной поговорить? О враче Морозове? О дороге на Сонную Марь?

— И о том, — сказал он, — как вы, улетая на запад, очутились на востоке.

— Оставьте ваши шутки! Вы сегодня не в состоянии говорить о серьезном. И до берега вам самому не добраться. Возьмите эту лодку.

— Я отдохну и потом поплыву…

— Нет! И не вздумайте наведываться ко мне! Забудьте тот адрес. Забудьте! — Зеленые глаза ее сузились и прилипли к его глазам.

— Ни за что! — уверенно сказал он. — Увражная, 35.

— Отлично. Лодку причалите у пляжа справа, там помост. А сегодняшний день вычеркните из памяти. Сами вычеркните! И выбирайтесь отсюда. Вы, любитель русалок… — С этими словами она скользнула через борт и исчезла.

Визин забрался в лодку, доплыл до берега, причалил, как ему велели, и вернувшись в гостиницу, уснул мертвым сном.

12

Он побегал по магазинам, наспех запасся необходимым — самым необходимым, как ему казалось, — и в начале второго был уже на автостанции.

Полина сегодня была настроена благодушно, улыбка не сходила с губ. Второй женщины в кассе не было.

— Я запомнил ваши правила, — поздоровавшись, сказал он. — Билеты продаются за пятнадцать минут до отправления. Но тут, видимо, будут давка и духота, а я плохо переношу то и другое. — Он старался вести себя так, словно вчерашнего дня не было.

— Не похоже, чтобы вы что-то плохо переносили, — по-свойски сострила она и засмеялась, и Визин тоже засмеялся и даже не удивился, что она, может быть, намекала и на ресторанное его приключение, и на Тоню, и на все на свете, потому что он вполне допускал, что в Долгом Логу мало найдется людей, которым было бы не известно про него «все на свете». Кажется, она тоже исключила вчерашний день.

— Рад, что произвожу такое впечатление.

— Значит, Рощи?

— Можно и прямо — Сонная Марь.

— Можно, — рассудительно сказала она. — Только дорога туда стоит очень дорого. Вряд ли вы такой богатый.

— Постараемся! Наскребем!

— Уверены?

— А как же!

— Ладно, — сказала она. — Все равно будет пересадка. Так что пока Рощи. А дальше вы — сами. Если так уверены. — Она стала выписывать билет.

— А что за пересадка? — спросил он.

— Там увидите. — Она вдруг подмигнула ему. — Итак, я выписываю вам билет. Билет, чтобы вы отправились. — Зеленые искры в ее глазах сверкали и резвились вовсю. — Значит, этот билет вы получаете из моих рук.

— И что? — Сердце его сумасшедше запрыгало.

— Сегодня — мой день, — ответила она. — В этот день я, передавая что-нибудь из рук в руки, приношу счастье.

— Представляю, сколько сегодня будет счастливых людей!

— Я не всем передаю билет из рук в руки. Обычно кладу его на полочку, вот сюда, и клиент забирает его сам.

— Понятно.

Она протянула билет и подождала, когда он возьмет его. Он взял. Потом опять же из рук в руки — отдал деньги.

— Кто вы все-таки? — спросил он шепотом.

— А разве вы обо мне еще не все расспросили? Я та, в которой обознаются.

— Все обознаются?

— Почти все, — шепотом же ответила она и громко рассмеялась. Счастливого плавания!

Он подумал, что она намекает на возможную распутицу. «Происки Лестера, не иначе…» А на улице было привычно солнечно.

— Что, ожидается дождь?

— Нет. Но дороги еще не просохли, они у нас не любят воды.

Внезапно, без всякого перехода он спросил!

— Так как же с доктором Морозовым?

— С доктором Морозовым так, — произнесла она, посерьезнев. — Однажды ему пришлось замещать заболевшего акушера. И он принял роды у одной женщины, которая родила девочку. Та женщина — моя мама, а та девочка — я.

— Удивительно! — выдохнул Визин.

— Жаль только, что человека этого считают помешавшимся на ложной идее.

— На какой ложной идее?

— Вы ведь знаете, на какой! — уже хмурясь, отозвалась она: ей не нравилось, что он притворяется.

— Я привык, — оправдываясь, сказал Визин, — разным людям задавать одни и те же вопросы. Тогда точнее вырисовывается истина.

— Вы, значит, за истиной туда? — Она усмехнулась. — Что ж, как ученому, вам и карты в руки.

— Толковую бы карту мне не помешало. И проводника.

— Все в ваших руках. Ну — до свиданья.

— Последний вопрос! Вы увлекаетесь кроссвордами?

— Увлекаюсь.

В помещение уже набивался народ, и Визина несколько отодвинули от кассы.

— Спасибо!

— Всего доброго! — крикнула Полина.

Визин вышел, прищурился от солнца; сердце его еще трепетало. Он сошел с крыльца — в трех шагах от него, как вкопанный, стоял Андромедов; у ног его покоился черный портфель, льняная рубашка была чуть помята, рыжие пряди сваливались на лоб, щеки рдели, в глазах — почтительность и готовность опекать, — словом, точь-в-точь позавчерашняя композиция, только золотистого галстука не было.

— Ну что? — вместо приветствия спросил Визин.

— Герман Петрович! Мы должны ехать вместе.

— Куда? На Луну? — Визин не решился пройти мимо.

— Ну… туда, Герман Петрович.

Сейчас Андромедов был неуместен, вносил разнобой в душу, мешал, возвращал к чему-то, к чему возвращаться не хотелось. Но вместе с тем Визин уже знал, что не скажет ему заготовленных накануне слов, чтобы «отшить его». И еще вспомнились Полинины слова про «шоры», сказанные в связи с Колей.

— У меня нет вертолета, чтобы делать вам аэрофотосъемки.

— Позавчера вы были на «ты»…

— Это потому, что позавчера ваше пиво и ваши потрясающие сообщения…

— Честное слово, я ничего не выдумал!

— Ох и часто же вы кидаетесь «честным словом». Становится подозрительно. Ну ладно! — твердо сказал Визин. — Хватит нам играть друг перед другом. Идемте-ка сядем. Для окончательного выяснения отношений, как говорится.

Они сели на скамейку, на ту самую, где вчера состоялся разговор с Димой-Монгольфьером.

— Вот что, Коля… Да, меня действительно, в известной мере интересует Сонная Марь, эти пары, если они вообще существуют. Но это научный интерес, черт побери! Я не собираюсь добывать для вас сенсации! Вам понятно?

— Герман Петрович! Конечно! — воскликнул Андромедов. — Какие сенсации? Да я ни строчки, клянусь… Без вашего ведома я ничего не буду… И мешать вам не буду, совсем наоборот! Я же там все уже знаю! Ну, конечно, знаю, как человек, уже побывавший там. Нельзя в тайгу одному. Такой путь! В Макарове ведь ни медпункта, ни телефона — ничего там нет. Непривычному человеку… А Василий Лукич сказал, что если вы не против, то он отпускает меня с вами в экспедицию на любое время.