Слово Ишты - Александра Лисина

«Ну и что? А ты возьми к нему белую шляпку и перчатки. Да еще туфли и сумочку в тон».

— Тогда уж пояс надо тоже… чтобы смотрелось. И вуаль, пожалуй, белую… что за мода тут дурацкая? Ненавижу шляпки!

Лин тихо хихикнул и поспешил убраться из комнаты, чтобы не слышать в очередной раз, как я поношу местные традиции и некрасиво отзываюсь о вкусе здешних красавиц. Фу. Вульгарщина. Примитивизм. Кошмар да и только. В этих пышных юбках только запутаться можно хорошо. От корсета невозможно дышать. Шляпу то и дело сдувает, она мешается, вуаль без конца норовит за что-то зацепиться. Шею открывать полностью низзя — не положено. Грудь открывать нельзя тем более — срамно. Волосы показать можно, но краешком и то, лишь самым смелым. Макияжа почти не знают. Брови подводить и выщипывать не умеют. О дезодорантах даже не слышали, из-за чего пользуются большим количеством приторных благовоний… короче, жуть. Мрак. Полный конец света. Если бы не магические прибамбасы, вообще было бы не сдышать!

Открыв шкаф, я мрачно оглядела свои парадные «доспехи» и, тихо (чтобы слуги не слышали) выругавшись, со вздохом потянулась к серебристому платью.

Лен-лорд та Ларо славился своей необыкновенной пунктуальностью: экипаж с его гербом на дверцах подъехал к нашему крыльцу ровно в полдень. Красивый такой экипаж, раззолоченный, разукрашенный, весь в непонятных завитушках… проклятый гроб на колесах. Меня аж передернуло от мысли, что в этом катафалке придется опять трястись около получаса, подпрыгивая на каждой кочке, как больная.

«Пока-а, Гайдэ, — ехидно сказал мне вслед Лин, высунувшись из окна первого этажа. — Желаю тебе хорошо повеселиться».

«Четвертую», — мстительно пообещала я, но шейри только гнусно расхохотался. «Я — демон, Гайдэ. Меня нельзя убить так просто». Я мысленно погрозила ему кулаком.

«Ничего. У меня будет целых три часа свободного времени в гостях у лен-лорда, чтобы придумать тебе достойное наказание».

«Я буду ждать», — елейно отозвался Лин, и мне больше ничего не оставалось, как сделать вид, что не услышала, и гордо прошествовать в четырехколесный пыточный агрегат.

Ас и Гор, не сговариваясь, пристроились на козлы и на подножку кареты, заставив кучера и одинокого мальчика-пажа испуганно подвинуться. А потом лошади взяли старт, и я с мученическим выражением лица вцепилась в сидение, клятвенно пообещав себе, что при первом же удобном случае подскажу господину лен-лорду идею рессор. И до тех пор, пока он не оснастит ими все свои экипажи, я буду или вежливо отклонять его приглашения о встрече, или же начну нагло являться в его дом на своей карете. А то и верхом приеду. Наплевав на правила приличия и бытующее в Валлионе мнение, что благородной леди не пристало садиться в седло.

Как и следовало ожидать, к тому моменту, как карета остановилась, я была готова убивать каблуками от туфель первого же встречного. Моя улыбка почти превратилась в хищный оскал, в глазах горели недобрые огоньки, а пальцы так сильно сжимали поручни, что там, кажется, остались небольшие вмятины. Однако кучеру крупно повезло — его, к моему огромному сожалению, спас некстати появившийся дворецкий, который с поклоном открыл красивые двери и недвусмысленным жестом отвлек меня от кровожадных планов.

Что удивительно, на этот раз трапезничать лен-лорды пожелали не в доме, а в саду. Правда, роскошном и ухоженном, но все же. Я никак не думала, что у местной знати тоже есть привычка перекусывать на свежем воздухе. Ну, рыбалка, там, шашлычки… и пускай здесь, конечно, ни о какой рыбалке речи не шло, однако небольшой пруд имелся. И лебеди в нем тоже плавали. И бабочки вокруг порхали. В общем, тенденция определенно просматривалась. Хотя, разумеется, цветочные клумбы, мраморные статуи, тщательно вычищенные дорожки и большая беседка сильно отличали сад та Ларо от дикой природы, на которой я привыкла проводить пикники с друзьями. Но, с другой стороны, согласитесь: гораздо лучше, когда летящие с деревьев листья не надо вылавливать из своей тарелки, когда салфетки не улетают в суп от малейшего дуновения ветерка. И уж куда как лучше, когда сыплющаяся с веток труха не плавает на поверхности блюд, заменяя изысканную приправу.

Лен-лорд Норрэй и леди Иэра, как и положено хозяевам, поприветствовали меня у самого входа в беседку. Одетые, почти как на королевский бал, благоухающие, официальные до невозможности и какие-то поразительно торжественные.

Я мысленно подивилась (с чего бы это?), а потом и насторожилась, потому что вышедший к отцу Эррей тоже был обряжен, как франт. Кажется, он даже в прошлый мой визит не был настолько жестко упакован, как сейчас — в этот ужасно тесный, какой-то церемониальный сюртук и довольно неудобные брюки, которые, как мне показалось, ему сильно жали. По крайней мере, выражение глаз у него было страдальческое. И это не понравилось мне еще больше.

Стол в беседке оказался уже накрыт — еще более пышно и пафосно, чем тогда. Белоснежная, безупречно гладкая скатерть, такие же белоснежные салфетки, накрывающие не менее белоснежные приборы; целый ряд разнокалиберных бокалов, терпеливо ожидающий гостей возле каждой тарелки; такой же страшноватый ряд ножей и вилок перед каждым местом; красивые резные стулья, выставленные вокруг длинного прямоугольного стола; светлые ткани, драпирующие беседку изнутри, заодно, избавляя присутствующих от назойливого внимания комаров… е-мое! Я почувствовала себя так, будто на свадьбе оказалась! Не хватало только невесты в белом платье и жениха в традиционно черном костюме!

Я кинула мимолетный взгляд на свой подол, на котором из-под богатой серебряной вышивки очень четко просматривалась черная ткань, и скептически поджала губы: м-да. У людей тут прямо праздник намечается, а я в черном, как на похоронах. И пусть вышивка действительно роскошная, пусть в моем облике некую мрачноватость разбавляют многочисленные белые пятна, однако все равно — в этой легкой и чистой беседке я сегодня не слишком уместна.

— Леди Гайдэ, — учтиво раскланялся Лоррэй та Ларо, едва зашел внутрь и увидел, как я мнусь на пороге. — Позвольте, я провожу вас?

Я с облегчением позволила исполнить ему роль заботливого хозяина и с нескрываемой радостью обнаружила, что на этот раз сидеть мне придется не у всех на виду, а в сторонке, подальше от входа. То есть, я не буду отсвечивать своим странным подолом перед гостеприимными хозяевами. Верх платья у меня, слава богу, остался светлым — несколько черных вставок из тонкого шелка его никоим образом не портили, поэтому, если меня не попросят сплясать, то выбивающийся за рамки общего фона образ не будет нарушать гармонию этого званого ужина… то есть, обеда.