Эмма - Джейн Остен

– Тогда это вовсе не является доказательством его любви. К тому же такой поступок совершенно не в его духе. Мистер Найтли не любит тайн.

– Я неоднократно слышала, как он сокрушался, что у нее нет инструмента; возможно, мысль о пианино приходила ему в голову чаще, чем он говорил об этом.

– Очень хорошо! Но если бы он вознамерился подарить ей фортепиано, он бы так ей и сказал.

– Милая Эмма, возможно, он излишне щепетилен. Признаюсь вам, у меня очень сильные подозрения, что подарок сделал именно он. Я смотрела на него за обедом, когда миссис Коул заговорила об этом, и заметила его странную задумчивость.

– Вы, миссис Уэстон, вбили эту мысль себе в голову и носитесь с ней. Сами же неоднократно упрекали меня в пристрастии к фантазиям. Я не вижу здесь следов любви – не верю в то, что фортепиано прислал он. И для того чтобы поверить в намерение мистера Найтли жениться на Джейн Ферфакс, мне нужны веские доказательства.

Они продолжали спорить в том же духе еще некоторое время, и Эмма постепенно одерживала верх над своей подругой, ибо из них двоих миссис Уэстон больше привыкла уступать. Наконец шум и усилившееся гудение голосов в гостиной возвестили о том, что чай окончен и рояль готовят для концерта. В тот же миг мистер Коул подошел просить мисс Вудхаус оказать им честь и опробовать инструмент. Следом за мистером Коулом шел Фрэнк Черчилль, которого Эмма в пылу спора с миссис Уэстон совсем потеряла из виду, она заметила только, что он нашел себе место рядом с мисс Ферфакс. Фрэнк Черчилль присоединил свой голос к просьбе мистера Коула и настойчиво уговаривал ее сыграть. Решив, что для нее во всех отношениях выгоднее начать первой, Эмма любезно согласилась.

Она слишком хорошо была осведомлена о пределе своих возможностей, чтобы исполнять сложные вещи. Эмма умела ловко, но без особого вдохновения исполнить несколько популярных вещиц и неплохо могла себе аккомпанировать. Во время исполнения одной из песенок она была приятно удивлена – Фрэнк Черчилль начал негромко, но верно подпевать ей вторым голосом. По окончании песенки он, как водится, умолял ее о прощении. Последовал обычный в таких случаях обмен любезностями. Его обвиняли в том, что он до сих пор скрывал от всех свой талант – у него, оказывается, прекрасный голос, он настоящий певец. Комплименты должным образом отвергались: он совершенно не разбирается в нотах и напрочь лишен голоса. Они спели дуэтом еще раз, затем Эмма почла за лучшее уступить место мисс Ферфакс. Эмма не скрывала даже от себя самой, что ей никогда не сравниться с Джейн Ферфакс ни в технике исполнения, ни в вокальных данных. Мисс Ферфакс превосходит ее и в том и в другом.

Со смешанными чувствами уселась она в некотором отдалении и стала слушать. Фрэнк Черчилль снова пел. Оказалось, что им с мисс Ферфакс уже случалось пару раз петь дуэтом – в Уэймуте. Однако взгляд Эммы был прикован к мистеру Найтли, который слушал пение мисс Ферфакс с напряженным вниманием. Эмма невольно припомнила подозрения миссис Уэстон и потому слушала сладкозвучное пение вполуха. Ее возмущение возможной женитьбой мистера Найтли росло. Эмма не видела в ней ничего хорошего. Женитьба эта чрезвычайно расстроит мистера Джона Найтли, а следовательно, и Изабеллу. Настоящий вред причинит их брак и детям, знаменуя собой унизительную перемену в привычках и значительный материальный урон, огромный ущерб в ежедневном распорядке и привычках ее отца… Что же касается ее самой, то ей невыносима была мысль о том, что Джейн Ферфакс станет хозяйкой аббатства Донуэлл. Подумать только, миссис Найтли, перед которой все должны расступаться! Нет, мистеру Найтли вообще не следует жениться. Пусть наследником Донуэлла остается маленький Генри.

Тут мистер Найтли обернулся, подошел к ней и сел рядом. Вначале они говорили только о концерте. Он недвусмысленно выразил восхищение игрой мисс Ферфакс, и Эмма подумала, что, если бы не подозрения миссис Уэстон, его слова вовсе не задели бы ее. Она, однако, запустила пробный шар, заговорив о его доброте по отношению к тетке и племяннице, и, хотя, судя по его односложным ответам, ему хотелось поскорее закончить разговор, ей показалось, что он просто не испытывает желания распространяться о своем благодеянии.

– Я нередко огорчаюсь из-за того, – сказала она, – что не осмеливаюсь чаще использовать нашу карету по таким вот случаям. Не то чтобы я была против… но вы ведь знаете: батюшка и слышать не захочет о том, чтобы ради такой цели утруждать Джеймса.

– Разумеется, и речи быть не может, – отвечал он, – однако я уверен, вы, должно быть, часто лелеете в душе такое желание. – И он улыбнулся, выказав такое удовольствие от своей убежденности в ее добрых намерениях, что она рискнула сделать следующий шаг.

– Этот подарок от Кемпбеллов, – начала она, – это фортепиано… Какой щедрый дар!

– Да, – ответил он без малейших признаков смущения. – Но они поступили бы благоразумнее, если бы сообщили ей о подарке заранее. Сюрпризы вообще – страшная глупость. Радости от них мало, а неудобства они подчас причиняют значительные. Не ожидал от полковника Кемпбелла такого легкомыслия.

Услышав его ответ, Эмма могла бы поклясться, что мистер Найтли не имеет никакого отношения к присылке инструмента. Но вот не испытывает ли он некоей особенной склонности, не выделяет ли ту особу, о которой они говорили? Сомнениям ее не суждено было развеяться так скоро. Когда Джейн допела вторую песенку, голос ее немного охрип.

– Ну и достаточно, – серьезно сказал он, когда мисс Ферфакс закончила петь, – для одного вечера хватит. Поберегите лучше голос.

Однако гости запросили еще. Еще только одну песенку… они ни в коем случае не хотят утомлять мисс Ферфакс и просят всего об одной песенке. Слышно было, как Фрэнк Черчилль произнес:

– Думаю, вы без труда справитесь с нею. Здесь первому голосу делать нечего. Вся нагрузка падает на второй голос.

Мистер Найтли вспылил:

– Этому молодчику на все наплевать, лишь бы покрасоваться самому. Так не пойдет! – И, прикоснувшись к плечу мисс Бейтс, которая в этот миг проходила мимо, добавил: – Мисс Бейтс, вы что, хотите, чтобы ваша племянница охрипла? Ступайте и вмешайтесь. Они ее не щадят.

Мисс Бейтс, серьезно взволновавшись за Джейн, почти не остановилась, чтобы выразить свою признательность, но поспешила к роялю и положила конец пению. На том и завершилось концертное отделение вечера, ибо мисс Вудхаус и мисс Ферфакс были единственными музыкантшами; но вскоре (не прошло и пяти минут), неизвестно кем предложенная, возникла мысль о танцах; мистер и миссис Коул с таким жаром поддержали ее, что мебель живо раздвинули по стенам, освободив достаточное пространство. Не успели оглянуться, как уже усадили к роялю миссис Уэстон, которую никто не мог превзойти в контрдансах, и она заиграла неотразимый вальс. Фрэнк Черчилль с милой галантностью подлетел к Эмме и, предложив ей руку, повел ее в первой паре.

Пока остальные молодые гости разбивались на пары, Эмма улучила момент и, не слушая комплиментов своему голосу и исполнительскому мастерству, расточаемых галантным кавалером, поспешила оглянуться кругом и посмотреть, что делает мистер Найтли. Сейчас она все узнает точно. Обычно мистер Найтли не танцевал. Кинься он сейчас приглашать Джейн Ферфакс, он выдал бы себя с головой. Она не сразу заметила его: ах, вот он где – беседует с миссис Коул! И вид у него самый беззаботный; Джейн уже давно пригласил кто-то другой, а он все стоял и беседовал с миссис Коул.

Больше Эмма не тревожилась за будущее маленького Генри – пока его интересам никто не угрожает. Она открыла бал с подлинным воодушевлением и живостью. Удалось составить всего пар пять, но малочисленность танцующих и неожиданность затем лишь увеличивали удовольствие, тем более что кавалер ей достался превосходный. Они были прекрасной парой, на которую можно было только любоваться.

К несчастью, им удалось протанцевать всего два танца. Становилось поздно, и мисс Бейтс заторопилась домой, беспокоясь о матушке. После нескольких безуспешных попыток снова наладить танцы они вынуждены были поблагодарить миссис Уэстон и с удрученным видом начать собираться домой.

– Может быть, все и к лучшему, – заявил Фрэнк Черчилль, провожая Эмму до кареты. – Ведь иначе мне пришлось бы приглашать мисс Ферфакс, но танец с нею не доставил бы мне удовольствия после вашей живой манеры – слишком уж она вялая и безжизненная.

Глава 27

Эмма нисколько не раскаивалась, что снизошла до обеда у Коулов. На следующий день она охотно предавалась приятным воспоминаниям, и все то, чего она, может быть, и лишилась, отказавшись от величавого уединения, она с лихвой возместила радостью всеобщей признательности. Она, верно, осчастливила своим посещением Коулов – кстати, они вполне достойные люди, которые заслуживают всяческих благ! Да и на прочих гостей она, по всей видимости, произвела неизгладимое впечатление.