Фан-клуб - Ирвинг Уоллес

Йост дернул Шивли за рукав:

— Не жми на него, Шив. Успокойся. Он придерживается своего мировоззрения. Это не значит, что я полностью согласен с Лео. Но не побоюсь заявить, что наполовину согласен с ним. Мы пережили массу удовольствий, воображая, что возможно такое фантастическое приключение, представляя, каким оно было бы, если бы проект оказался работоспособным. Но позвольте мне быть честным с вами. У меня тоже есть свои сомнения, предчувствие, что, когда придет время, мы даже не попытаемся по-настоящему воплотить в жизнь наш проект.

Шивли двинулся к Йосту:

— Гови, черт тебя подери, мы же все сделали. Не смей ходить здесь и пороть всякую чушь, ведь ты сам, своими руками выполнял все задания проекта. Ты смог заставить жену отпустить тебя на эти две недели, ведь это так? Что ты собираешься делать эти две недели, если уже получил их? Какого дьявола, почему ты так стремился получить свободу на эти две недели?

— Ну, догадываюсь, что и сам не знаю, — растерялся Йост.

— Зато я знаю, — угрожающим тоном заявил Шивли. — Знаю за тебя. Потому что в душе и где-то в яйцах тебе хотелось, чтобы это произошло. Ты хотел, чтобы тебя несло к цели вместе со всеми. Ты хотел испытать удовольствие, если кто-то проведет тебя к цели.

Йост позволил ему произнести эти слова и почти невольно кивнул:

— Да, я… я догадываюсь, что втайне действительно хотел, чтобы это случилось. Полагаю, что не желал подстрекать кого-то или нести основную ответственность. Думаю, что просто хотел пуститься в путь со всеми, если кто-то другой превратит проект в реальность.

— Ладно, мы сделали его реальностью для тебя, Гови, — сказал Шивли; напряжение в его голосе несколько снизилось. — Мы практически достигли цели. Адам и я намерены идти вперед. Все, что остается сделать тебе, — это присоединиться и заплатить наличными за часть удовольствия, если все пройдет удачно. Так что мы проложили и смазали путь для тебя, парень. Что ты скажешь на это?

Йост молчал, взгляд его переходил с Шивли на Мэлона, но старательно избегал Бруннера, тщетно смотревшего на него. Голова Йоста почти непрерывно качалась вверх-вниз. — Хорошо, — пробормотал он. — А почему бы и нет? Может быть, я ждал, пока кто-то не вывернет мне руки? Благодарю. Конечно, я пойду с вами. Как-нибудь изловчусь и заставлю поверить мою леди, что должен ехать в Колорадо Ривер с первым лучом солнца в среду, а не на следующей неделе.

Мэлон засиял от облегчения:

— Великолепно, Говард!

Шивли тоже, казалось, обрадовался:

— Не будешь жалеть об этом ни на секунду за оставшуюся жизнь! Неделями мы это строили для четырех настоящих мужиков, величайших в истории любителей секса, и не собираемся расслабиться в последнюю минуту. Нет уж, господа, извините. Слушай, Гови, когда ты кончишь трахать Богиню в первый раз, будешь целовать мне ноги за то, что я настоял, чтобы ты не отрывался от нас. За то, что наконец получил то, что все эти толстосумы вокруг получают годами на серебряной тарелочке. Так вот, у тебя тоже будет такое удовольствие, может быть, в среду ночью, и ты будешь жутко благодарен нам за то, что получил величайший опыт за всю свою проклятую жизнь.

Слушая, Мэлон обнаружил, что целиком согласен с Шивли. Если ему и претила грубость его языка и мотивов, то в отношении цели он был полностью с ним согласен. Шивли, как представлял себе Мэлон, был человеком безрассудных поступков и плевал на последствия. Единственную цель в его жизни составляло большое сексуальное приключение. Мэлон сам задумал этот проект и хотел превращения его в реальность, но его мотив был более возвышенным. Он превосходил даже его любовь к Шэрон. Адам хорошо знал, что собой представляет: он — мечтатель. Для мечтателя такой проект был жизненно важным экспериментом. Он должен был показать, что такое фантазия: просто ли это проходящая мечта, не имеющая отношения к реальной жизни, или фантазия может преобразоваться в реальность, если приложить к ней физическую энергию. Если эта алхимия смогла бы сработать, она стала бы открытием, более ценным для человечества в сравнении с теми, которые сделали Галилей, Ньютон, Дарвин или Эйнштейн.

Но чтобы узнать, возможно ли это, нельзя было оборвать эксперимент перед самым его началом.

Мэлон взглянул на Йоста. Вот он сидит, добродушный хвастун, повеса, похожий сейчас на башню из желе. Сначала сопротивлялся, затем капитулировал из страха разочаровать своих вождей. Его они завоевали надежно.

Трое членов клуба решились начать действовать ранее, чем планировали. Таким образом, оставался лишь один упрямец.

Мэлон задумался над личностью Лео Бруннера.

Бухгалтер был просто потрясен, даже терроризован мощным, властным призывом, с которым Шив обратился к нему и Йосту. Став один против целой группы, Бруннер, конечно, чувствовал, что его позиция ослабевает.

Мэлон быстро принял решение: прежде чем позволить Шивли предпринять новую атаку на шаткие доводы Бруннера, он попробует выйти из положения, в котором они оказались благодаря стилю Шивли. Метод нападения Шивли мог вызвать обратный эффект, укрепить Бруннера в его сопротивлении. Мэлон решил сам предпринять вторую попытку. Нечто более деликатное и менее определенное, решил он, может оказать более эффективное воздействие.

— Лео, — мягко произнес Мэлон, — вы остались в одиночестве со своими опасениями по поводу выполнения проекта и нашего решения начать его раньше. Знаете ли, Кайл прав. Этот краткий отдых мог бы стать самым совершенным опытом всей вашей жизни. Проект спланирован великолепно. Вы должны признать этот факт. Не осталось буквально никаких препятствий, которые не были бы предусмотрены. Абсолютно все должно пройти гладко. Я искренне верю в то, что мы заслуживаем того, чтобы сделать такую попытку. В чем разница, начнем ли мы послезавтра или через неделю? Выполнить задуманное — вот что имеет значение. И мы даем вам слово: если наши методы не смогут убедить Шэрон, мы просто отпустим ее на волю, не причинив никакого вреда.

Он заметил, что Бруннер цепляется за каждое его слово и проворачивает его в уме.

Мэлон присел на корточки перед Бруннером, глядя на него снизу с понимающей улыбкой.

— Разве вы сами не видите, Лео, — продолжал Мэлон, — что в нас нет ничего дьявольского, в любом смысле этого слова. Никто из нас не намеревается причинить боль другому человеческому существу. Мы — порядочные, обычные люди, которые… которые просто не получили всего того, что заслужили в жизни. Поэтому мы и хотим совершить малое усилие, чтобы взять от жизни больше, чем она предлагает, чуточку больше, если сможем. Нам не хочется прожить лучшую часть жизни в бесполезных мечтаниях и, умирая, вспоминать только то, что нам было дано на земле, — враждебность, скуку или прозу жизни. Вы и я, Лео, заслужили единственную возможность превратить мечту в реальную жизнь. Вы понимаете, о чем я говорю? Вот мы собрались здесь, трое из нас — здоровые мужчины, достойные люди, готовые идти вперед, исследовать, открыть для себя удовольствия, которые, как мы думали, ускользают от нас. Но будет лучше, гораздо лучше, если бы нас было четверо, как в самом начале.