Голос Незримого. Том 2 - Любовь Столица

Удар грома. Старухи в страхе захлопывают окна и скрываются.

Какое!.. Свят, свят, свят!.. Оборони нас,Владычица… Грозен пророк Илья!

(Берет Милушу за руку)

Идемте-с.

Ты иди, а я не двинусь.Всех – и пророка – не боюся я!

(Снова запевает серебристым своим голоском)

Дождик, дождик, перестань!Мокры розы и герань…Маменька едет,Ею сердце бредит…Я, Милуша молода,Отворю ей воротаКлючиком-колечком,Ласковым словечком!

Яркие лучи солнца брызнули и облистали всё кругом. Дождь прекратился совершенно.

(Хлопая в ладоши.)

Вот он и перестал!

Дождь попослушнейМоей графинюшки!..

Ну, не ворчи!Гляди-ка… Туча там уж… За конюшней!Над нами ж – синизна… Вокруг —

(запрокидывает головку)

лучи!На каждом цветике, муравке, мошке…Не мило ли? Не славно ль?

Хорошо…Что говорить… Да не промокли б ножки!И так нам с вами попадет ужоОт старых-то княжон, особь Варвары.

Ах, эти тетушки! Всего, как есть,Они боятся: снов, грозы, пожара…И бланманже не смей холодным съесть,И книжечки, коль сочинитель русский,Взять не моги!.. Поедем в церковь мы, —Они тревожатся при каждом спуске,Свечи зажженной трусят, трусят тьмы…

И-и, Милушка… Вот проживешь с век ихний,Сама, небось, затрусишь… Жизнь люта!

Нет, вздор!.. По их: не побледней, не вспыхни!Живи как мертвенькая… Скучнота!

(С глубоким волнением)

И нынче вот… Ведь день такой счастливый…Ведь приезжает маменька… Они ж…Пусть – дождь… Но день какой!

Да, особливый.

Всё сердце рвется! Как тут усидишь,Наумовна?.. Пусть сами дремлют в креслахИ под перины прячутся свои, —Я ж ввстречу маменьке и в бурю!

ЯВЛЕНИЕ 4

Окна и дверь снова открываются, – и появляются старые княжны.

Неслух!

Enfant terrible![18]

Дочь истая Софи.

(Громко.)

Идешь ли ты?

Вы лучше сами выдьте!Вон – радуга!.. Да целых две, mes tantes!Такие… Не бывает красовитей!И капли на ветвях, что бриллиант!

Уж я ль не видывала всяких радугЗа семьдесят-то лет?

(Однако выходит не террасу)

За ней следуют две других. ВАРВАРА ФЕДОРОВНА – очень высокая старуха, почти грузная, с нарумяненным и оттого мертвенным лицом и гордо запрокинутой серебряной головой. ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА – столь же полная, но низкая, с подвижным и сморщенным, как печеное яблоко, личиком, с еще черными прядями в сединах. МАРИЯ ФЕДОРОВНА – наоборот, столь же высокая, но сухая, с прозрачно-восковым, обострившимся, как у покойницы, ликом. На первой – чепец с фиолетовыми, на второй – с оранжевыми, на третьей – с голубыми лентами. МИЛУША идет к ним, НАУМОВНА уходит в дом.

Да, точно, тутПриятен воздух.

Аромат пресладок.

От лип… То – липы, tante Marie, цветут.

Охрип? Кто? Ты, Ludmille? От этих радугКоклюш, сударыня, ты схватишь!

Грипп!

Да я не то…

Одну из лихорадок!

Я говорю, что запах тот от лип!

А-а…

Все три старухи садятся на террасе. МИЛУША устраивается тут же на ступеньке.

Кто там? Настя! Евстигнеич! Кузька!

ЯВЛЕНИЕ 5

Вбегает НАСТЯ.

Mabroderie![19]

Мне чтой-то невдомек…

Вот наш народ! Он грамоте французскойВек не навыкнет… А кажись бы, мог,Служа нам…

(Насте.)

Вышиванье!

Карты!

Книгу!

НАСТЯ убегает и мигом приносит требуемое. Княжны склоняются, одна – работая, другая – гадая, третья – читая. Миг молчания.

Ну, что, сестра, пророчат карты нам?

Ох, сестринька… Тристессы, фальшь, интригуИ смерть одной из родственных нам дам.

Мне то ж, mes soeurs,[20] вещает глас духовный!

Да льзя ли ждать, чтоб нонешний приездНам радость нес?.. Графиня Софья ЛьвовнаУж в тех годах, что члась среди невест,Была – disons entre nous[21] – столь непутевой,

Столь ветреной,

Esprit si mal tourné,[22]

Что ко всему должны мы быть готовы.

Снова миг молчания.

Mais là, en France,[23] слыхать случалось мне,Она блестит!

В краю Буонапарта?В гнезде-то якобинском?.. То не в честь!Нет, худу быть!

Да, да! Не лгут нам карты.Быть худу!

Худу быть…

Tante Barbe![24]

Ты здесь?!

Вы молвили, что… что maman… такая…Ну, непутевая! Mais qu’est-ce que çа?[25]

Мала, чтоб знать!

Нет, вовсе не мала я.

Tiens![26] У тебя развились волоса.

(Оправляет Милушины локоны)

Воланы смялись… Вот что значит сырость!

И la manière gamine![27]

И твой каприз!Брала бы с Lise пример!

Скорей бы вырость!Стать всех, всех больше!..

(Спускается в сад и исчезает.)

Кстати, где же Lise?

В портретной, с женихом.

Наедине с ним?

Chère![28] Lise – благоразумница.

И prude[29].(Помолчав, экзальтированно.)Свершился б брак сей! Мы душой воскреснем…

Уж подлинно. Марьяж наладить труд.

Не помешало б Софьино прибытье…Ох, не к добру оно!

Ох, не к добру…

ЯВЛЕНИЕ 6

На террасу выходят LISE и ЗВЯГИНЦЕВ. LISE – девица с воздушнейшим станом и правильным цветущим личиком. Ее обильные пепельные юсы мягко колышутся на подбирающей их шелковой сетке. АРСЕНИЙ ЗВЯГИНЦЕВ – офицер в белом мундире кирасира, имеет наружность примечательную: лицо его, тонкое, белое, с нежной, легко окрашивающейся кожей, бритое, но с русым пушком маленьких бак у щек, дышит типично-славянской ласковой мечтательностью. Взгляд же выпуклых серо-стальных глаз тверд и дерзостен необычайно. Он роста очень высокого, но несколько сутул, отчего, впрочем, фигура его не кажется менее изящной. Движения его как бы нарочито замедленные, почти вялые, но в них чувствуется затаенная порывистость и с трудом сдерживаемая большая сила. За исключением тех мгновений, когда он волнуется (что, однако, случается часто), он выглядит моложе своих лет.