Спартак Мишулин. Правда под запретом - Карина Спартаковна Мишулина

Мы встали с мужем на точку, ждем, и вдруг началось то, к чему никто из нас готов не был.

Дмитриев вскрывает конверт, барабанная дробь, радостно кричит 99.999, и вдруг фейерверк, торт, конфетти, как будто Тамир вернулся из космоса или создал лекарство от смерти!

Я в шоке смотрю на мужа и быстро начинаю возвращаться в гримерку, понятно, что после такого ни о каком оглашении нашего исследования речи быть не могло.

Я влетаю в гримерку, мой телефон разрывается от входящих вызовов, звонят друзья, знакомые, мама, как потом выяснилось, с единственной целью, чтобы мы ушли оттуда! Мама, не дозвонившись мне, звонит Ване, и я слышу ее срывающийся голос:

– Уводи Карину оттуда! Уходите из этого ада!

За нами вбегают операторы, редакторы и конечно же Тамир, сыгравший до этого псевдорадость и удивление. Потом уже в записи, смотря эфир, я увидела, как редакторы машут ему, мол, беги за ней, беги! И он вбежал, именно в этот момент мне показалось, что я увидела в его ухе микрофончик. И пазлы сложились, вот почему на эфирах он прежде, чем ответить на любой вопрос, делал вид, что думает, водил пальцем по носу и лицу, он просто, скорее всего, слушал ответ, который ему наговаривали редакторы. Все спланировано! Продумано, спектакль удался! Только мы не были готовы к такому, для нас это оказалось слишком больно и страшно!

Слава богу, эфир был прямой, и единственное, что я успела крикнуть:

– По нашему исследованию, по игрек-хромосоме, ты же не сын и ты это знаешь!

Я поздравила их всех с чудесно разыгранным представлением на чужих костях, сказав лишь, что вы тут радуетесь, как будто мужик подвиг совершил, а моя мама там, возможно, умирает от вашей радости!

Когда выключили камеры, Дмитриев сказал мне, то ли издеваясь, то ли и правда не понимая, что говорит:

– Карин, ну что ты так? Хочешь, мы и тебе тортик закажем?

– Боря, ты реально думаешь, что я из-за торта? – Я не знаю, что было в моем взгляде, но Боря вышел.

Дальше были СМС-сообщения и звонки от близких, все писали одно и то же: «Ребята, уходите, это просто издевка над вами!»

Даже известный адвокат, который ходил экспертом за Тамира, сказал нам за кулисами:

– Ну это уже был перебор! Они перешли грань…

Редакторы тут же начали нас уговаривать остаться еще на запись следующего эфира. Значит, снова, они заранее планировали съемку еще одного эфира, значит, знали ход событий и снова врали, чтобы заманить нас в очередной раз. Муж категорически говорил: «Нет!»

Они и угрожали, и просили, что вот договор подписан и это все считается одна съемка и неважно, на сколько частей она поделена и тогда вы заплатите неустойку, мол, вы даже не вышли в студию. Как жаль, что тогда у меня не было опытного пиар-директора, который бы знал все эти тонкости и происки подобных передач.

– Но зато вы отлично сняли нас в гримерке! Это же тоже наше изображение, какая разница, в студии или в гримерке? – говорила я.

В общем, уговоры шли долго.

В итоге я говорю:

– Если вы дадите мне сказать наконец-то то, что я давно хочу сказать, я пойду.

Ваня продолжал говорить, что надо уезжать.

Я сказала:

– Вань, они огласили ДНК. Сделали все так, как им нужно! Уйти проигравшими и доставить им радость? Показать свою слабость? Показать, что, узнав якобы правду, я сбежала? Я должна стоять до конца и показать, что я нормальный человек, который просто дал волю эмоциям.

Много писать про этот эфир я не буду, скажу лишь, что, выйдя в студию я спокойно рассказала свою позицию, но это все в итоге вырезали из эфира… Звездинская и ей подобные резко переобулись и начали врать и говорить полный бред, не имеющий отношения к действительности. В общем, как-то мы досидели до конца съемки. После записи я слышала виноватый голос Звездинской, зовущий меня, но я не повернулась: о чем с ней говорить?

Мы ушли собираться домой, зашла редактор и Дмитриев.

– Там торт в другой гримерке, приходите, съедим вместе.

Я понимала, что там камеры и все это снимают и не зайти снова будет означать трусость.

– Зайдем на две минуты и уезжаем, – сказала я мужу.

Когда мы зашли, я ощутила себя в фильме ужасов или страшном триллере, когда мы с мужем одни против оравы бездушных людей, непонятно что празднующих.

Это напоминало бал Сатаны, мы немного постояли в уголке и ушли.

Мы не играли в какую-то игру, поэтому не было речи о том, что мы проиграли или нет, внутри сидел один вопрос: Как быть дальше? Чем бороться?

Нет, конечно впереди был суд, и я желала провести судебную экспертизу, так как этой бумажке не было ни веры, ни юридической силы.

Более того, до 21 ноября, когда мы ждали результатов, числа 15, я была на гастролях в Краснодаре и мне позвонил наш адвокат, который сказал, что Хвостова предложила пойти на мировую. Теперь я понимаю почему, скорее всего, первым был готов наш анализ, по которому он не является сыном, и они, видимо, решили договориться о мировой и замять ДНК. Но я сказала:

– Нет!

Ни о какой мировой речи быть не могло. Тогда, видимо, они и начали активно действовать, договариваясь с Павлюхиным.

Но тогда я еще надеялась на результат судебной экспертизы.

Надежда еще была, и она не давала мне опускать руки.

Глава 6

«Подруга» из Швеции

После выхода эфира травля усилилась. Было ощущение, что народ, яростно радуясь, просто изнемогал от удовольствия сделать мне больно и показать «мое место». Смешно, как будто от того, что его объявили сыном моего папы, у них что-то изменилось в жизни, как будто я каждому из них лично сделала что-то такое страшное и непоправимое, что они топтали ногами и танцевали джигу на наших костях. Конечно, были те, кто поддерживал, кто писал добрые слова, те, кто не желал зла. И спасибо им за это!

Еще один мой промах, что в то время я доверяла всем, кто мне писал личные сообщения, я все пыталась что-то доказывать и, не думая, рассказывала все, что происходит на самом деле. А потом часто видела скрины написанного мной на экране передачи. Люди, не гнушаясь, сливали мою переписку каналу. Зачем? Не знаю, да и люди ли они?

Где-то в это же время я увидела в одной из социальных сетей сообщение от некоей дамы из Швеции.