Ниндзя с Лубянки - Роман Ронин

Когда на срочное совещание прибыл специалист, курировавший американское направление советской контрразведки, Чена попросили дать характеристику на посла Японии в Москве. Арсений рассказал: Коки Хирота родился в 1878 году в семье бедного камнереза в самом самурайском краю Японии – городе Фукуока. С детства самостоятельно зарабатывал себе на рис и на учебу – очень хотел выбиться в люди. Выучился на «медные деньги». Изучал труды конфуцианских классиков и после окончания школы сменил детское имя Дзётаро на Коки, что значит «Упорный в достижении цели». Познакомился и стал учеником основателя Общества Черного дракона. Поэтому одновременно с поступлением в лучший университет Японии – Токийский императорский – вступил в этот тайный клан крайне правых националистов, занимавшийся разведкой и диверсиями в Китае. Еще будучи студентом, выполнял тайные миссии в Корее и Маньчжурии. Самостоятельно выучил русский и английский языки. Во время Русско-японской войны шпионил в лагере русских военнопленных в Мацуяме, а затем стал переводчиком американского военно-морского атташе в Токио, где тоже собирал секретную информацию. Настоящий мастер разведки, не гнушавшийся личным участием в «полевых операциях». Плюс ко всему превосходно развит физически, отличный мастер дзюдо. Ученик самого основателя этого вида борьбы Дзигоро Кано.

После окончания университета поступил на службу в Министерство иностранных дел. Работал в Корее, Китае, Англии. С 1930 года – посол Японии в Москве.

– Фанатичный самурай, – резюмировал доклад Чена Артузов. – Но другого можно было бы и не ожидать. Думаю, не случайно японское правительство отправило к нам такого националиста со шпионским прошлым, да еще, как вы говорите, мастера японской борьбы. Надеются, что положит нас на обе лопатки, когда активизируются военные действия в Китае. Но кто так самоуверен, всегда рискует ошибиться и проиграть. Зазнаек и дураков надо обманывать. Сам бог велел.

Арсений с недоумением посмотрел на Артузова, только что перефразировавшего любимое изречение наставника из школы Черного дракона. Тот спокойно продолжал:

– Давайте подумаем: чего меньше всего ожидают от нас сейчас японцы? А?

Присутствовавшие в кабинете молчали, по-прежнему напряженно глядя на его хозяина.

– Правильно, – усмехнулся Артузов, – они не ожидают от нас сотрудничества. А мы им его дадим. Поможем японцам!

– Как? – удивился американист.

– С вашей же помощью! Мы спасем их посла от заговора.

– Посла Хирота? – изумился Чен.

– Именно. Мы должны спасти посла Хироту от покушения на его жизнь. Отношения Японии с Северо-Американскими Соединенными Штатами становятся все напряженнее. Отчетливо прослеживается еще один потенциальный мировой конфликт – это уже ни для кого не секрет. Я прошу товарищей из американского отдела подготовить все необходимое. Товарищ Марейкис, вас прошу помочь им, проконсультировать, а потом убедить вашего агента Мишу в том, что сообщение о покушении должно быть опубликовано в его газете. Нет, никакого покушения, конечно, не будет. Но японским дипломатам должны быть представлены факты: переписка, оборудование, план посольства, распорядок посла, оружие террористов. Одновременно с публикацией Меморандума в советской печати (надеюсь, это будет не газета «Правда») они получат опубликованное (на этот раз именно в «Правде») и после этого подтвержденное фактами сообщение о том, что органы ОГПУ спасли посла Хирота, японцы не смогут пойти с нами на обострение отношений. Элементарная вежливость не позволит, не так ли, товарищ Марейкис? – И Артузов радостно улыбнулся.

Вспоминая этот разговор и дальнейшее обсуждение плана покушения в деталях, Марейкис подошел к дому. На углу напротив Главпочтамта навстречу к нему двинулись три фигуры. Арсений подавленно вздохнул. То, о чем он говорил японскому военному атташе, было истинной правдой. Москва никак не могла справиться с ночной преступностью и хулиганством. Столичные газеты непрерывно сообщали о мерах по борьбе с проституцией (вокруг «Сандунов» образовалось настоящее кольцо притонов – а ведь это центр Москвы!), с ночными грабежами, кражами и драками. Каждый день на ночных улицах гибли от поножовщины люди. Увы, это был объективный процесс. Деревни стремительно беднели по мере распространения пожара коллективизации. Молодые, здоровые парни от голода и разорения бежали в город в поисках лучшей доли, но тут их ждали безработица, отсутствие жилья и множество соблазнов легкой наживы.

Вот и эти трое – явно деревенские ребята. Здоровенные, но неумехи, определил на глаз Арсений и, не снижая скорости, привычно расслабил плечи и чуть подпружинил ноги в коленях. Один из троицы выступил вперед и, пахнув в лицо перегаром, спросил папироску. Не задерживаясь и не отвечая, Чен с ходу подсек переднего, а качнувшемуся навстречу второму резко кинулся навстречу, как борец сумо в атаке, нанося удар цукидаси, но не в грудь, а раскрытой ладонью в горло. Парень резко остановился и всем телом повалился вперед вместе с вытекающей изо рта кровью. Несмотря на то что противник был вдвое тяжелее, Арсений легко выпорхнул из-под оседающего тела и резко развернулся на третьего. Но было уже незачем. Тот столь же стремительно развернулся и помчался прочь в сторону пруда.

Добравшись до своего дома полностью изможденным, Марейкис открыл дверь и вошел в квартиру. Разулся в прихожей, влез в тапочки и, чувствуя, как груз прошедших суток наваливается на него, прошел в комнату. Устало скользнул взглядом по бесконечным книжным полкам с сотнями книг с разноцветными корешками в кожаных и картонных переплетах. Первые были по большей части на русском и английском языках, вторые – на японском. Подошел к телефону, висящему на стене. Проверил – гудок идет. Сел на край дивана и через секунду повалился набок, уснул.

Проснулся Арсений Тимофеевич через 6 часов. Принял холодный душ и отправился на кухню. Там он поставил чайник, заглянул под крышечку заварочного, сдвинул брови над красивым монголоидным, но вытянутым лицом, понюхал заварку. Нахмурился и решительным жестом вытряхнул содержимое в мусорное ведро. Достал из привинченного над столом белого шкафчика банку с иероглифами. Промыв чайник, насыпал в него из банки свежий чай. Подождав, пока слегка остынет кипяток, заварил и, снова чего-то как будто подождав, осторожно пригубил почти прозрачный зеленоватый напиток, налив его в маленькую чашечку с тонким рисунком на боку. Отставил чашку и быстрыми шагами хозяин квартиры подошел к телефону. Чуть помедлив, решительно взял трубку и набрал знакомый номер:

– Садахиро слушает.

– Это больница? – спросил Чен и, не дожидаясь ответа, добавил: – Что за безобразие! Десятый раз вам звоню – не могу дозвониться! У меня горло и кашель!

– Нет, вы ошибрись, – ответил взволнованный голос с японским акцентом.

– Простите.

Марейкис опустил трубку, посмотрел на часы. Садахиро – бестолковый, но исполнительный агент-связник Трильяж, принял сообщение и