Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

Голос ее звучал хрипловато и чувственно. В сочетании с красотой женщины и опьяняющим ароматом ее духов это могло тронуть даже камень, но не Донована: все это он уже проходил.

— И вы, как всегда, прекрасны, леди Грэй.

— Неужели у тебя вместо сердца бесчувственная ледышка, Донован?

Глаза ее затуманились.

— Чего же вы ждали?

— По крайней мере, хотя бы капельку былой нежности и малую толику понимания. — Слеза, как маленький алмаз, сверкнула на ее щеке. — Донован, все было не так, как ты думаешь. Я никогда не забывала, что мы значим друг для друга.

— Тебе не кажется, что все это чуточку поздновато?

— Донован… умоляю!..

— Черт возьми, не ты ли вышла замуж за человека, в два раза старше тебя? Ты клюнула на его богатство, а я тогда был всего лишь…

— Нет! Я любила тебя, Донован.

— Ты нашла странный способ продемонстрировать это. Но все это уже не имеет значения. Нет такой силы, которая могла бы склеить нашу разбитую любовь. Ты, став вдовой, получила все те богатства, ради которых продала себя. Надеюсь, ты довольна.

— Почему ты хочешь причинить мне боль? Неужели мы не можем поговорить так, как делали это прежде? Ты должен дать мне возможность объясниться. Может быть, ты, узнав, как было дело, простишь меня и вновь впустишь в свою жизнь…

— Нет, Дженни. Через десяток дней у меня свадьба.

Дженни издала мучительный стон и отвернулась от него. Донован был тронут; правда, он не видел ее прищуренных глаз и сжатых губ, не видел, как на ее лице отразилась холодная решимость.

— Кто… кто эта леди? Король говорил что-то, но я не поняла.

— Ее имя Кэтрин Мак-Леод.

Дженни кривила душой: она располагала всеми сведениями о Кэтрин, в том числе о том, что семья ее держала сторону убитого короля; но она не ожидала, что свадьба произойдет так скоро.

— Ты порицаешь меня за корысть, — сказала она тихо. — Разве ты поступаешь не точно так же?

— Благодаря тебе я усвоил, что лучший брак — брак по расчету:

У Дженни упало сердце. Значит, у Донована не осталось ни капли любви к ней? Но она сумеет снова разжечь пламя чувства в его душе!

— Но если ты не любишь Кэтрин, то почему бы тебе не сделать ее любовницей? Ты же можешь все, — я слышала, король тебе безгранично доверяет. А потом… потом ты сможешь жениться по любви. Трудно рассчитывать на верность жены, которую ты силой привел под венец.

— Ты сомневаешься в моей способности уследить за женой?

— Я сомневаюсь в тебе, Донован, — горячо прошептала Дженни, вновь оборачиваясь к нему. — Ты — будешь ли ты верен ей? Не захочется ли тебе близости с пылкой женщиной, если тебе придется делить постель с холодной и бесчувственной особой?

Старое, знакомое чувство шевельнулось в душе Донована, и тело отозвалось знакомой истомой — оно тоже ничего не забыло. Он ненавидел Дженни и в то же время был охвачен ураганом чувств. Ему хотелось ранить ее как можно сильнее, унизить грубым обладанием. Донован подумал о Кэтрин; он знал, что эта девушка будет сопротивляться до конца. Так, может быть, вид его бывшей любовницы вразумит ее хотя бы немного? Игра опасная, но, может быть, Кэтрин поймет, что от нее зависит отношение к ней будущего мужа. В конце концов, фамильная гордость — единственное ее достояние.

— Дженни, того юного глупца, который умолял тебя выйти за него замуж, больше не существует. Нет на свете женщины, которой бы я доверил свое сердце. Теперь я просто беру то, что мне нравится.

Донован взял ее за плечи и поцеловал грубо и бесцеремонно, так, что Дженни осознала: мальчик, которым она вертела, как хотела, стал неотразимым мужчиной, способным ошеломить любую женщину.

Доновану же вспомнилась другая женщина и другой поцелуй, где вместо необузданной страсти была уступчивость губ, робкая отзывчивость языка и сладостный вкус после поцелуя. Кэтрин прочно вошла в мир его чувств. С облегчением Донован подумал, что наконец-то вынул из сердца занозу, мучившую его эти годы, и эта мысль переполнила Мак-Адама ликованием: былой власти Дженни над ним пришел конец.

— Донован, это была воля моего отца — отдать меня замуж за старого богача-лорда. Ты же знаешь о его честолюбии. Он добился своего, но теперь я вновь свободна. Это было ужасно: отдаваться ему, не любя. Ведь все это время я продолжала любить одного тебя.

Донован принял решение: Дженни может оказаться чрезвычайно полезным оружием в деле укрощения его будущей жены. Совесть не будет его мучить: он всего лишь отплатит Дженни за все.

— У вас были дети? — спросил он с наигранным интересом.

— Нет, я была достаточно осмотрительной.

— Так ты его даже этой малости лишила?

— Меня отдали ему силой, я его не любила.

— А теперь тебе пришло в голову пожить при дворе.

— Мы с Мэгги недавно стали подругами.

— Случайность? Или твой расчет?

— Почему ты переворачиваешь каждое мое слово? — Дженни взглянула Доновану в лицо, но он уже сменил проницательную улыбку выражением сочувственного внимания. Она хитро улыбнулась: — Ну, может быть, это не вполне случайность… Но Мэгги такая милая…

— И полезная тебе. Заруби себе на носу, Дженни: не вздумай вредить ей. Король впервые в жизни полюбил по-настоящему.

— Мне нет дела до Якова, а Мэгги — моя подруга. Но я пришла сюда, чтобы увидеться с тобой. Не отворачивайся от меня, Донован.

Мак-Адам отдал должное актерским способностям своей бывшей любовницы и удивился, как же раньше он не замечал этой фальши. Она намеревалась вновь использовать его, пока ей не подвернется что-либо более привлекательное. Например — возможность стать любовницей короля. Широко раскрытые глаза Дженни выражали мольбу, а ее рука тянулась к нему в жесте просящей подаяния: великолепная, поистине неотразимая поза.

— Я вовсе не собираюсь от тебя отворачиваться, — не без коварства усмехнулся Донован. — Полагаю, что двор — самое место для тебя. Здесь хорошо и весело. Тебе понравится.

Дженни шагнула к нему и легонько коснулась его лица.

— А ты, Донован? Ты рад моему возвращению?

Только слепой мог не заметить зазывной истомы в ее глазах и голосе. Еще пару недель назад Донован не замедлил бы воспользоваться моментом. Но сегодня… сегодня что-то мешало ему. Что? Неужели разгорающееся чувство к невесте так изменило его? Донован отказывался признать это. Он и Кэтрин, и Дженни воспринимает такими, как они есть, ни больше, ни меньше. Кэтрин — как невесту, за которой титул и состояние, а Дженни — как возможность того, что он может иметь. Но пусть они не рассчитывают на его любовь, ибо, при всех внешних различиях, Дженни и Кэтрин по сути одно и то же: они корыстны и испорчены.