Падение «черного берета» - Александр Ольбик

— Анекдот, прямо скажем, на троечку с минусом… — Одинец выбросил в форточку сигарету. — Пьяный милиционер не может открыть кильку в томате: «Откройте! Милиция!» Как? Острее?

— Что-то тебя все время тянет на тему милиции, уж случайно, ты из ее славных рядов?

Им позвонил Николай и сказал, что ждет их на повороте на Мертвом поле, где раскинулись владения Музафарова.

— Ушел от ментов? — спросил его Одинец. — С меня, Никола, бутылка, но поскольку ты не пьешь, я тебе куплю килограмм леденцов…

Возле дома Музафарова их уже ждали. К ним подошел тот же человек, который недавно был в Ангелово и вел переговоры с Бродом.

— Где контейнер? — спросил он и взялся за ручку двери «шевроле», но его остановил Одинец:

— По-моему, мы в твою тачку не лезем, верно? — Саня отодвинул дверь и залез в салон. Оттуда протянул синий ящичек с широким пластмассовым ремнем-ручкой. — Бери, но мне велено передать это в руки самого хозяина.

— Я здесь, — послышался мягкий голос Музафарова, вышедшего из калитки. — Боря, возьми контейнер и отнеси его в джип, — обратился Музафаров к своему подчиненному.

Сам подошел к «шевроле»:

— Кто из вас тут главный, — быстрый взгляд черных глаз-бусинок просветил гостей.

— Мы все тут начальники, — набирая шутливый тон, ответил Одинец. — А какие проблемы?

— Брод велел вручить вам пакет, — Музафаров из-за спины достал большой желтый конверт. — Эту посылку нельзя ни терять, ни оставлять в чужих руках… — Медленным шагом он подошел к машине и положил пакет на сиденье «шевроле»… Передайте своему шефу мою благодарность и, если потребуется моя помощь, он может на нее рассчитывать…

Музафаров развернулся и пошел в сторону ворот. Карташову бросился в глаза узенький, кавказский ремень, перетягивающий его объемную, выходящую из краев фигуру.

Все остальное они сделали, как велел Брод. Отъехав от усадьбы Музафарова, припарковались возле развилки, которую при всем желании нельзя миновать, выезжая с Мертвого поля. Машина Николая заняла позицию у рощицы, возле дорожного указателя, на котором белая стрела указывала направление — «Химки».

И действительно, со стороны Воронков показался бежевый джип, в сопровождении двух иномарок: впереди шла серебристая «ауди А3», замыкал кортеж вишневый «ровер 400, хэтчбек»… Чтобы не мозолить глаза преследуемым, Карташов с Одинцом пересели в «девятку», а Николая посадили за руль «шевроле». Договорились, что на всякий случай он будет плестись позади, не приближаясь менее чем на пятьсот метров.

Кортеж Музафарова между тем, миновав Рублево, через развязку на МКАД, съехал на проселочную дорогу и устремился в сторону Екатериновки. И там, возле довольно многолюдного универмага, джип остановился, а сопровождавшие его «ауди» и «ровер» заняли выгодные позиции на подъездах к главной улице. Карташов припарковался за афишной тумбой, неподалеку от табачной лавки.

Ждать пришлось недолго. Из-за поворота, минуя семиэтажный дом, показалась «скорая помощь» и подъехала вплотную к джипу. Карташов с Одинцом вышли из машины и выбрали подходящий обзор зрения. Они видели, как их контейнер быстро и незаметно для постороннего взгляда перекочевал из джипа в «скорую помощь»… И та не ожидая ни минуту, стронулась и, набирая скорость, скрылась за домами.

— Видишь, Мцыри как можно легко лохануться! Если ты ее упустишь, Брод сдерет с нас три шкуры.

«Скорую» они нагнали на Рублевском шоссе. К их удивлению, ее уже сопровождали две другие «скорые помощи», неизвестно откуда здесь появившиеся. Миновали Осеннюю улицу, проехали улицу академика Павлова и как-то неожиданно свернули на дорогу, на которой стоял указатель «Центральная клиническая больница».

— Не сворачивай, — сказал Одинец, — нет смысла, нас все равно туда не пустят.

«Скорые» на полном ходу подкатили к шлагбауму, который без промедления взлетел вверх, и все три санитарные машины втянулись на территорию главной больницы страны.

— Вот это номер, чтобы я не помер, — прокомментировал такой исход Одинец. — Какому-то высокому чину будут вставлять почку солдата. Что ж, это не самый худший выбор… А то могли бы от бандита… Представляешь, Мцыри?!

— Брод захочет узнать, с кем это связано. Наверняка захочет…

— Вряд ли, но это не проблема. Ты думаешь, тут нет лазеек, через которые местные повара таскают шабашку? Если надо, найдем и узнаем, это даже мне интересно.

После того как они вернулись в Ангелово и вручили Броду пакет, который им передал Музафаров, Вениамин на глазах преобразился.

— Старики, — сказал он, — сегодня я выдаю вам получку и премиальные. Но сначала, вы отвезете на могилу Галины надгробие, а весной, когда осядет земля, поставлю ей памятник.

Вечером, когда они все хмельные, вели беспредметный разговор о том о сём, диктор НТВ Миткова, как обычно, тарахтя, сообщила новость дня: депутат Госдумы Бурилов, ввиду обострившегося бронхита, был помещен в Центральную клиническую больницу… Услышав такое известие, Карташов с Одинцом переглянулись, им показалось, что в словах диктора заключен смысл, который каким-то образом связан с тем, чем им пришлось заниматься днем… И лишь Николай не повел и ухом, он как-то нудно ковырялся в тарелке, стараясь подцепить на вилку неуловимую шляпку шампиньона… И каково же было удивление Карташова, когда он услышал глухую, словно предназначенную тарелке, речь Николая: «Такова жизнь, братцы, горячий мотор российского солдатика будет биться в груди фашиста Бурилова… Гримаса нашей действительности… »

— Никола, что ты там шепчешь? — крикнул Одинец. — Может, тебя сглазили, иди умойся холодной водой…

— Ничего, особенно, просто фантазии на вольную тему… О том, какому лицу конкретно предназначается наш протез, история умалчивает и, возможно, для нас это даже к лучшему… Подай, пожалуйста, Саня, бутылку с минералкой, на сухую грибы что-то не идут в горло…

Брод был в отключке: осовелым взглядом уставился в телевизор, ни черта, однако, оттуда не черпая. Он пребывал в тупой, пьяной эйфории и этим, видимо, был счастлив…

Сходка калек

Образ Галины неотвязно стоял перед глазами Карташова — и когда бодрствовал и, особенно, когда погружался в ночную дрёму. Но столь деспотическая власть воспоминаний его не устраивала и он, стараясь с собой сторговаться, придумывал массу абстрактных картинок, которые могли бы отвлечь от тягостных мыслей.

Чтобы не раскисать, Карташов на следующий день после передачи протеза команде Музафарова, отправился на свидание с Татариновым.

Шел снежок, слегка подмораживало. Он ехал с учетом гололеда и потому отрезок пути, который раньше покрывал за сорок минут, теперь отнял час с лишним.

Увидев Татаринова, Карташов матюгнулся. Тот сидел на своей убогой подставке, без головного убора, держа в посиневших пальцах потухшую сигарету. Не выходя из машины, Сергей обратил внимание на продавщицу книг — она уже была в вязаном берете и черных шерстяных перчатках. У нее тоже посинел нос и, судя по всему, торговля у нее шла вяло. Люди, словно тени, бесконечным потоком входили и выходили из метро.

Он подошел к Татарину, и в шаге от него остановился. Тихо сказал:

— Сиди, Кот, не оборачивайся.

Татаринов услышал и все понял.

— Запоминай номер моего мобильника, — так же заговорщицки произнес Карташов, и дважды назвал цифры. — Надо собраться и обсудить один план.

Татарин кивнул головой.

— Надень берет, простудишься и в своем подвале загнешься, — сказал Карташов. Затем он подошел к продавщице и переговорил с ней.

— Вы знаете, Костю сюда привозят какие-то странные люди, а вечером забирают… Я бы их убила, они с ним обращаются, как с вещью… Такие бесцеремонные жлобы, хватают, словно мешок с опилками и тащат в машину…

— Ничего страшного, — нейтрально сказал Карташов. — Он пережил еще и не такое, переживет и это… Я вам оставлю для него телефон… сотовый, и я думаю, скоро у него не будет этих опекунов.

— Такие наглые лбы, — продавщица взяла от него трубку, завернутую в целлофан, и спрятала во внутренний карман своего пуховика. — Знаете, мы однажды с девочками хотели его забрать к себе домой… Хотя бы на время, так он ни за что. Он чего-то явно боится.

— Утрясем… Если я вам на днях позвоню, не пугайтесь.

— А вы мне покажите, как им пользоваться.

— Верхняя, слева кнопка. Нажмете и слушайте… Что бы мне у вас купить?

— А вот только что сегодня поступила новая книжка Александры Марининой. Наша Агата Кристи…

Но Карташов взял в руки томик Владимира Высоцкого.

— Давно хотел почитать его стихи да что-то не попадались на глаза.

От того места, где Карташов стоял, он увидел, как к Татаринову подошел какой-то мужчина, в старой мятой шляпе и выбившимся из-под пальто свалявшимся шарфом. И начался базар. Явно подвыпивший гражданин громко, развязно стал втолковывать Татарину, насколько тот позорит себя и всю российскую армию. Вмешалась проходящая мимо женщина и вспомнила все, что пишут оппозиционные газеты о режиме «пахана Ельцина». И про войну в Чечне вспомнила, и про шахтерские забастовки, и не забыла про первую Отечественную войну 1812 года… Женщина готова была стереть выпивоху с лица земли, но тут подвалили еще двое не самых трезвых мужиков России и тоже стали высказывать свои точки зрения…