Школа двойников (1 и 2 части) - Марианна Баконина

- Что не понимают? - продолжала смеяться "очередь", дожидающаяся допроса.

- Они все про ценности спрашивают. Что пропало. Из ценностей, в их понимании, там только компьютер и кофеварка. И то и другое на месте. Я им говорю - мол, налетчиков могли еще интересовать кассеты. Пропали ли они, я сейчас сказать не могу. Надо посмотреть. А эти два лба в ответ: "Смотрите!" Я снова объясняю, что на кассетах самое главное - видеозаписи, и поэтому, чтобы понять, пропали они или нет, надо посмотреть. А они опять - смотрите! И один этак рукой показывает в угол, где валяются мои и Саввины кассеты! Крутолобые парни, в общем. Так и не поняли, что я записи должен посмотреть!

Лизаветина очередь подошла к часу дня. Она вошла в кабинет Саши и Саввы, отведенный для опроса людей, непосредственно пострадавших от погрома. Удивилась - один из милиционеров был чуть ли не копией вчерашнего Сергея. Такой же типичный. Второй, правда, отдаленно, худобой и серьезностью, напоминал Гену Васильева.

Типичный милиционер и спросил:

- Кого вы подозреваете?

Лизавета ответила ему так же, как Сергею:

- Чтобы кого-либо подозревать, у меня нет оснований.

Он почему-то расстроился и заговорил едва ли не теми же словами, что Сергей ночью:

- Вас всех послушаешь, так руки опускаются. Пропало ли что, никто не знает. Подозревать никого не подозревают. И никто ничего не видел и не слышал! Красота благостная! Ну объясните мне, как это вы не знаете, что пропало.

Лизавета улыбнулась.

- Никто не хотел вас обидеть. Просто кассеты и коробочки - они все одинаковые. Коробочки - по крайней мере, Саши Маневича - все на месте. А насчет кассет он не знает, потому что можно ведь подменить кассету. Коробочка та же, а запись другая. Или размагничена. - Лизавета поймала недоверчивый взгляд молчаливого худого опера и продолжила: - Мои коробочки, кстати, тоже все есть. Я, правда, не такой скрупулезный человек и не помню точно, сколько кассет у меня было. Но в любом случае у меня ничего представляющего интерес для бандитов не было. Я и на съемки такого рода давно не ездила.

- Ну, значит, спасибо, разъяснили, - перебил ее крепыш с челкой. Тогда, может, скажете, кто ездил на съемки "такого рода"?

Лизавета помнила, как Саша рассказывал о перепуганном депутате Зотове. Когда Маневич вернулся с допроса, она не стала его спрашивать про интервью Зотова. Не захотела при всех. Не стала она упоминать и о кассетах, до сих пор лежавших в ее сумочке, - кассетах со съемками школы телохранителей, которые передал ей Савва. Но отделаться просто молчанием не удалось.

- Кто-нибудь из обитателей этих комнат ездил на "такие" съемки? Теперь на ответе настаивал худощавый.

- Многие... - опять попыталась уклониться Лизавета. Можно было бы бросить им версию насчет разоблачительного сюжета о бывшем мэре. Этот сюжет уже был в эфире, и подключение к скандалу милиции ни на что не повлияло бы, но Лизавете в принципе не нравилось посвящать во внутренние дрязги посторонних.

- А вот, например, репортаж, показанный в субботу в вашем выпуске... - не унимался напарник "типичного" милиционера.

- Он один из многих. - Саша не предупредил Лизавету, что он посвятил "органы" в детали их борьбы за предвыборные разоблачения. - Я не знаю, пропали эти кассеты или нет.

- Но могли быть люди, которым интересно их изъять?

- Лишь при том условии, что они совсем незнакомы с нашей технологией. У Саши могли храниться только исходники. - Она вспомнила, что не всякий обязан знать термин "исходник", и пояснила: - Те записи, что были сделаны непосредственно на съемках. А собственно репортаж стоит в архиве на предмонтаже. Плюс существует копия всей программы на ВХС, на бытовой кассете, как от домашнего магнитофона. Так что если кто хотел посодействовать в уничтожении улик, то налета только на наши комнаты явно недостаточно.

- Как сказать, как сказать, - бросил реплику крепыш.

Лизавета терпеть не могла подобные псевдомногозначительные высказывания.

- Так и сказать, что в данном случае ваши подозрения безосновательны!

- Не уверен. Кто может изъять кассету из архива?

Лизавета промолчала.

- Я все равно знаю! Ваше руководство! - Он победоносно подмигнул. И репортаж могут изъять, и любую другую кассету из архива! А вот вы бы свой материал не отдали. И Маневич бы не отдал! Так?

Отвечать не хотелось. Отчасти, только отчасти милиционер был прав. У них и правда были случаи бесследного исчезновения видеоматериалов. Сотрудники, беседуя шепотом, подозревали кое-кого из начальства. Но бежать с подозрениями в милицию? Фи! Однако крепыш с челкой говорит очень уверенно неужели кто-то из своих проболтался?

Впрочем, Лизавета очень сомневалась, что к погрому причастны их же телеруководители или те, кто решил любой ценой защитить лицо, пострадавшее от их репортажа. Разоблачение, что называется, состоялось. Задний ход включить невозможно. Можно подать в суд. Тогда там потребуют видеоматериалы. Их пропажа, разумеется, доставит начальству несколько неприятных мгновений. Но в конце концов Маневич смотается в Москву и снова побеседует со своим следователем. Коль дело существует, снять его второй раз - не вопрос.

Можно, конечно, предположить, что дела не существует, а репортаж, следователь прокуратуры, материалы, допросы, расшифровки телефонных бесед и прочее - лишь декорации в сложной интриге по дискредитации верхушки Петербургского телевидения. Впрочем, подобная мысль достойна воспаленного воображения Яна Флемминга или Ярослава Крапивина. Человеку разумному, в том числе Лизавете, такое не пригрезится и в горячечном бреду.

- Значит, так или нет?

- Я не знаю, что и сказать, - наконец вымучила ответ Лизавета.

- Опять не знаете. Ну, значит, так и запишем. - Крепыш запустил пятерню в стриженую шевелюру и склонился над листком бумаги.

Он что, испугать ее хочет? Лизавета встала.

- Я могу идти?

Ее отпустили. Только типичный оперативник, тоже любитель грозного "значит", проводил ее свинцовым взглядом. Будто выстрелил вслед.

Саша Маневич дожидался в коридоре. Человек посторонний по недоумию решил бы, что журналист ждет, когда гостям надоест общаться с хозяевами и они освободят его кабинет. На самом деле Саша высматривал Лизавету. Он схватил ее за руку и утянул в дальний конец коридора.

Телевизионные коридорные тупики хороши тем, что там можно поговорить без свидетелей, хотя и у всех на виду.

Саша достал пачку "Лаки страйк", щелкнул зажигалкой.

- Ярослав говорит, что и твою квартиру разгромили точно так же?

Лизавета кивнула.

- А Савву отравили. И за мной следят. Теперь я это точно знаю! Тебе не кажется, что нас преследуют абсолютно целенаправленно? Причем делают это люди весьма могущественные. - Саша шумно затянулся.

Еще немного, и он вспомнит о протоколах Сионских мудрецов, масонской ложе "Великий Восток Франции" или розенкрейцерах. Лизавета не верила в тотальные заговоры и не любила "околозаговорные" разговоры.

- Ты говоришь как неуловимый Джо.

- Которого никто не ловит? - Саша покрутил сигарету, пуская красивые кольца дыма. - Но меня-то ловят. Я их вчера четко засек.

- Тебя опера допрашивали? Ты им о своих подозрениях рассказал? Лизавета заранее знала ответ, потому и не стала его дожидаться. - А что так?

- Зачем мне надо, чтобы они все испортили? Еще увезут с собой, для составления подробного протокола. Я их методы знаю! У меня сейчас и без них дел невпроворот. Мы же к Савве собирались. Он в Центре по лечению острых отравлений. Ты, между прочим, тоже не рассказала им о своих налетчиках!

- А ты откуда знаешь?

- Иначе бы не отпустили! - Саша много работал как криминальный репортер и, безусловно, знал повадки милиционеров. Они его не волновали; что Сашу действительно тревожило - так это серия происшествий. - Пойми, такого количества совпадений не бывает! - страстно произнес он и неожиданно скис: - Ладно, не будем спорить. Поговорим позже.

Лизавета оглянулась и увидела Ярослава. Начальник эфира умел ходить совершенно бесшумно, как и положено интригану. Маневич стоял лицом к коридору и первым заметил руководителя.

Ярослав пылал скорбным лицом.

- Да, ребята, такие вот дела...

Лизавета и Саша не поддержали начальника в его скорби. Эфирный ни чуточки не смутился.

- За то, что ты журналист, приходится платить. Я уже сообщил в Фонд защиты гласности. Пусть они тоже займутся этим делом. Если бывший мэр хочет отомстить, я этого так не оставлю... - Ярослав сжал кулаки, всем своим видом показывая, что собственных подчиненных в обиду не даст. - Я и о нападении на твою квартиру упомянул. - Он проникновенно заглянул Лизавете в глаза.

- Да не стоило, чего там!

- Как это "не стоило"! Как это "не стоило"! Мы - четвертая власть, мы должны защищаться, когда на нас нападают! - Ярослав, как всегда, превратил собственные происки в дело общегосударственной важности. - Да и милиция серьезнее к нам отнесется. Вы не исчезайте пока. Лады?