Падение «черного берета» - Александр Ольбик

Александр Ольбик

ПАДЕНИЕ «ЧЕРНОГО БЕРЕТА»

Жизнь — серьезное дело!

Смерть — не добро и не зло.

Перестрелка на Рижском вокзале

Карташов сидел в зале ожидания — до прибытия экспресса «Латвия» оставалось чуть больше сорока минут. Он напряженно поглядывал на круглые станционные часы, нервно мял в руках довольно потрепанную ветровку.

Ему хотелось курить, и он вышел на крыльцо. Светловолосый худощавый паренек торговался с цыганкой, продававшей железнодорожный билет.

— Имей совесть, чавела! Да я за сто долларов пешком пойду в Магадан…

Женщина обратила свой взор на Карташова, но тот, зажав в зубах сигарету, и, бросив «отвали», сошел по ступеням вниз.

К тротуару подкатил темно-синий джип, из которого выбралось целое семейство: молодая пара с двумя детьми и пожилая дама в широком цветастом платье. К ним подошел носильщик и стал сноровисто укладывать чемоданы и сумки на поблескивающую пластмассовыми боками тележку.

Спекулянтка между тем обрабатывала молодую девицу, а та, видимо, не зная как поступить, краснела, то и дело перекладывая из руки в руку объемистый целлофановый пакет.

Карташов отвернул манжет рубашки и посмотрел на часы — до прихода рижского поезда оставалось тридцать минут. Однако не успел он это как следует осмыслить, как станционный громкоговоритель сотряс воздух сообщением: экспресс «Латвия» опаздывает на час пятнадцать…

Карташов направился вдоль вокзала, к киоску, расположенному в самом его конце. Он уже почти сравнялся со ступенями, ведущими в пункт обмена валюты, когда рядом, у бровки тротуара, остановилась четырехдверная «ауди». Из нее вышел в темных очках, коренастый, склонный к полноте, мужчина, и Карташов мог поклясться, что человека с такой походкой и с таким огромным, с залысинами, лбом он уже где-то видел.

Мужчина что-то сказал сопровождавшему его молодому парню и, взяв у того большой коричневый кейс, стал подниматься на крыльцо пункта обмена валюты.

Передняя дверца «ауди» распахнулась, и Карташов увидел сидящего за рулем упитанного, тоже молодого, водителя. Тут же внимание привлекла припарковавшаяся за джипом «девятка» с тонированными стеклами. Однако время шло, а из машины никто не появлялся.

Карташов дошел до киоска и, купив бутылку пива, зашагал назад, чтобы за телефонной будкой сесть на лавку и спокойно перекурить. Он уже был в двух шагах от кабины, когда на пороге обменного пункта появился тот же человек с коричневым кейсом и Карташов отчетливо увидел его лицо. Сначала он не поверил своим глазам — перед ним, вне всякого сомнения, предстал не кто иной, как Венька Брод. Солагерник, на три года раньше его вышедший на свободу. Карташов собрался было его окликнуть, как вдруг «девятка» с темными стеклами ожила. Обе задние дверцы распахнулась и из них стали выскакивать люди с пистолетами в руках. Они тут же открыли стрельбу и Карташов, глядя на спускавшегося по ступеням Брода, запоздало осознал, что выстрелы посвящены его особе. Когда Брод уже начал падать, рука его телохранителя, откинув полу пиджака, извлекала из кобуры пистолет. А нападавшие уже были на тротуаре и один из них двумя выстрелами уложил на руль водителя «ауди», а второй нападавший, стреляя на ходу, побежал в сторону падающего со ступенек Брода.

Карташов прижался к будке и, как зачарованный, смотрел на человека, приближающегося к Броду. Он видел, что охранник того растерялся: вместо того, чтобы вывести из игры бежавшего в сторону Брода налетчика, выстрелил в его напарника, находящегося ближе к «девятке». Пуля скользнула по металлической опоре и, не задев нападавших, улетела в сторону камеры хранения. Однако второй выстрел телохранителя был точным — нападавший, словно споткнувшись о невидимое препятствие, дернулся, его колени подогнулись и он плашмя упал под колеса «девятки». А тот, что бежал на Брода, продолжал беспорядочно стрелять и Карташов увидел, как огромная, горящая в солнечных лучах витрина раскололась и начала распадаться на острые клинья. Между выстрелами слышался обвальный звон стекла.

Брод скатился с крыльца, кейс, выпавший из его рук, одиноко замер в метре-полутора от него. Серебристая монограмма на крышке кейса блеснула на солнце и тут же покрылась поднятой с тротуара пылью. Пальцы Веньки ожесточенно скребли асфальт, но так и не смогли дотянуться до заветного чемоданчика. Первым к нему подскочил грабитель. Он ухватился за ручку кейса и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отбросил его в сторону «девятки», где его тут же подхватил третий соучастник ограбления. Это был сухощавый, смуглый тип, с заметной бородавкой с правой стороны носа. Вместе с кейсом он скрылся в машине, которая тут же сорвалась с места и смешалась в автомобильном потоке. А между тем, нападавший повернулся лицом к Броду, и, выставив вперед руку с пистолетом, прицелился тому в голову. И скорее всего произошло бы еще одно убийство, если бы не Карташов. Сделав от телефонной будки два стремительных шага, он с оттягом бутылкой ударил по голове бандита. Бутылка разбилась и пиво, оставляя на тротуаре пенные разводы, пахнуло в нос дрожжевыми запахами. Человек упал, уткнувшись носом в грязный асфальт. Выпавший из его рук пистолет отлетел к крыльцу…

Карташов подбежал к Броду и помог ему встать на ноги.

— Веня, подъем! — крикнул Карташов. — Вставай, старик, та, что с косой, кажется, пролетела мимо…

Брод поднял лицо, посеревшее от страха и пыли, и в глазах у него что-то закрутилось непонятное — то ли озарение, то ли тупое недоумение.

— Черт возьми, Серго, откуда ты тут взялся? — Брод стал подниматься с земли.

— Держишь за шею, — и Карташов потащил бывшего солагерника в сторону его «ауди». Он видел как раненый охранник пытался подняться, держа в руке пистолет, но каждый раз он снова заваливался на спину. Однако исхитрился поднять руку и выстрелить, едва не угодив Карташову в голову.

— Скажи этому ублюдку, что ты наш, — сипел Брод, — я не могу ступать на ногу…

— Садись в машину! — Карташов сбросил с плеча руку Брода, а самого толкнул на заднее сиденье.

Позади, у крыльца, истерически кричала цыганка, призывая на помощь милицию.

Окинув взглядом привокзальное пространство, Карташов поразился безлюдью. Только что стоявшие кучками таксисты, словно сквозь землю провалились.

Он оттолкнул неподвижно лежащего на баранке водителя, и хотел уже садиться за руль, когда услышал:

— Эй, шеф, погоди, я сейчас… — это был раненый телохранитель Брода. Какая-то сила заставила его подняться с земли и пьяным шагом направиться в сторону «ауди». При этом он двумя руками сжимал пистолет, пытаясь нацелить его в лоб Карташову.

— Вася, мать-перемать, этот кент с нами, — хрипел Брод, стараясь утиснуться поглубже в салон. — Скорее залезай и брось пушку…

Тот, кого назвали Васей, со стоном рухнул на заднее сиденье, пистолет с глухим стуком упал между сиденьями.

— Гоним, сейчас тут будут менты, — скрипя от боли зубами, проговорил Брод.

И хотя Карташов никогда не ездил на таких машинах, он без проблем справился с управлением. Видимо, инстинкт самосохранения подсказывал, насколько быстро надо уносить ноги.

Он включил зажигание и, почувствовав на пальцах чужую кровь, не стал ее стряхивать. Перед ним разворачивалось только что подкатившее такси и он понял: еще немного и проезд будет наглухо заблокирован. Карташов нажал на газ и тютелька-в-тютельку проскочил между старой «волгой» и оборудованным под такси вишневым «опелем». Преодолев трамвайные пути, он резко крутанул в сторону скверика и, удачно обогнув его, влился в общий автопоток. Он видел, как справа, с вокзального крыльца, сбежали два милиционера, а со стороны киоска, где он покупал пиво, тоже спешили мужчины в военной форме.

Водитель, которого Карташов спихнул на пассажирское сиденье, вдруг зашевелился, поднял окровавленное лицо и мутным взглядом уставился на Карташова. Сзади слышались стенания охранника.

— Ты откуда здесь, Серый, взялся? — тихо, почти шепотом, спросил Брод.

— Куда гнать дальше? — Карташов на вопрос ответил вопросом.

— А где мы находимся?

— Черт его знает, я здесь никогда не был.

— Тогда заедь в любой двор и смени номера… Они под твоим сиденьем.

Включив поворот, Карташов сместился в крайний ряд. На первом же перекрестке он взял вправо и завернул на менее оживленную улицу. Проехав страховую фирму, он еще раз свернул на зеленую улочку, и сразу же за мусорными контейнерами махнул в узкий проезд, ведущий к пятиэтажному, в лесах, дому. Обогнув угол, почти уткнулся в штабель досок, обтянутых целлофановой пленкой. Он огляделся — ничто не напоминало о присутствии людей. Открыл дверцу и вышел из машины. Пахло сырым бетоном и ацетиленом.

— Серго, дай сигаретку, — попросил в открытую дверцу Брод, — и взгляни, нет ли в «бардачке» бутылки водки. У Василия, видно, сильная боль…