Экипаж «черного тюльпана» - Александр Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза Чепиги сразу потухли.
Оба присели на скамейку.
Сквозь комок, подступивший к горлу, Корытов тихо произнес:
— Спасибо, что не пожалел времени в отпуске… Навестил старого друга.
— Я не в отпуске, Евгений Иванович. — Чепига сделал паузу. — Сопровождал груз «двести» в Московскую область. А до вашего городка было рукой подать…
Корытов вскинул голову.
— Ты передавал Фоменко мой адрес?
— Конечно.
Корытов вздохнул.
— А он мне до сих пор так и не написал… — Спохватившись, Корытов добавил: — Ты не думай, я не в обиде. У него на письма, наверное, и времени нет… Как он там? Назначили начальником штаба батальона?
Чепига кивнул.
— Назначили.
— И майора получил?
— Получил…
Корытов радостно всплеснул руками.
— Слава богу! Он так этого хотел. Вот приедет ко мне в гости…
Чепига отрицательно помотал головой.
— Евгений Иванович, он не приедет…
Корытов изумленно вскинул брови.
— Почему?
Чепига помолчал, собираясь с духом, и снова начал говорить:
— Месяц назад две роты его батальона сопровождали агитотряд у кишлака Момандхейль…
36
От дороги до густых зарослей «зеленки» было не больше ста метров.
Вдалеке виднелся афганский кишлак, в сторону которого и двигалась по дороге, проходящей мимо «зеленки», колонна «бэтээров».
Один из них был переоборудован под звуковещательную станцию: рядом с люком машины торчал большой репродуктор.
На броне этого «бэтээра», по бокам от репродуктора, сидели Фоменко и командир агитотряда старший лейтенант Моисеенко, с тонкими чертами лица и в очках.
На погонах Фоменко блестели новенькие майорские звездочки.
За спинами офицеров дремал, опустив голову и прикрыв глаза, фельдшер агитотряда прапорщик Андрусевич — русоволосый, крепко сбитый белорус с аккуратными усами почти до самого подбородка.
Фоменко повернулся к Моисеенко и улыбнулся.
— Ну, что? Едем агитировать дехкан за советскую власть?
Моисеенко криво усмехнулся и махнул рукой.
— Да им наша агитация — до одного места. — Он кивнул на репродуктор. — Вы что думаете, я по этому «матюгальнику» длинные речи толкаю? Скажу пару слов, а потом запускаю музыку.
Фоменко понимающе кивнул. Он бросил на Моисеенко любопытный взгляд.
— Где учил язык? В Военном институте иностранных языков?
— На восточном факультете Ленинградского универа.
Фоменко оживился.
— Так ты «двухгодичник»?
— Да. У меня срок службы кончается осенью. А потом… — Командир агитотряда мечтательно вздохнул. — Потом — домой.
Фоменко хитро прищурился.
— В армии остаться не хочешь?
Моисеенко поморщился.
— Да вы что? В этом «дурдоме»? Не-е-е… — Спохватившись, он покраснел и смущенно покосился на Фоменко. — Хотя кому-то, может, и нравится…
Фоменко сделал вид, что не принял сказанного старлеем на свой счет.
— А чего сегодня твой агитотряд сопровождают две роты? Я слышал, всегда хватало одной.
— Раньше ездили с одной. А теперь нельзя. — Глаза Моисеенко стали серьезными. — Недавно наши убили брата полевого командира, который действует в этом районе. Он мстит…
— Ясно… Ну а в самом кишлаке вас как встречают?
Моисеенко хохотнул и широко расставил в стороны руки:
— С распростертыми объятиями!
— Шутишь? — недоверчиво протянул майор.
— Почему? — Моисеенко кивнул на бэтээры за своей спиной. — Я же к ним с пустыми руками не езжу. У меня там полтонны риса, сорок ящиков тушенки и сотня одеял… Да они меня ждут, как отца родного!
Фоменко улыбнулся.
— Тогда понятно. Небось заранее выстраиваются в очередь?
— В две, — уточнил Моисеенко. — В одну — за продуктами и шмотками, а в другую — к фельдшеру. Я же с собой еще и фельдшера вожу.
Он полуобернулся к Андрусевичу.
— Вон, Францевича.
Андрусевич, услышав свое отчество, открыл глаза.
Командир агитотряда ухмыльнулся.
— Он им, правда, от всех болезней дает одну и ту же таблетку. Но они-то этого не знают!
Андрусевич ухмыльнулся в ответ.
Из «зеленки» прогремела автоматная очередь.
Голова Андрусевича дернулась, и прапорщик медленно повалился набок. Из-под его пробитой пулей кепки на лбу выступила кровь…
Следом за первой очередью тут же прогремели другие, и по броне «бэтээра» защелкали пули.
Фоменко спрыгнул на землю и громко крикнул:
— К бою!!!
…Заняв оборону вдоль дороги, солдаты и офицеры вели ответный огонь по «зеленке».
Моисеенко, вжавшись в придорожную пыль, стрелял из «АКС».
Он повернул голову к Фоменко и с удивлением посмотрел на майора, который лежал метрах в трех от него.
Фоменко, привстав, напряженно всматривался в заросли, из которых гремели очереди.
Несколько пуль вспороли землю рядом с Фоменко, но майор даже не подумал пригнуться. В его широко раскрытых глазах зияла пустота, а на губах играла какая-то безумная улыбка.
Фоменко прошептал:
— Их совсем мало… Скоро они уйдут…
Рядом с ним и Моисеенко вспыхнули сразу несколько фонтанчиков от пуль. Командир агитотряда со страхом вжал голову в землю. Недоуменно косясь на Фоменко, он крикнул:
— Товарищ майор! Что вы делаете?! Ложитесь!
Фоменко словно не слышал его. Он снова прошептал:
— Скоро они уйдут…
Крепко сжимая в руках автомат, майор медленно поднялся в полный рост.
Моисеенко, прижавшись щекой к земле, смотрел на Фоменко, как на сумасшедшего.
Приладив у бедра автомат, майор сделал шаг в сторону «зеленки».
Мосеенко истошно завопил:
— Товарищ майор! Куда вы?!
Выпустив из автомата короткую очередь, Фоменко сделал еще один шаг в сторону «зеленки», и еще…
Стреляя короткими очередями с бедра, он шел все быстрее и быстрее — как человек, боящийся куда-то не успеть.
Моисеенко снова крикнул ему вслед:
— Товарищ майор!!!
…Пуля сбила с головы Фоменко кепку, но он, даже не обратив на это внимания, продолжал упрямо двигаться вперед.
Еще одна пуля попала ему в правую ногу — чуть ниже колена. Застонав, Фоменко споткнулся и упал. Но через несколько секунд, превозмогая боль, снова встал. Сильно припадая на раненую ногу, Фоменко упрямо двигался к зарослям «зеленки».
Он выпустил из автомата еще одну короткую очередь.
В ответ из «зеленки» прогремела длинная.
Пуля попала Фоменко в голову, и он со всего маху рухнул на землю…
37
Корытов откинулся на спинку скамейки. По его щекам текли слезы.
Смахнув их тыльной стороной ладони, Корытов откашлялся и спросил:
— Зачем он это сделал, Витя?
Чепига пожал плечами.
— Не знаю, Евгений Иванович… Никто не знает…
— Он не мог разлюбить жизнь… — Корытов отрицательно помотал головой. — Его мечта сбылась. И Валерке было ради кого жить.
— Его сын не знает, как все произошло. Я рассказал Андрею, что его отец… — Чепига запнулся, подбирая слова. — В общем, что он погиб в бою, как герой… Я сопровождал гроб с телом Фоменко в его родной город.
— Андрей похож на отца?
— Очень. И очень им гордится. Он собирается поступать в то же военное училище, которое окончил Фоменко…
Чепига положил на плечо Корытова свою руку.
— О том, что у его отца был друг, я Андрею тоже рассказал. Он хочет встретиться с вами. Сказал, что обязательно приедет к вам в гости. Адрес я ему оставил…
— Я сам поеду к Андрею, — решительно произнес Корытов. — Мы должны побывать на могиле его отца. Вместе…
38
Аэровокзал провинциального российского города с самого утра был набит битком.
Среди пассажиров прибывшего рейса, постукивая палочкой по мраморным плитам пола, к выходу из терминала пробирался Корытов.
У выхода из терминала в толпе встречающих стоял и первокурсник военного училища Андрей Фоменко — в новенькой парадной форме.
Увидев в дверном проеме Корытова, Андрей сразу узнал его, широко заулыбался и бросился ему навстречу.
Когда Андрей оказался в паре шагов от Корытова, тот, почувствовав его приближение, замер на месте.
Андрей тоже остановился.
Корытов уверенно произнес:
— Андрей?
Андрей шагнул ему навстречу.
— Я, Евгений Иванович. Здравствуйте.
— Здравствуй.
Они обнялись.
Отстранившись от Андрея, Корытов улыбнулся и дотронулся пальцами до его погон.
— Я хоть и не вижу, но уверен… Форма сидит на тебе так же, как на отце, — словно ты в ней родился.
39
В глубине городского кладбища стоял скромный гранитный обелиск с овальным портретом Фоменко, увенчанный пятиконечной звездой.
