Убийство Моцарта - Дэвид Вейс

«Может, это хоть как-то возместит тот ущерб, который причинил вам Сальери, разбив вашу скрипку».

«Я не могу принять вашего подарка, господин капельмейстер», – ответил я.

«Отчего же? Отдайте его музыкальному издателю. С моей подписью за него можно выручить несколько гульденов». – Он подписал: «Вольфганг Амадеус Моцарт». – «Впрочем, – добавил он, – они и так не станут сомневаться в моем авторстве. Им знаком мой стиль, даже если они и не разбираются в качестве».

«Зачем вы пригласили Сальери? Он ваш недруг».

«Знаю. Но да Понте настоял, он хотел, чтобы мы подружились. Он считает, что это может пригодиться. По-моему, это напрасный труд. Вы доберетесь сами до дому?»

«Да, я чувствую себя лучше. Вы очень добры, господин капельмейстер».

«Расплатитесь с доктором и не волнуйтесь попусту».

«Я вам желаю того же, господин капельмейстер».

«А придется снова туго, приходите ко мне. Мне кажется, если Прага примет „Дон Жуана“, то в Вене ему тоже обеспечен успех».

«Несомненно!» – воскликнул я.

«Я предпочитаю не делать преждевременных выводов, пока не закончу работу. Постарайтесь заручиться услугами самого лучшего врача».

И он распрощался со мной.

– Сколько же вам заплатили за тот менуэт? – спросил Джэсон.

– Я не решился его продать.

– Он у вас сохранился?

– Он всегда при мне. – Мюллер бережно вынул ноты из кожаного портфеля и протянул их Джэсону.

Бумага пожелтела от времени, но хорошо сохранилась, и Джэсон не мог отвести взгляда от ясной и разборчивой подписи, словно сделанной только вчера.

– Разве мог я скрыть эту музыку от людей? Она такая выразительная и прекрасная. Я продал копии, но сохранил оригинал.

Джэсон пожелал сыграть менуэт, но Мюллер воспротивился.

– У нас есть дела поважнее. Вы сообщили Губеру, что собираетесь меня навестить?

– Нет.

– Правильно. Лучше не возбуждать подозрений полицейских чинов.

– Вам известно, кто лечил Моцарта накануне смерти?

– Меня тогда не было в Вене. Когда я вернулся, его уже не было в живых.

– А некоего Йозефа Дейнера вы знали?

– Хозяина таверны, друга Моцарта? Да. Он еще жив.

– Это я и пытаюсь выяснить, – ответил Джэсон. – Мне сказали, что Дейнер не отходил от Моцарта все последние дни.

– Я не видел Дейнера уже много лет, но, возможно, он и жив. В 1791 году, когда Моцарт обращался к нему за помощью, Дейнер был совсем молод.

– Вы знаете, где находится его таверна? Или, вернее, где она находилась?

– Нет. Но могу разузнать.

– Я даже не могу выяснить, где была последняя квартира Моцарта.

– Если не ошибаюсь, на Раухенштейнгассе. Здесь за углом. Пойдемте, я вам покажу.

Джэсон готов был немедленно последовать за Мюллером, но Дебору занимало другое.

– Вы сказали, что Моцарт спас вам жизнь. Каким образом? – спросила она старого музыканта.

– Когда Сальери разбил мою драгоценную скрипку, я увяз в долгах, в придачу заболел, и совсем было отчаялся. Если бы не Моцарт, я бы наложил на себя руки.

16. Последняя квартира Моцарта

Квартира на Раухенштейнгассе, где умер Моцарт, действительно находилась за углом. Они остановились перед трехэтажным домом, и Эрнест сказал:

– Моцарт жил на втором этаже.

– Вы когда-нибудь бывали здесь? – спросил Джэсон.

– Разумеется, бывал. В последний раз после премьеры «Волшебной флейты». Моцарт ликовал. Опера шла с большим успехом, и он надеялся поправить свои дела. Тогда еще он не думал, что эта квартира будет последней в его жизни.

– Когда же вы навестили его в последний раз?

– Примерно за месяц до смерти.

– Он был еще здоров?

– Он был утомлен чрезмерной работой, его мучили долги, но на здоровье он не жаловался. Он признался мне, что в этой квартире ему хорошо работается. – Указав на пять больших окон на втором этаже, Эрнест пояснил: – Ему нравились эти окна. Отсюда, говорил он, – ему все хорошо видно. Из кабинета, – это самое левое окно, – видна Химмельпфортгассе. Он любил общество и, бывало, сочинял в присутствии других, но в ту осень 1791 года он частенько оставался один. Когда я смотрю на Химмельпфортгассе и Раухенштейнгассе, говорил он, мне легче сочиняется.

Джэсон хотел было побеседовать с нынешними владельцами квартиры, но Эрнест его остановил:

– Они не знали Моцарта. Я как-то попытался заговорить с ними, но они захлопнули передо мной дверь. Для них это только лишнее беспокойство, что Моцарт умер в этой квартире. В Вене немало людей, которым до Моцарта нет дела.

Джэсон не верил своим ушам, такое небрежение граничило со святотатством. Он подумал о тех несметных людских толпах, которые прошли по Раухенштейнгассе, даже не бросив взгляда на этот дом, а ведь его следовало бы беречь как зеницу ока; фасад дома свидетельствовал о полном забвении: дерево подгнило, штукатурка пожелтела и растрескалась.

– Один человек, с которым я встречался, Христоф Фукс, говорил, что таверна Дейнера находилась поблизости от последней квартиры Моцарта, и что если найти дом, то рядом будет и таверна. Неужели мы упустим такой случай? – сказал Джэсон.

– Не сейчас! Мы потом поищем Дейнера. Я хочу показать вам вещи поважнее, – отозвался Эрнест. – Они подтвердят ваши подозрения.

И, подхватив Джэсона и Дебору под руки, Мюллер повлек их в другом направлении.

– Вот и собор св. Стефана, – провозгласил Эрнест, – тут над Моцартом отслужили заупокойную службу.

Они смотрели на собор со стороны величественной южной башни и, казалось, видели его впервые.

– От Раухенштейнгассе до собора всего несколько минут ходьбы. Я хотел, чтобы вы убедились в этом, – продолжал Эрнест. – Я хочу рассказать вам о похоронах. Это важно.

– К чему так торопиться? – сказала Дебора. – Не лучше ли отложить это до завтра?

– Завтра все может измениться. Разве вы не проводили бы гроб Моцарта до этого места? А вот жена Моцарта не проводила. Как и некоторые из друзей. Хотя заупокойная служба состоялась почти рядом с домом.

– Почему же так произошло?

– Ходили слухи, что многие побоялись пойти на его похороны, потому что он впал в немилость у Габсбургов.

– Если это так, то чем это было вызвано?

– Говорили разное. Одни считали, что знать рассердила «Свадьба Фигаро», другие, что виной тому масонство Моцарта. Кроме того, все знали, что он слишком открыто позволял себе критиковать Габсбургов. Да и история с «Волшебной флейтой» не прошла даром.

– Что за история?

– Нашлись люди, которые увидели в Царице Ночи императрицу Марию Терезию. А это нелестный портрет.

– Кто же пришел на похороны? – спросил Джэсон.

– Ван Свитен, Зюсмайер, Альбрехтсбергер и Сальери.