Концерт Патриции Каас. 9. В космосе и ниже - Марк Михайлович Вевиоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Камни и солнце.
Песок и шашлык.
Где-то кричит ишак.
Горы вдали.
Горы вблизи.
Тихо дремлет кишлак.
Сколько веков
Стены хранят
Скупой неизменный быт?
Я к ним пришел –
Я уйду назад,
И завтра буду забыт.
Даже пыль
Не задержит след
Неровных моих шагов…
Где взять силы
Так забывать
Кровных своих врагов?
– Я роюсь в своей памяти, и стараюсь откопать там что-нибудь интересное для вас, но там, в памяти, так много всего … Вот это очень старое стихотворение можно назвать плачем командировочного:
Кто много ездил,
Тот, конечно, знает
Как трудно путнику
Без хлеба и жилья.
И как приятно,
Коль тебя встречают –
Знакомые,
друзья
или семья.
По бесконечной дороге
Где-то под небом идут
Самые бедные люди,
Люди, которых не ждут.
Ты знаешь сам,
Ты ездил и немало,
Ты видел мир
И много пережил,
И средь нервозной
Суеты вокзала
Ты чувствуешь себя
Как старожил.
Снова по той же дороге
Рельсы кого-то ведут.
Самые бедные люди –
Люди, которых не ждут.
Когда ты вновь
Берешь из-под кровати
Видавший виды
Старый чемодан –
Она не плачет,
Нет, она не плачет.
Она все знает.
Все, что знаешь сам.
Снова, как древние боги,
Неутомимо бредут
Самые бедные люди,
Люди, которых не ждут.
Ты из любой,
Из самой дальней дали,
Скучая, мучаясь
Всегда спешишь к себе.
Меня же на вокзалах
Не встречали,
И возвращаясь,
Я завидую тебе.
По бесконечной планете
Без остановки идут
Самые
бедные
люди,
Люди,
которых
не ждут.
– Очень горькое стихотворение, не правда ли? Но оно написано не от имени автора, а от имени одинокого командировочного … И тут же – уже авторское видение реальности:
Нас любовь разлукой не манила,
Обещая горькое житье.
Но когда разлука наступила -
Мы спокойно встретили ее.
Мне невкусен, горек и не нужен
Без тебя душистый ананас,
Без тебя и праздник хуже будней …
Вновь разлука разделяет нас.
Знаешь что?
Давай на всякий случай
Навсегда,
Отсюда и вперед
Мы условимся
И твердо помнить будем,
Что когда-то
Все наоборот.
Пусть нам праздник
Не рассвет салюта,
Красное число календаря,
А простая встреча на вокзале,
Где глаза глаза благодарят,
И немой их разговор понятен:
«Не забыла?»
«Как же ты посмел…»
«Я скучал»
«И я скучала тоже».
Если б каждый
Так любить умел.
Так любить, как …
Нет, сравненья грубы
И слова потерты, холодны.
Я богат безмерно.
Верю – любишь,
Просто – любишь так,
Как любишь ты.
Вскрикнули рояль и скрипка, аплодисменты в зале.
– Вы еще не устали? Я попробую закруглиться … А вот за это стихотворение я легко могу схлопотать по шее, хотя вы поймете, откуда эти строки, посвященные двум любимым женщинам Виктора:
Мы так стары –
Сегодня пятьдесят.
Нет, не конец! –
Хотя уже к закату.
И не затем
Весь этот разговор,
Чтоб нас с тобою
Вспомнили когда-то.
Ты вслушайся:
О чем кругом кричат,
И с завываньем,
Как шаманы, скачут?
Они ловки,
Их молодость нова,
Но, жаль, слова их
Ничего не значат.
Они не знают,
Как сверкает снег,
Когда глаза
Уже не видят света,
И как могуч
Распятый человек,
Собою заслоняющий планету.
Но неужели
Мы с тобою были
Такими молодыми,
Как они,
И так же
Прелесть утра
Не ценили
И чистоту земли не берегли?
И отдавали,
Не прося взамен,
И не торгуясь то,
Чего не купишь,
И уходили
Из родимых стен,
Чтобы понять,
Насколько ты их любишь?
Пусть мы стары,
Сегодня пятьдесят.
Нет, не конец,
Хотя уже к закату.
И не затем
Весь этот разговор,
Чтоб нас с тобою
Вспомнили когда-то.
Шквал аплодисментов.
– Витя, это тебе, – в кулису обернулся Свиридов. – И вот еще – это всем влюбленным
Любимым говорите о любви.
Найдите незатасканное слово,
И пусть оно совсем не будет ново –
Любимым говорите о любви.
Любимым говорите о любви.
Пусть не бывает счастья безмятежным,
Как слово, человек и время – прежним,
Любимым говорите о любви.
Любимым говорите о любви,
И не жалейте ни тепла, ни ласки.
Пусть будет все, как витязи из сказки –
Любимым говорите о любви.
Любимым говорите о любви.
Перед дорогой и по возвращеньи.
И за отсутствие прося прощенье –
Любимым говорите о любви.
Раз от разу музыкальное сопровождение в паузах становилось все отчетливее и выразительнее …
– А вот это посвящено другу, уехавшему из страны на историческую родину:
Он велик
Этот маленький, робкий,
И, казалось,
Совсем не боец,
Много лет под угрозой погрома,
И несущий привычный венец.
И веками страдая и веря
Он старательно нес и хранил
Чистоту первых дней пионера
С вечной мудростью древних светил …
Уезжают не самые умные,
Уезжают не самые сильные –
Уезжают себя не простившие
И через себя преступившее.
Кому-то и что-то доказывая,
И вновь на себя нам показывая,
Оставив под мертвыми окнами
Лишь рваный ботинок растоптанный.
И нет столь привычного в трубке
Вечернего голоса близкого…
Лишь боль под лопаткою роется,
Как в папке
С расстрельными списками.
Уезжают не самые глупые,
Уезжают не самые слабые,
Уезжают не богом забытые,
И становятся некою платою.
Оплатив прегрешенье истории,
Оплатив заблужденье богов,
Оставаясь разменной монетою
На базаре друзей и врагов.
Возможно, это был Шопен – по крайней мере что-то созвучное мировой скорби слышалось в этой музыке …
– Я, кажется, снова что-то нарушаю – пусть Бог меня простит:
Как нам с тобой не молодеть,
Когда вокруг весенний вечер,
Когда волненьем новой встречи
И жаром
Всех прошедших встреч
Летит нам прошлое навстречу,
И шелестит коварный ветер –
Как нам с тобой не молодеть.
Как нам с тобой не вспоминать –
Вернее, это не забыто,
Хотя старательно укрыто
И днями долгими прикрыто,
И все тропинки перерыты –
Как нам с тобой не вспоминать …
Закат, прибой и теплый ветер
На узком пляже городском,
И что-то мчащее навстречу,
Необъяснимое, как вечность,
Неумолимое, как вечность,
Неуловимое, как вечность
И очень важное при том.
Как нам с тобой не забывать,
Что годы,
