Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия - Юлий Циркин

31

Охота — одно из древнейших занятий человечества, и оно, естественно, требовало наличия своего божественного покровителя. У семитов Южной Аравии охота в ряде случаев приобретала священный характер. Особое значение охота на диких зверей, прежде всего таких опасных, как лев, имела у ассирийских царей. Эта, как принято говорить, сакрализация (от латинского слова sacer — «священный») могла, скорее всего, восходить к временам существования общесемитской общности. Тогда Рахмайу оказывается, как и Илу и Асирату, очень древним божеством, чей культ возник задолго до появления амореев в Сирии. Отметим, несколько предвосхищая дальнейшее, что и для более молодых богов, таких, как Балу и Анату, охота тоже была очень важна.

32

После открытия текста с рассказом о рождении Шахару и Шалиму была выдвинута гипотеза, что это — два имени одного бога. Параллели такого двойного именования в угаритских мифах имеются. Однако внимательное изучение этого текста и то, что в списке богов и в нескольких ритуальных текстах Шалиму упоминается отдельно, позволило ученым утверждать, что это два самостоятельных бога, хотя обычно они и упоминаются вместе.

33

Илу был верховным богом по преимуществу, в то время как его потомки, включая Балу, который не был его родным сыном, являлись «владыками». Поэтому именно им и было передано конкретное управление отдельными местностями или сферами человеческой деятельности. Положение Илу схоже с положением египетского фараона или хеттского царя по отношению к их сиро–финикийским владениям: фараон или царь Хатти являлись верховными государями, и местные царьки полностью им подчинялись. Но в то же время непосредственно в дела Угарита, Тира или какого‑либо другого города–государства этого региона они не вмешивались, передав конкретное управление ими местным царям. В какой‑то степени это напоминало взаимоотношения сеньоров и вассалов внутри западноевропейской феодальной системы. В случае необходимости верховный государь Хатти и Египта мог вмешиваться в дела своих «вассалов». Так, хеттский царь Тудхалийя IV в качестве последней инстанции решает спор между утаритским царем Аммистамру II и его женой Бит–Рабити. Царьки финикийского побережья, подчиненные Египту, в момент опасности или споров друг с другом взывают о помощи к фараону. Илу тоже можно рассматривать как «сеньора», а более молодых богов — как «вассалов» в системе божеств Угарита.

34

Такое толкование в настоящее время стало общепринятым, хотя в первое время после открытия угаритских текстов существовали и другие, а именно, что Йамму — бог дня или бог солнца.

35

Слово «судья» довольно рано приобрело значение главы или представителя политической власти. В таком значении оно встречается уже в III‑II тысячелетиях до н. э. в месопотамском царстве Мари и северосирийском городе–государстве Эбла. У евреев до возникновения их царства такие судьи возглавляли племенной союз Израиль во время его войн с различными соперниками за обладание Палестиной. Библейский материал показывает, что «судья», хотя и обладал довольно значительными полномочиями и бывал даже пожизненным главой союза, все же не являлся царем. Недаром в конце библейской Книги Судий подчеркивается, что в те дни не было царя у Израиля. В I Книге Самуила довольно ясно противопоставляется положение судьи и положение царя в обществе: в отличие от судей, даже неправедных, какими были сыновья Самуила, царь будет принудительно забирать юношей в армию, заставлять их возделывать его поля и изготовлять ему оружие, девушки будут готовить для царя еду, а все остальные — отдавать царю лучшую часть своих полей, виноградников и оливковых рощ и платить ему десятину со всех оставшихся доходов. Судьи же явно такой властью не обладали. Позже, когда в Тире престол оказался пустым, власть на это время перешла к «судьям». В финикийских городах запада, в том числе в Карфагене, «судьи» были высшими должностными лицами, возглавлявшими правительство. Возможно, что такое словоупотребление использовано раннехристианскими авторами для обозначения главы германских племен готов, который обладал значительной властью, но не был коронованным согласно традициям королем. Исходя из этих параллелей, можно говорить, что Йамму выступает не столько как собственно судья, сколько как правитель, но не имеющий монархических полномочий и соответственно не увенчанный знаками царского достоинства; ведь в мифе рассказывается, что он потребовал у богов признания его именно в качестве царя, что и вызвало резкое противодействие со стороны Балу.

Что касается реки, то это та мировая река, которая обтекает всю землю и которая аналогична греческому океану, а отдельные видимые водные бассейны, включая Средиземное море, — части этой первозданной реки.

36

Хотя в Угарите мореплавание и морская торговля играли довольно большую роль, в городе пока не обнаружено храма Йамму, а некоторые «обязанности» покровителя мореплавания, по–видимому, как об этом будет сказано позже, перешли к его противнику Балу. Никаких других мифов, которые рассказывали бы о Йамму, кроме мифа о борьбе Балу и Йамму, пока не обнаружено, и Йамму явно выглядит в нем отрицательным персонажем. Связано ли это с тем, что найденные мифологические тексты относятся именно к храму Балу и являются «священным писанием» этого храма или вообще отражают мышление угаритян, точно сказать трудно. Но все же последнее представляется гораздо более вероятным. Видимо, угаритяне рассматривали Йамму как носителя мирового хаоса, противопоставленного цивилизации (см. ниже), и поэтому не столько уважали, сколько боялись его. Это не мешало им, однако, приносить Йамму жертвы, как и другим богам. В списке утаритских божеств Йамму занимает одно из низших мест.

37

Культ Астару (Аштара, Астара) был широко распространен у семитских народов Передней Азии. Еще в III тыся–челетии до н. э. культ этого бога существовал в Эбле. Его чрезвычайно почитали арабы и арамеи. Возможно, что у них он считался солнечным богом. У южных арабов имелся бог Аштаршамайн, т. е. «Аштар небесный». В Северной Аравии он был даже верховным богом. Но надо подчеркнуть, что поклонники этого бога жили преимущественно в пустыне или недалеко от нее, а некоторые из них были кочевниками, что объясняет неприятие Астару угаритянами.

38

Текст, рассказывающий о борьбе Балу с Прожорливыми и Разрушающими, дошел до нас в очень плохом состоянии. Неизвестно точно, какого размера текст предшествовал сохранившемуся и какой завершал его. В нашем распоряжении имеется, по существу, лишь середина рассказа. Поэтому точный смысл последнего вызывает огромные разногласия среди исследователей. И хоть как‑то совместить эти разногласия не представляется возможным, пока не будут найдены недостающие отрывки или хотя бы их более или менее значительные фрагменты. Пока ясно только одно: эти божества связаны с пустыней и противостоят Балу.

39

Людей всегда интересовала тайна смерти, и они пытались выяснить, чем жизнь отличается от смерти. Это легло в основу возникновения культа умерших, первые следы которого мы находим уже у неандертальцев. В более позднее время бог смерти становится одной из самых важных фигур божественного мира. Отношение к нему всегда двусмысленно. С одной стороны, его почитают, хотя и боятся, с другой — стараются как можно меньше о нем говорить. Это относится и к утаритскому богу смерти Муту. Он выступает как персонаж мифа о Балу в качестве противника этого бога. А мифов, где бы главным героем выступал Муту, не найдено, и думается, что и не будет найдено. Как у греков, строго говоря, не было подобных мифов об Аиде. Возможно, супругой Муту была Шеол, богиня подземного мира.

40

Отношение утаритских богов к смерти довольно двусмысленно. С одной стороны, боги конечно же бессмертны, чем они в первую очередь и отличаются от людей. Однако, с другой стороны, Балу недаром предупреждает своих вестников, чтобы они не приближались к Муту, потому что тот может их поглотить. И сам Балу первоначально пал в борьбе с Муту. А в конечном счете и сам Муту был уничтожен Анату (позже он явно воскрес, хотя в дошедшем до нас тексте об этом не говорится). Во всяком случае, божества боятся ужасного бога смерти не меньше, чем люди. И во многих случаях они бессильны перед ним. Когда Илу хочет спасти от неминуемой смерти своего любимца Карату, он не может сам выступить против Муту, а изготовляет магическое существо Шатикату, которому и поручает одолеть кровожадного Муту.

41

Чтобы избежать гибели общества от неплодородия земли и от бесплодия женщин (их «вдовства»), в Угарите совершали специальную церемонию, когда изображение Муту со скипетром бездетности и вдовства появлялось перед собравшимися, а затем жрец призывал на него судьбу обрезанной и связанной виноградной лозы.