Жена самурая - Марина Крамер

К ним тут же подскочил верткий рыжеволосый парень в спортивных брюках с широкими «генеральскими» лампасами. Худое тело его покрывала синяя тюремная татуировка, из которой следовало, что парень судим уже в третий раз, хоть и относительно молод.

– Че, Киря?

– Метнись к вертухаю, там сегодня Петюня Боров дежурит, дай ему пятихатку, пусть мобилу сюда закинет – Акеле перетереть с кем-то надо.

– Щас все будет.

Он шустро, как хорек, просочился между сокамерниками к двери, постучал три раза и, когда в откинувшуюся створку окошка заглянул мордатый молодой парень, что-то зашептал ему и сунул в окошко сжатую в кулак руку. Буквально через секунду в то же окошко протиснулся огромный кулак с зажатым в нем небольшим мобильником:

– Три минуты.

Ржавый быстро пересек камеру и поднес телефон на раскрытой ладони Акеле:

– Наше вам с уважением!

Акела молча кивнул, взял мобильный и отошел к окну. Сердце его внезапно забилось чаще, а дышать стало так трудно, словно на грудь упало что-то тяжелое, неповоротливое. Он набрал знакомые цифры номера и, затаив дыхание, стал считать гудки. Аля ответила на третьем.

– Алло! – голос звучал сухо и отрывисто, и Акела сообразил, что номер телефона ей незнаком.

– Аленька, с днем рождения, малышка.

– Саша, Сашенька, это ты! – почти закричала на том конце Аля. – Родной мой, как ты? У тебя все в порядке?

– Да, все нормально. Малышка, мне так тебя не хватает, – вдруг признался он, чувствуя, как от этих слов перехватывает горло.

– Родной, держись, я все сделаю! Слышишь – я докажу, что ты невиновен, докажу!

– Аля, Аля, подожди! У меня совсем мало времени. Скажи – как Соня?

– Соня в порядке, она со мной, здесь, у папы. Приехал Бесо, они втроем постоянно время проводят – два старых и малая. Саша… я всегда с тобой, помни, ладно? Я никогда тебя не оставлю.

– Малыш… – но тут из распахнувшегося окна раздалось:

– Мобилу на место! – и Акела даже не успел попрощаться, просто отключил телефон, предварительно стерев номер из исходящих вызовов.

Но ему стало заметно легче – разговор с женой, ее голос, то, что у дочери все в порядке, словно придали ему новых сил. У него было за что цепляться в жизни – не то что у некоторых…

Михаил

– Ты совсем спятил! Куда ты смеешь уходить в праздники? Какая еще работа?! – голос Анжелы срывался на визг, больно резал слух.

– Ангел, но ведь это важно…

– Кому?! Тебе?!

– И тебе, я надеюсь, тоже… – стараясь быть мягким, проговорил Михаил, взяв ее за руку.

Анжела вырвалась и отскочила к окну.

– Я вынуждена сидеть дома одна! Если хочешь знать, так я не стану больше делать этого! Мне надоело! Ты ни на что не годен! Ни на что!

Михаил почувствовал, что начинает терять терпение. Еще немного, еще пара каких-то обидных слов – и он не выдержит. Неужели она не видит этого, не понимает? Вот Ольга – та чувствовала момент, когда Михаилу переставал нравиться разговор, и мгновенно меняла тему. А Анжела, словно нарочно, заводила его еще сильнее, обвиняя во всех грехах.

– Я живу с тобой из жалости! Ты никому больше не нужен – посмотри на себя! И в постели ты ничтожен, понятно?! Я устала врать и притворяться, устала, устала! – Она топала ногами в красных домашних тапочках, и ее рассыпавшиеся по плечам медно-рыжие волосы метались по сторонам, как пламя.

– Ангел, умоляю – остановись… – пролепетал шокированный Михаил, даже не вполне еще осознавая то, что услышал. – Ведь у нас все хорошо, зачем ты…

Он тоскливо бродил за метавшейся по квартире, как фурия, Анжелой и уговаривал, обещал что-то, умолял. Она же, казалось, не слышала его, и даже это равнодушие казалось Михаилу прекрасным. Девушка была красива, и именно эта визуальная красота, броская эффектная внешность застила глаза Михаилу и заставляла не замечать того, что на самом деле у Анжелы внутри. Вот она замерла на секунду у окна, и на фоне изумрудно-зеленой органзы штор ее медно-рыжая блестящая грива на какой-то момент стала настоящим факелом. «Как же ты прекрасна, – думал Михаил, любуясь этим зрелищем. – Ты настоящее совершенство».

– Я устала от тебя! Устала! Я ухожу, понял?! У-хо-жу!

Анжела сорвалась с места и побежала в спальню. Михаил услышал, как там грохнулся об пол чемодан, ударились в стены створки шифоньера – значит, начала скидывать вещи. Такое уже происходило пару раз, и Михаилу с помощью денег и подарков удавалось все вернуть на свои привычные места. Но сегодня он вдруг почувствовал, как внутри со звоном разбилось что-то – как будто упавший чемодан раздавил вазу. Михаил словно очнулся от странного сна, в котором он был рабом красивой, но пустой и холодной королевы, видевшей в нем только неиссякаемый денежный источник и не дававшей ему ни капли любви или даже простого участия. И стало вдруг ясно и легко. И – главное – пришло осознание того, что он должен сейчас сделать.

Ольга

Слежка за Михаилом превратилась в основное занятие на все праздники. С утра Ольга теплее одевалась и, сунув в рюкзак тетрадку с уроками японского, отправлялась в кафе возле дома Михаила. Там ее уже узнавали, да и она различала официантов, успев подружиться с мальчиком Димой, работавшим в дневную смену. Дима запомнил ее обычный заказ и уже даже без меню мог сказать, что именно подавать на столик у окна, который Ольга облюбовала для себя еще в первый визит.

Так, коротая время за травяным чаем, «Наполеоном» и повторением иероглифов, Ольга дожидалась момента, когда Михаил покажется из дома, а потом брела за ним. Ходить приходилось много – Михаил, казалось, не замечал мороза и предпочитал пешие прогулки. К гаражу они пришли лишь однажды, поздно вечером, и Ольга долго мерзла в своем укрытии, пока Михаил не вышел с какой-то большой сумкой. Оставив ее на снегу, раскрыл ворота гаража настежь и вывел оттуда черный «Мерседес», с трудом забросил сумку в багажник, вернулся за руль и уехал. Это озадачило Ольгу – о машине она не слышала, и за все дни Михаил впервые воспользовался ею.

– Даже тут наврал. Машинка-то есть, и неплохая, – пробормотала Ольга, растирая варежкой замерзшие щеки. – Ну, хватит на сегодня, пора домой, а то окоченею.

Она зашагала к остановке.

В таком режиме прошли еще два дня, Ольга уже перестала понимать, чего именно хочет добиться, но все равно упорно следила за передвижениями Михаила. Вот и сегодня она стояла в своем укрытии, то и дело растирая варежкой нос и щеки, когда на ее плечо сзади легла тяжелая рука. От неожиданности Ольга ойкнула, пытаясь повернуться, но незнакомец локтем блокировал ей возможность повернуть голову.

– Кто это? – пискнула Паршинцева, внезапно охрипнув.