Аллегро пастель - Лейф Рандт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В прокате электрокаров «Йенни Кёлер» появилась новинка: три мощных внедорожника. Это было довольно симпатичное расширение ассортимента. Жером и Марлен решили дать новинке шанс и совершить первую в их жизни поездку в область Рейнгау на откровенно огромной машине. Для Жерома было важно наличие Hi-Fi-аудиосистемы, и сотрудница, работавшая в эту субботу, – девушка, которую Жером теперь автоматически записал в лесбы, – сказала, что новая линия внедорожников оснащена самыми качественными аудиосистемами. Поскольку первая волна летней жары в Гессене приближалась к своему апогею и на воскресенье обещали до тридцати семи градусов, кондиционер тоже был необходим. На Жероме были шорты, на Марлен – майка. Автомобиль блестел на солнце, и Марлен захотела сфотографировать Жерома перед ним. Тот сначала сопротивлялся, но когда общительная сотрудница с энтузиазмом предложила снять их обоих, Жерому даже захотелось сфотографироваться под пестрыми вымпелами проката «Йенни Кёлер» перед солидным внедорожником. Сейчас они с Марлен в качестве будущих родителей поедут в Рейнгау, чтобы поесть спаржи с видом на виноградники. Вот до чего дошло.
Поездка по шоссе А66 заняла не меньше часа. Марлен была за рулем, Жером включал музыку со своего телефона. Он не хотел ставить целый альбом и поэтому после каждой песни должен был выбирать что-то новое, что его изрядно утомило. Он знал, что Марлен любит Поста Мэлоуна и Тейлор Свифт, но хотел удивить ее какими-то новыми треками, которых она еще не знала. На втором курсе в Дюссельдорфе перед одной из вечеринок в общей съемной квартире Жерому предложили в течение часа побыть диджеем, и он легкомысленно согласился, и всё закончилось тем, что в день вечеринки он сказался больным и не пришел. Слишком велик был страх, что его подборку не оценят по достоинству; на самом деле этот страх до сих пор не отпускал его. Круги постоянно замыкались. Вернулся страх быть диджеем из осеннего семестра 2004 года, а рубашки Жером носит теперь того же размера, что в конце девяностых. Снова лето, снова очень жарко, а прогресс заключается в основном в том, что он, наверное, научился лучше понимать себя. Всё постоянно меняется, никто никогда не меняется – у Жерома было достаточно аргументов в пользу обоих тезисов. Женщина, сидевшая за рулем, всегда ему нравилась и в то же время была новой для него. На озере Комо она сказала: «С тех пор как мой отец умер от рака, я верю в судьбу. Нужно принимать реальность и наслаждаться ею». Жером кое-что извлек для себя из этой мысли. Несомненно, Марлен была самой здоровой любовью в его жизни. Она всегда будет зарабатывать деньги, потому что она достаточно способная и прагматичная личность, а судя по ее опыту с грибами и ЛСД, она не склонна к психозам, она эмоционально стабильна, она уже пережила тяжелые потери, сохранив тем не менее легкость. Шестым треком Жером поставил песню русской исполнительницы по имени Кедр Ливанский, которую ему недавно посоветовал Бруно. Марлен сказала, что музыка ей нравится. Жером задумался, значит ли это, что все предыдущие песни ей не понравились. Она была достаточно деликатной, чтобы сообщить это в такой завуалированной форме.
Традиционный загородный ресторан, к которому подъехали Жером и Марлен, в субботу был так заполнен, что им пришлось несколько минут ждать свободного столика. Жером осмотрелся, разглядывая посетителей. Он увидел семьи с бабушками и дедушками, группы пенсионерок и пенсионеров, несколько пар среднего возраста. Большинство были одеты по-летнему, некоторые в шортах. Когда Жерома и Марлен отвели к их столику, Жером спросил: «Мы действительно хотим тут есть или лучше просто погуляем, а потом заедем в какую-нибудь закусочную?» Он пояснил, что ему не по душе атмосфера на этой террасе с бесчисленными зонтами от солнца. «Смотри, тут даже азиатов нет». Жером считал, что область Рейнгау – магнит для туристов из Японии и Китая, хотя уже не помнил, с чего он это взял. Он сказал: «Сюда ходят только белые гетеросексуалы». Марлен тоже огляделась. Вероятно, она увидела всё как есть: никто не производил такого впечатления, будто желал другим чего-то плохого. Просто мирные люди, которые пьют вино, едят мясо, овощи, крокеты. Марлен наморщила лоб и сказала: «Мне тоже кажется, что тут довольно консервативно. Давай поедим в другом месте. Я не очень голодна».
По сильной жаре они совершили семидесятиминутную прогулку с видом на Рейн. Марлен надела бейсболку, Жером – солнечные очки, потом они сели в свой гигантский внедорожник и поехали, ориентируясь по Google Maps, к закусочной в центре городка Рюдесхайм, где имелись пицца и дёнер-кебаб. Там они заказали две маленькие пиццы с собой, пеперони и фунги, а также салат, покрытый солидным слоем сырого лука. Потом поели на тенистой скамейке у автобусной остановки.
«Правильная пицца из типичной забегаловки», – сказал Жером и невольно вспомнил Таню, которая наверняка сказала бы что-то похожее. Жером всегда считал симпатичным пристрастие Тани к среднему или даже плохому питанию.
Марлен с куском пиццы в руке вдруг спросила, как часто он уже был близок к переезду в Берлин, на что Жером ответил: «Максимум два раза». Он сказал, что ничего не имеет против города и его людей, но всегда немного гордился тем, что не живет там. Марлен рассказала, что ее шеф хочет открыть филиал в Шёнеберге[68]. «Но еще рано об этом говорить. Хочу ли я переехать в Берлин, зависит от предложения. Руководить филиалом – звучит хорошо,
