Англичанка - Дэниел Силва

— Я передам Виктору, что вы желаете поговорить.

— Мысль касается не Виктора Орлова. Она касается Николаса Эйвдона.

— Я работник «Виктор Орлов инвестментс», господин Лазарев. Нет никаких Николасов Эйвдонов, по крайней мере не там, где замешаны деньги Виктора.

— Меня его деньги совершенно не интересуют. Речь о вашем будущем, и потому я хотел бы отнять у вас небольшую толику времени, прежде чем вы покинете Копенгаген.

— Боюсь, у меня график…

— Вот моя визитка, Николас. На обороте мой личный сотовый номер. Даю слово, потраченное время окупится. Не разочаровывайте меня. Не люблю, когда меня разочаровывают.

Нажав «стоп», Габриель взглянул на Эли Лавона.

— По-моему, Лазарев у тебя на крючке, — сказал тот.

— Может, и так, — ответил Габриель. — Или мы у него.

— Вреда не будет, если Михаил встретится с ним.

— А вдруг? Навредить нам могут очень сильно.

Габриель поместил бегунок на временной шкале плейера в начало и нажал «воспроизведение».

— Я знаю, кто вы. Даже больше: знаю о вас все, что только можно было узнать.

Габриель нажал «стоп».

— Это фигура речи, — отмахнулся Лавон. — Не более.

— Ты в этом так уверен, Эли? На все сто процентов?

— На все сто я уверен, что завтра утром встанет солнце, а вечером оно зайдет. Не вижу поводов бояться, пусть Михаил выпьет шампанского с Геннадием Лазаревым.

— Если только его не угостят полонием.

Габриель потянулся к мышке, но Лавон остановил его руку.

— Мы приехали в Копенгаген, ища этой встречи, — напомнил он. — Пора отправиться на нее.

Габриель взял сотовый и позвонил Михаилу. Гудки раздались прямо из динамиков ноутбука, как и голос самого Михаила, когда тот ответил.

— Встреться с ним завтра вечером, — приказал Габриель. — Держи ухо востро, чтоб без сюрпризов.

Не говоря больше ничего, он отключился и подождал, когда Михаил позвонит Лазареву. Волгатековец взял трубку немедленно.

— Как я рад, что вы позвонили.

— Чем могу помочь, господин Лазарев?

— Поужинаем завтра вечером?

— У нас с Виктором дела.

— Придумайте что-нибудь.

— Где ужин?

— Я подыщу местечко, оторванное от мира.

— Только не слишком оторванное, господин Лазарев. Я больше часа кутежа не выдержу.

— В семь устроит?

— Вполне.

— За вами заедут.

— Я остановился в отеле «Д’Англетер».

— Знаю, знаю, — сказал Лазарев и повесил трубку.

Габриель переключил выводящее аудиоустройство с мобильника Михаила на «жучок» в номере Лазарева. Трое русских безудержно хохотали. И думать нечего, смеялись они над ним, Габриелем.

44

Копенгаген, Дания

Второй день форума напоминал утомительную копию первого. Михаил всюду преданно сопровождал Виктора Орлова, улыбаясь от уха до уха, словно супруг, намеренный совершить адюльтер. На вечернем приеме он вновь примкнул к компании веселых бразильцев, которые заметно упали духом, стоило ему отклонить приглашение гульнуть в одном из самых веселых ночных клубов Копенгагена. Уходя, он вырвал Виктора из клешней казахского министра нефтяной промышленности и утащил за собой к лимузину. Выждав, пока до отеля останется несколько кварталов, Михаил признался, что устал и на ужин не пойдет. Сказал он это нарочито громко, чтобы уловили русские «жучки» (если таковые имелись на нем или в машине).

— Как ее зовут? — спросил Орлов, который уже знал о планах Михаила на вечер.

— Все не так, Виктор.

— А как тогда?

— У меня голова просто раскалывается.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Уверен, это просто опухоль мозга.

В гостиничном номере Михаил сделал несколько звонков в Лондон — обеспечить себе прикрытие — и написал пошлое письмецо секретарше, чтобы киберищейки из Московского центра знали: Николас Эйвдон — тоже человек. Приняв душ, он разложил на кровати наряд для вечера. Выбрать оказалось куда труднее, чем Михаил себе представлял. Как одеться тому, кто намерен предать мнимого руководителя, встретившись с боссами кэгэбэшной нефтяной компании? Остановился он на простом костюме — серого, как у советского шпика, цвета и белой сорочке на запонках. Галстук Михаил решил не надевать, чтобы не показаться излишне нетерпеливым. И потом, если тебя хотят укокошить, не стоит приносить с собой потенциальное орудие убийства.

По приказу Габриеля, Михаил оставил свет во всех комнатах номера и повесил на ручку двери табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Потом спустился на лифте в наводненный делегатами вестибюль. Направляясь к выходу, заметил, как Йосси — новоиспеченный репортер из несуществующего «Энерджи таймс» — берет интервью у одного из иранцев. На улице ветер кидал в лицо колючим снегом, как будто на Новой Королевской площади разразилась песчаная буря. У тротуара Михаила дожидался черный седан «мерседес» S-класса. У приоткрытой задней дверцы стоял восьмифутовый детина. (Этот просто обязан был зваться Игорем.)

— Куда мы едем? — спросил Михаил, когда машина, накренившись при повороте, рванула вперед.

— На ужин, — буркнул водитель Игорь.

— Ну что ж, — тихо произнес Михаил, — я рад, что мы разобрались.

Водитель не слышал колкости Михаила, зато ее слышал Габриель. Он сидел за рулем припаркованного на боковой улочке, за углом от входа в отель седана «ауди». На пассажирском месте устроился Келлер с планшетом на коленях: на экране компьютера он открыл карту Копенгагена. Синим мигающим огоньком на ней отмечалось местонахождение Михаила. Прямо сейчас этот огонек быстро удалялся от гостиницы в сторону части города, совсем не славящейся ресторанами. Габриель не спеша повернул ключ в замке зажигания и осторожно поехал следом за Михаилом.

Довольно скоро стало ясно, что ужинать этим вечером в Копенгагене Михаил и Геннадий Лазарев не будут: черный «мерседес» направлялся прочь из города с большой скоростью, а значит, водитель Игорь был привычен к вождению в метель. Габриель, впрочем, не думал спешить за ним. Синий огонек на экране планшета показывал все, что нужно.

Выйдя за южные границы Копенгагена, огонек оказался на автостраде Е20 и направился дальше, в Зеландию. Когда же дорога свернула в глубь материка, к рыночному городку Рингштед, огонек отделился от нее и поплыл в сторону побережья. Следя за ним, Габриель и Келлер вскоре оказались на двухполосной дороге: слева темнели воды бухты Кёге, а справа белели снежные поля. Через несколько миль показался дачный поселок на каменистом, открытом ветру берегу. Там наконец синий огонек остановился. Габриель свернул на обочину и прибавил громкости в наушнике: хлопнула дверь, послышались шаги по заснеженным булыжникам мостовой. Сердце Михаила оглушительно грохотало.

Они направились к самому лучшему коттеджу в поселке: с изогнутой буквой U подъездной дорожкой, открытой стоянкой под красным черепичным козырьком и террасой, выходящей в обрамленный живой изгородью и приземистой кирпичной стеной сад. Крыльцо из двенадцати ступеней вело на веранду с белой балюстрадой; по бокам от застекленной двери, словно часовые, стояли два дерева в кадках. Стоило Михаилу приблизиться, как дверь распахнулась и навстречу гостю вышел сам Геннадий Лазарев. Он был одет в пуловер с высоким горлом и плотный кардиган со скандинавским орнаментом.

— Николас! — воскликнул он, будто тугой на ухо. — Входите скорее, не то замерзнете насмерть. Простите, что пришлось тащить вас в такую глухомань, но мне не с руки обсуждать важные дела в отелях и ресторанах.

Протянув Михаилу руку, он втащил его через порог, словно утопающего — на борт лодки. Поспешно закрыв дверь, Лазарев избавил Михаила от верхней одежды и пристально оглядел трофей. Даже обретя власть и богатство, Лазарев по-прежнему выглядел как советский ученый. В круглых очках, хмуря брови, он напоминал бьющегося над очередным уравнением математика.

— С Виктором проблем не возникло?

— Нет, — ответил Михаил. — Мне даже показалось, что он рад избавиться от меня на пару часиков.

— Смотрю, вы с ним хорошо ладите.

— Даже очень.

— И все же вы приехали, — заметил Лазарев.

— Не смог отказаться.

— Почему?

— Когда некто вроде Геннадия Лазарева приглашает на встречу, отказываться глупо.

Слова Михаила польстили Лазареву. Видно, русский и сам любил, когда ему лижут зад.

— Вы не сказали шефу, куда направляетесь?

— Разумеется, нет.

— Вот и славно. — Лазарев положил холеную руку на плечо Михаилу. — Идемте, выпьем. Познакомитесь с остальными.

Лазарев отвел Михаила в невероятно просторную комнату с видом на море. Там двое мужчин застыли в неловком молчании, какое обычно следует за ссорой. Один из них налил себе выпить из бутылки с тележки; второй отошел к камину. Тот, что наливал себе выпить, имел густую бороду и тщательно прилизанные темные редеющие волосы. Лица другого Михаил не разглядел — незнакомец стоял ко всем спиной.