РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Старший механик "Авторила" лейтенант Федор Ильин в очередной раз выматерился, имея в виду командира эсминца, так форсировавшего ход, что турбины, казалось, готовы были сорваться со своих оснований. Что вообще у них там, наверху, происходит? С кем ведем такой жаркий бой, что уже трещат пулеметы? Еще раз Ильин выругался в адрес своих партийных руководителей. Ему, члену РСДРП (б) с десятилетнем стажем, запретили переход на нелегальное положение. Говорят, иди, товарищ Раскольников, в океанское плаванье, готовь восстание на флоте, станешь новым лейтенантом Шмидтом! Благодарю покорно. Хорошо было Шмидту после цусимского позора самодержавия. А сейчас и не знаешь, как заговорить с матросами на тему "мир народам". Все так и горят желанием бить японцев!

           Ильин-Раскольников видел странные сны. В них он каждый раз становился большим начальником. Правда, то под его командой были какие-то странные канонерки из колесных речных пароходов, то ветер сдувал с мостика карту и его эсминец выскакивал на хорошо знакомую мель рядом с Ревелем. Причем, почему-то при этом откуда-то сразу появлялись англичане... И брали всех в плен! Самым же приятным было, когда приснилось, что он командующий всем Балтийским флотом и живет с ослепительной красавицей женой в роскошном особняке в Кронштадте. А ведь сны-то оказались в руку! В машинное отделение пролез с палубы матрос с чумазым лицом:

           - Ваш бродь! Идите на мостик! Там всех поубивало. Старше вас офицеров не осталось!

           Лейтенант Ильин поднялся на иссеченный осколками ходовой мостик. Раненых и погибших уже убрали, но под ногами хлюпала кровь. Ильин огляделся, чтобы оценить обстановку. "Автроил" - единственный эсминец дивизиона, сохранивший максимальный ход, - описывал круги вокруг стоявших с разбитыми носами "Изяслава" и "Прямислава", тогда как "Брячислав", спустив концы, пытался вылавливать из воды японцев с затонувших кораблей. В воздухе стоял неутихающий грохот. В кабельтовых шестидесяти медленно шел с сильным креном длиннющий японский дредноут. Он вел огонь главным калибром, повернув все свои башни на другой борт. Японец стрелял туда, откуда бил по нему подоспевший "Измаил". Вокруг "Хиэя" (так, сообщили Ильину, назывался вражеский линейный крейсер) непрерывно вставали высоченные водяные фонтаны, временами почти скрывая огромный корабль из вида. Тем не менее, Ильин успел разглядеть, отыскав на мостике чудом уцелевший бинокль, что, по крайней мере, с видимой стороны, японский дредноут потерял большую часть своей противоминной артиллерии. Из восьми казематов правого борта "Хиэя" уцелели лишь один в кормовой и два в носовой части. Остальные - чернеют провалами пробоин и окаймлениями пожаров.

           Недолго думая, лейтенант направил "Авторил" прямо к японскому дредноуту. Ложившиеся перелетами снаряды с "Измаила" должны были на время закрыть низкий эсминец от наблюдателей с "Хиэя". Когда же русских заметят, повернуть башни главного калибра японцы уже не успеют. Огонь по "Автроилу" смогут вести только три 6-дюймовых орудия, почти заливаемые из-за крена. Был правда риск попасть под 14-дюймовый снаряд, отправленный своими же командорами с "Измаила". Ну да бог убережет! Раскольников, забыв о партийном долге, ощущал один жгучий охотничий азарт. Он сможет, он сможет!

           Пять минут на полном ходу - позади половина расстояния до вырастающего на глазах "Хиэя". Там уже разглядели приближающийся "Автроил" - носовые и кормовой казематы озарились вспышками выстрелов. Несколько водяных столбов взметнулись справа и слева от эсминца, оросив Ильина-Раскольникова теплым дождем. Но башни главного калибра по-прежнему били залпами на другой борт! До японцев было только двадцать кабельтовых. Неожиданно прямо по курсу море взметнулось очередным высоким водяным фонтаном. Привет от "Измаила" в очередной раз заслонил эсминец от наводчиков японских орудий. Полускрытой плывущей над волнами тучи порохового дыма и водяной пыли "Автроил" разворачивался для торпедной стрельбы

           - Аппараты, товсь! Залпом, пли!

           На эсминце настала тишина, даже артиллерийские расчеты отошли от своих орудий. Все всматриваясь в гигантский корабль впереди, не веря, что даже девять выпущенных торпед способны причинить ему какой-то ущерб. Потом все дружно грянули "ура!", и громче всех кричал товарищ Раскольников, забыв о том, что обрек на смерть несколько сотен японских рабочих и крестьян в матросских бушлатах. Прямо посередине силуэта "Хиэя" поднимались выше мачт бурые столбы от подводных взрывов.

           С момента, когда наблюдатель на фок-марсе "Хиэя" разглядел в туманной дымке южной части горизонта идущий навстречу большой русский корабль, контр-адмирал Канео Намагучи понял, что его линейный крейсер обречен. Даже неповрежденный "Хиэй" не имел никаких шансов один на один против русского "Измаила", двенадцать 14-дюймовых орудий которого скорее соответствовали мощному линкору, чем линейному крейсеру. На три эсминца, оставленных для сопровождения контр-адмиралом Сато, надежды было мало. Оставалось только известить по радио остальную эскадру и принять последний бой с надежной нанести противнику серьезные повреждения. Сейчас, когда русских от владивостокской базы отделяет больше тысячи миль, даже одно удачное попадание может стать решающим. И тогда "Хиэй" будет отомщен. Намагучи распорядился прибавить ход до 15 узлов. Значит, только что осушенный, было, отсек рулевых машин вновь окажется затопленным, но это уже не имело значения. Адмирал требовал лишь устранить бортовой крен, чтобы облегчить наводку орудий главного калибра. На жилых палубах продолжались непотушенные пожары, распространяющийся по коридорам дым подбирался к уцелевшим каютам, которые были забиты многочисленными ранеными. Сам Намагучи, несмотря на кровотечение из простреленного плеча, отказался покинуть боевую рубку.

           Огневой бой с русским дредноутом начался почти на предельной для "Хиэя" дистанции. Крен на правый борт сыграл тут, скорее, на пользу, увеличив дальнобойность поднятых на максимальный угол японских орудий. Огонь вели четырех-ствольными залпами, попеременно из носовых и кормовых башен, чтобы наводчики на фок- и грот-марсах успевали, пока дым относило от их оконечности, скорректировать стрельбу. Более высокое расположение корректировочных постов на мощных трехногих мачтах было, кажется, единственным преимуществом линейного крейсера типа "Конго" перед русским "Измаилом". Впрочем, на меткости огня последнего это заметно не сказывалось. Несмотря на отделявшие "Хиэй" от его противника 90-85 кабельтовых одно попадание следовало за другим.

           Большинство из них пришлось в середину корпуса. Один из первых фугасов разорвался у основания средней дымовой трубы, так что в ее кожухе теперь зияла пробоина площадью в 15 кв. метров. Труба удержалась только чудом. Часть осколков отразили бронированные колосники, но и оставшихся хватило на то, чтобы вывести из строя две кочегарки, наполнившиеся дымом и паром из перебитых магистралей. Другой снаряд, пробив броню пояса чуть ниже ватерлинии, взорвался рядом с отделением 2-го левого торпедного аппарата. Вода затопила отсек хранения запасных торпед и стала распространяться, проходя через поврежденные переборки, в соседние помещения. Еще один снаряд, разорвавшись под водой у борта, привел к затоплениям сразу трех угольных бункеров. Вода поднялась до главной палубы и продолжала прибывать. К тяжелым последствиям могло привести попадание в кормовую часть. Снаряд, ударил у ватерлинии почти отвесно, подняв огромный столб воды. В бортовой и палубной броне образовалась большая пробоина. Раскаленные осколки и обломки брони влетели в погреб боеприпасов к 152-мм орудиям, на полу вспыхнул рассыпанный порох, однако угрозу чудовищного взрыва сняла хлынувшая следом забортная вода. Она дошла до отсека кормовых динамомашин, вновь вышедших из строя.

           Парадоксально, но попадания, вызвавшие затопления левобортных отсеков, несколько выровняли крен "Хиэя" на правый борт. Впрочем, положение линейного крейсера не стало от этого намного легче. Следующая серия попавших в него снарядов разорвалась на палубе и надстройках, и без того сильно поврежденных ранее огнем среднекалиберной артиллерии "Лазарева" и "Пронзительного". На этот раз разрушения оказались гораздо более тяжелые. Фугасные 356-мм снаряды разносили на куски легкие конструкции, вызывали вокруг многочисленные возгорания, пробивали осколками даже верхнюю броневую палубу. На "Хиэе" не осталось живого места. Большая часть экипажа выбыла из строя. Уцелевшие отчаянно боролись с пожарами на палубе и с затоплениями в трюмных отсеках. Несколько попаданий пришлось в орудийные башни главного калибра. Обычно это сопровождалось частичным пробитием брони или мощным сотрясением. Расчеты несли потери, временно нарушалась работа механизмов. Тем не менее, даже под обстрелом 14-дюймовыми фугасами ни одна башня не вышла надолго из строя. Однако, если бы "Измаил" применил бронебойные боеприпасы, вероятно одно из многих попаданий могло стать для "Хиэя" роковым. А так.. Избиваемый фугасными снарядами линейный крейсер вместо немедленного потопления ждала более-менее продолжительная агония.