Спартак Мишулин. Правда под запретом - Карина Спартаковна Мишулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впереди было судебное заседание, и мы решили его попробовать перенести, были мысли уговорить маму забрать заявление, так как война могла стать реально опасной. Но для этого нам нужно было время, чтобы все взвесить. Мы списались с Тамиром или его адвокатом, не помню, и попросили перенести суд на месяц.
В это же время я написала Тамиру смс с просьбой попросить его «подружку», журналиста Лгунаеву, перестать писать гадости о папе! Раз мы более-менее общаемся, пусть она остановится в своей злобе. В личной смс я написала жестко про нее, так как за все это время она яростно и агрессивно пыталась топить и оскорблять нашу семью. Тамир взял и показал это смс ей, усугубив ее отношение ко мне! Зачем? Ну, видимо, его стиль – сливать чужие переписки. Я не то что говорила про нее жестко за глаза, я бы и ей это сказала, но мы не общались с ней и желания такого у меня не было, а он общался, поэтому я попросила его. Но он не задумываясь слил ей мое личное смс! А так как у нее, видимо, сильные комплексы, то ее злость усилилась втройне! Наверное, это Тамиру и было нужно.
В день суда мы приехали с мужем, но в зал не пошли, Симон сказал, это продлится 5 минут, с Хвостовой мы договорились о переносе суда, так что смысл вам идти?
Как потом выяснилось, в этот день Хвостова подсунула судье исследование ДНК, а Симон промолчал, и его приложили к делу, хотя мы были против досудебного ДНК, тем более липового! Более того, потом вскрылось, что чуть ли не Симон был инициатором того, чтобы исследование приложили к делу. Почему? Видимо, его уже «купили». Нам, конечно, он это не рассказал, сказав лишь, что Хвостова была против переноса суда на месяц, в общем, в лицо нам говорили одно, а за спиной делали совсем иное!
В это же время нам активно звонили редакторы шоу, приглашая на эфир.
– Опять? Сколько можно? – говорили мы.
– Нет, это будет новогодний эфир, как голубой огонек, будут все, кто в течение года приходил со своими историями, будут певцы, артисты, торт, все будут сидеть за столиками, приходите! Берите деток!
– А Макс Барских будет? – пошутили мы. – Без него не придем! Дети его очень любят!
– Позовем и Барского! Только приходите!
Это был последний раз, когда мы попались на их уловки и пошли! Сами виноваты! Надежда на справедливость умирала в нас слишком долго!
Мы приехали с детьми, нарядились для новогоднего эфира, позвали мою крестную, которая тоже надела новогоднее платье, и, приехав, первое, что я увидела, отсутствие столов в студии.
– А где же Новый год? Столы?
– Ой, не получилось их расставить, но вы не переживайте, все будет, как мы говорили!
Мы зашли в гримерку, и я начала понимать, что что-то не так, предчувствие того, что никакого Нового года не будет, не покидало меня! Перед съемкой нам нужно было поговорить с Тамиром и Хвостовой по поводу того, почему они резко были против переноса суда, если нам пообещали иное?
Я сказала, что не выйду в студию, пока мы это не обсудим.
Тут же я увидела людей из зала, сидящих в массовке, на них всех были надеты майки с изображением меня и Тамира.
– Это что?! – спросила я редактора
– Ой, ну, по-моему, это так мило! Вы же помирились, вот и отметим все дружно!
– По-моему, это ужасно, что за бред вы придумали? Мы что, Майкл Джексон??
Мне реально все это напоминало какой-то фарс.
Долго ждали мы разговора с Тамиром, в итоге нас позвали, мы шли наверх, в комнату переговоров, Тамир шел впереди, здороваясь со всеми мимо проходящим так, как будто знает их сто лет.
«Ничего себе, – подумала я, – если он якобы «с улицы», пришел рассказать свою историю, откуда так всех хорошо знает? С продюсером вообще говорит на «ты», так же не бывает! Мы-то там никого знать не знаем, продюсера по имени-отчеству зовем, а тут мальчик «с улицы» и такое панибратство!»
Зашли, сели, начали задавать вопросы, Хвостова, как всегда, начала давить и не давать никому слова сказать, я даже не выдержала:
– Послушайте, мы не в суде и не надо на меня давить, я лишь хочу понять, почему мы договорились об одном, а по факту снова за нашей спиной вы делаете все против нас?
Самое интересное, что Симон что-то мямлил невнятное, совсем не отстаивая наши интересы, а как будто наоборот.
В итоге, общаясь где-то час, мы вроде пришли к тому, что надо дать маме минимум месяц, а я свое заявление заберу.
Съемка началась, и стало понятно, что никакого праздника и Нового года не будет, даже моя восьмилетняя дочь обиженно спросила:
– А где же обещанный торт и праздник? Нас что, обманули? Я больше сюда не приду!
Когда началась запись, на экраны вывели мою переписку с Тамиром, я обалдела и прошептала мужу:
– Это он так помирился?! Да он продает все, что можно, не гнушаясь ничем! Личное сдает за хайп!
Слава богу, переписку убрали с экрана и тему замяли, видимо, услышали мое возмущение, да и выставлять Тамира в плохом свете им было не на руку.
На этом же эфире судьба свела нас с удивительным человеком, который стал нашим ангелом-хранителем, с умнейшим и порядочнейшим Виктором Викторовичем Колкутиным, профессором судебной медицины, полковником, судебным физиогномистом. Может, для этого мы и должны были прийти на эфир, чтоб встретиться. Когда-то он был начальником Павлюхина и знал всю подноготную об этом человеке, сам пострадал от травли и ложных обвинений в свой адрес. Когда-то он не захотел подделывать ДНК, и его начали травить, в прямом смысле, ядом! Он еле выжил. Потом, отказавшись играть по правилам верхушки, его убрали с должности, и пошла травля, инициатором которой был тот самый Павлюхин! А его ученик, которого он перевез из Питера в Москву, безработного и нищего, занял его место, став начальником центра.
В перерыве муж подошел к Колкутину, спросить некоторые вопросы по ДНК, Колкутин сразу сказал мужу:
– Ну, он же не брат Карины, но раз вы его приняли, может, вам и не нужна правда?
– Что вы! – ответил муж. – Нас вынудили принять. Мы знаем, что он никто, но доказать не можем!
– Вот мой номер, позвоните после эфира, поговорим!
Также на этом эфире они решили еще одну женщину сделать папиной дочерью!
