Записки экспедитора Тайной канцелярии - Олег Рясков

Глава IV,

о разных взглядах на удачный момент

Гости разъехались. В гостиной у камина расположились Ушаков с Толстым. Хозяин дома потчевал их изысканным вином, что привез из Европы. Настроение у него было преотменнейшее. Теперь на полгода разговоров хватит про чудеса, что творил этот фокусник с перстнем царевича. Конечно, со временем найдутся скептики, начнут судачить, что и фокусы были так себе, и хозяин не столь хлебосолен. Но это потом. А сейчас царевич остался доволен – и это главное. Зря Ушаков страхи ложные сеял. Но Толстой с Ушаковым словно и не были на представлении, ни словом не обмолвились ни о Вангувере, ни о канарейке, ни о перстне, что столь таинственно исчез, а потом не менее загадочно нашелся. Разговор весь вечер крутился вокруг совершенно иной персоны.

– А я, сударь мой, скажу так: вор он, Меншиков! Вором был, вором и остался, – подытожил Толстой. – А сейчас, если обвенчает царевича на своей дочке, почитай и на трон сядет.

– А поговаривают, что до царя-то Марта с ним прелюбодействовала, – ухмыльнулся хозяин дома.

Ушаков покачал головой:

– Да и при нем тоже. не отказывала себе в удовольствиях. Сейчас здоровье не то. Губит она себя всякими безудержными кутежами.

– Алексашке этого и надо, – зашипел Толстой, – он царевича уже к себе перевез, – скулы Петра Андреевича так и ходили от возмущения. – А Долгорукие-то! Вместо того чтобы Петра вывести из-под Алексашки.

– Ежели бы могли, давно бы вывели, – урезонил распалившегося графа Ушаков.

– Поговаривают Меншиков-то с царевичем вроде в ссоре. Удачный момент. – заключил Орлов.

Вангувер тоже считал, что момент удачный. Все складывалось как нельзя лучше. Ни в чем пока он не обманулся.

– Они, скорей всего, разделили имущество на части, – рассуждал он, сидя в карете, что тряслась по булыжной мостовой, везя их с Кэт на постоялый двор после представления у Орлова, – хотя не исключено, что мы найдем здесь все.

– Я тоже видела только один, – глаза Кэт блестели азартом. – Но думаю, что ночью можно поискать и в других комнатах.

Глава V,

в коей мы узнаем, чьи соленые огурчики предпочитает глава Тайной канцелярии

Может, и отменное вино подавал граф Орлов, да голова как-то побаливала да во рту сухость была неимоверная. Лекарство от сего недуга на Руси давно известно. Можно было бы Федора одного за ним послать. Но не доверял Андрей Иванович сию науку никому. Ведь в рассоле что важно? Особая упругость. А ее не каждый различить может. Вот и пришлось ранним утром самому на ярмарку отправиться. Федор семенил следом.

– А вот огурчики надо покупать исключительно у Степана, во всем городе лучше не сыщешь, – наставлял слугу Ушаков.

Степан растянулся в довольной улыбке. Еще бы, такая рекомендация его товару! Ушаков выбрал огурчик покрепче да поменьше, поднес ко рту и с удовольствием откусил. Но удовольствие недолго длилось, он заметил в толпе Самойлова. Лицо у того не предвещало ничего хорошего.

– Ваша светлость!

– Никак случилось что? – спросил Андрей Иванович, со смаком пережевывая огурец.

– Беда… – запыхавшийся Самойлов сделал глоток воздуха и добавил: – Орлов…

– Что Орлов? – Андрей Иванович протянул Ивану остаток ядреного огурца. – Хочешь?

– Нет. Мертвым нашли в доме.

– Вот те раз. На месте уже был?

– Нет, я бежал туда да вас увидел.

– Хорошо, едем вместе. – Он обернулся к слуге и добавил: – Возьми, Федор, кулек.

Не зря же он утром такой моцион совершил. Следствие откладывать, конечно, нельзя, но потом ведь можно будет вернуться и употребить. Да-а-а, вот уж воистину пути господни неисповедимы. Новость сия, пожалуй, перебьет и иллюзиониста с его фокусами. Забудут голландца – почитай, что и не было. А вот что граф усоп в ночь после его визита, вот об этом злые языки начнут судачить. Может быть, не так и самого Ушакова взволновала бы столь неожиданная кончина Орлова, коли не последняя их беседа и слова, на которых она закончилась. А ну как желание графа воспользоваться удачным моментом и стало причиной его ухода?

Камердинер встретил сыщиков в дверях особняка. Давешняя важность слетела с его лица. Весь путь по длинной анфиладе к гостиной он причитал, с трудом поспевая за Ушаковым.

– Я не знаю, как это могло случиться…

Ушаков не обращал на его объяснения никакого внимания. Только у кресла, где полулежал Орлов, оглянулся на слугу и велел отодвинуть штору. Солнечный свет упал на мертвенно-бледное лицо. Самойлов подошел к усопшему и взял его за руку.

– И что? Здесь его и нашли? – поинтересовался он у камердинера.

– Так нет, ваша милость, – ответил тот, – барин у двери лежал. Это мы его, значит, перенесли. Думали, удар случился, отлежится – в том разумении. Ан нет, отошел.

Ушаков тем временем осматривал окна и подоконники, тростью раздвигая занавески. Склонившись над последним подоконником, он растер пальцем пятно на нем. Но каждая фраза, каждый шорох и движение были им замечены. Не отвлекаясь от осмотра, он спросил у камердинера:

– И что же, барин тебе ничего не сказал?

– Так я же говорю, лежал, как в беспамятстве.

Самойлов бросил как бы невзначай:

– А ночью кто приходил?

– Так на запорах двери-то держим по ночам.

Неожиданно парадную залу огласил женский возглас. Лида бросилась к умершему отцу:

– Ох! Батюшка!

Ушаков скривился, словно ему помешали читать любимую книгу. Он вздохнул и кивнул Самойлову на горемычную.

– Почему, как только появляются бабы, пропадает всякая возможность думать? Но в данном случае это уже не помеха. Видать, и впрямь от удара наш Орлов помер. Пойдем-ка!

Он резко развернулся, но тут взгляд его упал на угол гобелена, прикрытого до этого распахнутой дверью. Самойлов застыл рядом от удивления.

– Хороша загадка, – протянул Ушаков, указав на угол ковра.

– Хороша, – подтвердил Самойлов, рассматривая, сколь аккуратно тот был отрезан.

– Что делать будем?

– Ваша светлость, вы пока всех слуг опросите, а я на крышу.

– Спасибо, что разрешил. Тебе-то зачем на крышу?

– Ну, судя по тому, что следов на подоконниках вы не нашли, и через двери никто не входил, проникнуть сюда можно было только через каминную трубу, – Самойлов заглянул в камин, что располагался как раз под шпалерой. Высунул голову оттуда, весьма довольный догадкой, и заметил: – И отверстие подходящее.

Бойкий топот огласил залу, в которую буквально влетел Туманов. Приложив руку к треуголке, он отчеканил:

– Ваше сиятельство!

– Что, еще кого-то убили?!

– Да нет, в архив залезли.

– В архив?.. – удивился Ушаков.

– По конфискованному имуществу части бумаг не хватает, – пояснил Туманов.

Пришлось Андрею Ивановичу отложить допрос слуг. Он отправился с Тумановым в архив, а Самойлов все-таки решил убедиться, что прав он в своей догадке.

Глава VI,

в коей разрозненные фрагменты стали складываться в одну гравюру

Ушаков шел за офицером Тумановым мимо бесчисленных стеллажей с бумагами. Заметив его, писцы и хранители с почтением вставали.

– Ну что думаешь? – Ушаков начал со своего любимого вопроса.

Зачем размышлять за подчиненных, пусть сами приучаются делать выводы, а не только шпажонкой бряцать.

– Точно сказать трудно, но думаю, что злодей искал описи имущества сосланных за последний год, – ответил Туманов.

– Почему?

Туманов кивнул на стеллажи:

– А сами посмотрите, другие полки-то не тронуты.

– Верно говоришь, – похвалил Ушаков офицера за смекалку.

А тут и Самойлов появился.

– Ну а ты что, трубочист, расскажешь? – обратился к нему Ушаков. – Не протекает крыша у Орловых?

– Крыша не течет, а вот то, что гость наш через трубу наведался, это верно.

Он достал из кармана и протянул Ушакову пряжку.

– Это что?

– Нашел на крыше. Пряжка ненашенская, даже у немцев в слободе не такие. И потом металл не проржавел – значит, недавно потеряна.

– Ну что мы теперь у каждого встречного обувь будем проверять на наличие пряжек?! – возмутился Ушаков.

– У каждого – не у каждого, а примета хорошая, – настаивал Иван.

– Хорошая. – Ушаков глянул в окно, помолчал в задумчивости и вдруг спросил у Самойлова: – По поводу куска, от гобелена отрезанного, что думаешь?

– Ну не знаю, похоже, им именно это место понадобилось.

– Вот уж воистину провидец! – воскликнул Ушаков. – А я-то решил, что они забавы ради, от нечего делать кусок откромсали! Кстати, почему «они», а не «он»?

– Двое их было, – доложил Иван свои соображения. – Я потом следы двух пар ног на земле нашел. И уехали на возке.

– Ладно, у нас тут тоже беда: перепись конфискованного имущества исчезла, – объявил Ушаков.

– Ну, так я разумею, что есть связь некая между сим.

– Надо бы выяснить, кому принадлежал этот гобелен, – дал поручение Ушаков и, более не поясняя ничего, тяжелой поступью двинулся к выходу. Голова гудела уже не столько от похмелья, сколько от разных неприятностей, что навалились на него за один только день.