Спасти СССР. Инфильтрация - Михаил Королюк

– Шестьдесят за штуку, – буркнул он, подумав.

Я возвел очи к небу и произвел два арифметических действия.

– Сто двадцать пять.

Абрамыч почесал небритую щеку, в свою очередь вычислил среднее и задумчиво выбил пальцами по прилавку какой-то ритм. Я развел руками:

– Девяносто пять мне, за сто двадцать – сто пятьдесят сбросите. Четверть ваша, все по-честному.

– Какая четверть! – бросился он в спор. – Ты думаешь, протезисты у меня по цене ювелирки возьмут? Минус десять процентов в лучшем случае. Мне остается двадцать рублей с монеты. Какой смысл из-за этого рисковать?

– Самуил Абрамыч, – насмешливо протянул я, – какой риск? У меня вы покупаете как коллекционер. А если вас сдаст ваш же стоматолог, то при чем тут я?

– Как коллекционер… – проворчал он недовольно. – Много ты знаешь… Как коллекционер я не могу покупать монеты, уже имеющиеся в моей коллекции. Это будет трактоваться как покупка с целью последующей спекуляции.

– Ну вы же понимаете, что школьника в качестве провокатора органы использовать не могут? – Я посмотрел на него кристально честными глазами.

Абрамыч окинул меня пристальным взором:

– И все-таки как часто ты хочешь продавать? Нашел что-то?

Я задумался, прикидывая. Потом, наклонившись над прилавком, тихо спросил:

– А вы можете платить валютой? Не хочу с галерой связываться, лучше буду через знакомых моряков напрямую работать.

Я удостоился еще одного, на этот раз очень внимательного осмотра.

– Может, тебе чеки нужны? Один к четырем сделаю.

– Да там фуфло всякое по чекам, – убежденно сказал я. – Да и курс у вас, Самуил Абрамович, опять с большим перелетом от реальности.

– Фуфло, говоришь… Ну кому как. А реальность у каждого своя. Вот что, мальчик… – Похоже, он пришел к какому-то решению. Достал портмоне, пошебуршал бумажками, отсчитал четыреста семьдесят пять рублей: – Вот, проверяй – и аривидерчи.

– Хорошо, что не ваттени, – улыбнулся я, убирая деньги во внутренний карман куртки. – Боно, а престо.

Похоже, так далеко его знание итальянского не простиралось, да и откуда бы, поэтому коллекционер просто недоуменно похлопал глазами мне вослед.

Эх, Италия, Италия, прошутто, лимончелла и прочая дольче вита в траттории… Страшно далеко ты от меня, а я от тебя. Ну и ладно, все еще будет, южный ветер еще подует. Я вышел из выстуженного сумрачного зала и сощурился от холодного света, нисходящего с белесого ленинградского неба. Все-таки нетерпеливый я дурак, ведь думал же, что надо поработать сначала, доверия добиться, и в первый же визит полез с валютой. А за нее до пятнадцати лет тюрьмы можно получить. Это он меня еще мягко послал. Ладно, через месяц снова загляну к нему, посмотрим, может, сам тему поднимет.

Понедельник 18 апреля 1977 года, 9:40

Ленинград, улица Чернышевского

– Фред, есть! – Синти без стука ворвалась в кабинет Фреда и застыла. Да… Надо было постучаться… Именно об этом даже не говорили, а кричали два крайне недовольных взгляда. – Я потом зайду? – пробормотала она, начав тихо отступать за порог.

– Стоять! – Босс вытащил руку из прорези блузки и спустил Мередит с колен. – Иди займись делом, крошка.

Синти посторонилась, пропуская разъяренную фурию, и виновато потупила глаза.

– Так… – Фред деловито застегнул три верхние пуговицы на рубашке, придал пятерней подобие порядка своей шевелюре и привычно потянулся за скрепкой. – Садись рассказывай.

– Вот… – Синти выложила на стол кассету с пленкой. – Здесь я его сфотографировала.

Подтянула лист, уверенно начертила «хуа юань» и повернула к Фреду:

– Сам понимаешь, случайно такое не нарисуешь… Он появился на крыше, на печной трубе дома напротив. Поверхность расположена так, что видна только с четвертого и пятого этажей. Вчера еще не было.

– Что означает? – Фред стремительно поборол скрепку и начал использовать один из обломков в качестве зубочистки.

– Сад, парк.

– Хм… Вариантов не много, верно?

Синти кивнула. Поблизости есть только один парк – детский городской, который русские по старинке называют Таврическим. Когда остаются силы, она бегает в нем трусцой, босс это знает.

– Ну что ж, – довольно потянулся Фред, – значит, в первый раз было не глупое совпадение и тебе не привиделось. Ты в игре. Пора сообщать об этом Роберту, пусть начинают рыть во Флориде…

Тот же день, 18:10

Москва, площадь Дзержинского

– Здравия желаю, товарищ председатель Комитета государственной безопасности.

Андропов не торопясь рассмотрел вытянувшегося в струнку полковника – выбрит, коротко стрижен, отутюжен и, как слышно даже с такого расстояния, обильно надушен.

– Здравствуйте, Владимир Павлович. – Он наконец выбрался из-за стола и показал рукой в сторону кресел: – Садитесь.

Полковник присел на краешек и, создав между телом и бедрами идеальный прямой угол, замер, преданно поедая глазами высокое, выше некуда, начальство.

– Как идет развертывание института? – максимально благожелательным тоном поинтересовался Андропов.

– В точном соответствии с планом. Руководители города, Политехнического института, командование Военно-медицинской академии оказывают максимальное содействие. Блок… паранормальных исследований, – Кравченко выговорил название осторожно, прощупывая реакцию начальства, – растворен в ряде научно-исследовательских лабораторий и кафедр Военно-медицинской академии. Направления, связанные с развитием прогнозирования социально-политических процессов, – в Политехе. Прочие разбросаны по ряду закрытых учреждений города.

Юрий Владимирович покивал, с интересом разглядывая начавший поблескивать лоб полковника.

– Сейчас заканчиваем оборудование рабочих мест: монтируются экранируемые камеры, проводятся работы по заземлению аппаратуры, устанавливается и настраивается вычислительная техника.

– Хм… Хорошо. Меня, Владимир Павлович, интересуют два вопроса, – Андропов испытующе посмотрел на собеседника, – и мне бы хотелось получить максимально честный ответ. Первый вопрос такой: вам удалось хоть раз достоверно зафиксировать наличие какой-то… э-э-э… экстрасенсорной активности?

– Пока нет. – Ответ прозвучал без малейшей задержки. – Никаких доказательств биополя, как и способности каких-нибудь людей с ним взаимодействовать, не обнаружено.

– Как вообще организована работа в этом направлении?

– В общем виде так. Комитет, – Кравченко почтительно наклонил голову в сторону председателя, олицетворяющего этот комитет в умах советских людей, – или Генеральный штаб направляют нам людей, в отношении которых есть подозрения о наличии экстрасенсорных способностей. Иногда мы находим сами – по слухам или публикациям в газетах. За эти годы через нас прошло восемьдесят четыре таких… э-э-э… экземпляра. Мы пытаемся найти объективные доказательства способностей. Пока не нашли.

– Опишите, как организована проверка.

– В три этапа. На первом этапе испытуемым предлагается биологический образец в виде изолированной клетки с введенными в нее микроэлектродами, позволяющими фиксировать мембранные токи. Это – простейший биообъект. Испытуемому предлагают осуществить бесконтактное дистанционное воздействие на мембранные токи. Никому это не удалось, причем в качестве причины многие говорят одно и то же: «Объект слишком мал».

Андропов внимательно вслушивался не столько в то, что говорит полковник, сколько в то – как. Темп речи, эмоциональная окраска, движение глаз и появившаяся жестикуляция – все указывало на то, что полковник искренен.

– Тогда мы переходим ко второму этапу – просим изменить частоту сердцебиения у децеребрированной лягушки, как у сложноорганизованного биообъекта. Опять безрезультатно. Говорят: «Фу, лягушка, мне бы что посложнее». Далее наш профессор-биофизик садится напротив и предлагает: «Ну вот он я, измените мою энцефалограмму». Естественно, безрезультатно…

– Я смотрю, вы сами не очень верите в этих экстрасенсов? – приподнял бровь Юрий Владимирович.

– Пока не увижу, сам руками не пощупаю – не поверю, товарищ Андропов. Я убежденный материалист, мне нужны твердые доказательства.

– Это хорошо, что вы так мыслите, Владимир Павлович. Хорошо… Нам здесь тоже нужны не подозрения и догадки, а твердые знания. Но многие-то верят, даже у нас… Вон сколько уважаемых людей ходатайствовало, чтобы создать исследовательское подразделение такой направленности.

– Эх… Смотрю я на это и вспоминаю фильм «Праздник святого Йоргена». – Кравченко окончательно освоился в кабинете. – Помните, как толпа кричит: «Чуда, чуда!»? Есть такие, кому хочется верить в возможность чуда в нашей жизни. Им часто достаточно намека на него, остальное они сами домыслят. Вот, кстати, характерный пример на днях случился, на последней проверке. Из штаба ВМФ доставили одного чудака в сопровождении целого адмирала. Якобы может лоцировать в Мировом океане подводные лодки США, просят проверить. Ну на тестах испытуемый ожидаемо провалился. Я адмиралу говорю: «Понятно, что, где точно американские подводные лодки в океане находятся, вы не знаете и перепроверить его не можете. Но наши-то подводные лодки вы же знаете, в каком квадрате? Какая разница для экстрасенса, чьим мясом набиты железные коробки под водой – американским или советским? Проверить-то на советских лодках его – час работы. А вы его год кормили-поили за счет флота, чуть не в попу целовали».