Концерт Патриции Каас. 9. В космосе и ниже - Марк Михайлович Вевиоровский

был.

И все же,

Через века и на века

Он души

Красотой тревожит

Неслышно и наверняка.

Голос Свиридова от мягкой задумчивой лирики сменялся жестким и беспощадным:

Пирчюпис.

Лидице.

Хотынь.

И Орадур сюр Глан.

Как-будто

злобе и зверью

Наказ от бога дан:

Уничтожайте мир людской,

Тогда придет покой!

Но даже слезы матерей

Не охладят кострищ,

Все так же колокол звонит

Над горем пепелищ,

И у дороги мать стоит,

В скорбях окаменев,

А люди, мимо проходя,

Уносят боль и гнев.

Пауза затянулась, Свиридов прошел по сцене, и задумчиво продолжил:

После узких каунасских улиц

Вильнюс молод, светел

и просторен.

И гордится,

Что, как каждый город,

Он никем не может быть

повторен.

Одно стихотворение от другого отделяла короткая вставка рояля.

«Трис мяргялес» -

Здесь три красавицы

Вам подадут литовские блюда.

Сюда, в зеркальный дом

К обрыву Нярис

Я не вернусь,

наверно,

Никогда.

К роялю пристроилась скрипка – музыка стихала, «пряталась» когда Свиридов читал, а потом снова заполняла паузу.

Целебный коктейль –

Раскаленные сосны

И свежий морской ветерок.

От пункта до пункта

По тихим дорожкам

Толстяк растрясает жирок.

На пирсе к закату

Парад туалетов

И сплетен слепых шелуха.

А утром – по дюнам

Разложат скелеты,

Развесят окорока.

Маршрутом лавинным

По все магазинам

Несутся: янтарь – трикотаж …

А я – непонятен,

И стих мой невнятен,

В пустыне застывший мираж.

– Это Паланга, город курортный …

Русь – замерзает,

Литва – замерзает.

Ведь по литовски

Ты тоже «Ziema».

Свиридов стал отделять одну миниатюру от другой жестом.

Земля литовская богата.

И я влюбился в этот край.

Здесь я проездом был когда-то.

Зима.

Февраль.

Друскининкай.

Снова короткий жест, снова короткая музыкальная вставка …

Промчались дни –

все отпуска кончаются,

Свободной жизни ты махнешь:

Прощай!

И будни

непрерывным заботами

Затмят собою

«Bad Druskininkai».

– Как у всякого поэта у Виктора Скворцова много лирических стихотворений – адресных и безадресных, посвященных конкретным … людям, и без такого посвящения. Послушайте:

Думай – дни росой омыты

В шелесте травы,

Сосны золотом облиты,

Мощные дубы,

Зелень листьев в синем небе,

Золото полей,

И еще – шагает рядом …

Ну, а если кто-то рядом

Жизнь еще полней …

Зал откликнулся не сразу, но откликнулся …

Уже концертами кошачьими

Туманный воздух оглушен,

Грачи – строги, как пара фрачная,

Спешат к полям со всех сторон.

Уже весною растревожены

Вода, трава и деревца,

Уже, любовью перемноженные,

Не спят влюбленные сердца.

Тихо-тихо, еле слышно опять откликнулись рояль и скрипка.

Весна идет,

Полна любви и радости,

Старательно сметает

Зимнее следы.

И небо,

Розовое

От неутоленной зависти,

Светилось,

Брошенное

В зеркало воды.

– Как у всякого уважающего себя поэта … Спокойно, Витя! – это уже за кулисы.

– Как у всякого уважающего себя поэта у Виктора много стихов … я не знаю, как это правильно называется … Я называю их злыми … Ага, вон мне подсказывают, это называется – гражданская лирика.

Да, это в жизни так –

Кто-то из двух – враг,

Кто-то из двух – друг,

Только и друг – не вдруг.

Друг – это дни долгих зим,

Друг – это ты вместе с ним,

Друг – это голос в ночи,

Друг – хоть кричи, хоть молчи.

Дружба – суровый урок,

В ней не жалость, а честь.

Выше дружбы – любовь,

Коль она вправду есть …

Да, это в жизни так,

Кто-то из двух – не враг,

Кто-то из двух – не друг,

Кто-то из двух – просто так.

Голос громкий, почти крик – ничего похожего на лирику …

Гляжу кругом – полиэфир,

Перлон и полипропилен,

Достав таблетки,

Полиглот

глотает

поливитамин.

Поливинил, полихлорид

И вечный полиэтилен,

Из этих «поли» шьют и пьют,

Их вечный мир не тронет тлен.

Шагает поличеловек

В полиплаще с полиженой,

И только я гляжу им вслед,

Непонятый полисемьей.

Там – полибрак,

А хочешь – так –

Полидевчоночек не счесть,

И полипоцелованные есть,

Полиблондинки тоже есть.

Зачем же мы, спеша творить,

Вещам отдали поливек.

Себе оставив поличувств

Непрочность …

Поличеловек …

– Вот уж что не было – то не было! Виктор всегда был настоящий друг и настоящий мужик … Вот послушайте, это он прочел мне прямо с черновика …

Уходим в мир –

Он нов и он без нас,

Уходим,

подающие надежды.

Уходим весело,

И с каждым, про запас,

Иллюзий

белоснежные

одежды.

Уходим в мир –

Он весел и суров,

Он так кристально

Ярок и прекрасен,

Уходим в мир,

Он понял нас без слов,

И путь наш ясен,

ясен…

Ясен!.

Уходим в мир –

Но разве это мир?

О чем кричат

Испуганные птицы?

Уходим в мир

И в мире ищем мир,

И по пути

теряем

небылицы.

Уходим в мир

И ждем – кто нас предаст?

Еще не знаем,

Но уже готовы.

Уходим в мир

Уже который раз,

А мир все новый…

Новый.

Новый!

Уходим в мир –

А миру не до нас,

Мы – взрослые

Невежи и невежды,

И матери

так трепетно

глядят,

Глядят нам вслед

С тревогой и надеждой …

Пауза была необычно длинной, и музыка страдала вместе со слушателями.

– Надо вам сказать, что Виктор рано остался без матери, и у него есть целый цикл стихов, посвященных ей … Но у меня нет права читать их …

– А вот ленинградские зарисовки:

Привычно кони дыбятся

Аничковым мостом,

Стоит привычно

В свите Катерина.

Я Эрмитаж

Оставлю на потом -

Пройдусь

По закоулкам равелина.

Здесь Петр гулял

Чугунными шагами,

История –

Брусчатка мостовой,

И те же чайки

С Невскими ветрами,

И тот же шпиль

Торчит над головой.

Стена домов

Привыкнув, распадется,

Знакомых лиц

Проступит чередой,

И память

Болью в сердце отзовется …

И ты со мной

Шагаешь над Невой …

Свиридов замолк, отвернулся, затем вновь повернулся к залу

Косят сено в Петергофе,

Косят сено в Царском селе,

Запах сена в воздухе просек –

Ходишь, как пьяный, навеселе.

Этот запах, как русский квас,

Так целителен был для нас …

– Эти стихи были посвящены Лене Скворцовой, тогда еще даже не Скворцовой, и мне позволили их прочитать публично … Это действительно редкий случай, когда мне позволено прочесть