Пугливая герцогиня - Аманда Маккейб

— А ведь действительно, стоило бы это сделать. Чтобы никто, кроме меня, не мог любоваться вами! Я был бы темным магом, как в сказке, что читала мне матушка, который похитил принцессу и заточил ее в замке, чтобы никто больше не мог наслаждаться ее красотой.

Эмили рассмеялась еще громче:

— Думаю, я тоже слышала эту сказку в детстве от моей няни. И насколько я помню, все закончилось плохо и для принцессы, и для волшебника.

— Это только в сказке. А мы бы просто прятались там, только вы и я. И никто не нашел бы нас, не потревожил ненужными сообщениями, спорами и прочими мелочами. Мы могли бы петь и плести венки из маргариток, беззаботно нежиться на солнышке целыми днями напролет.

— Вы никогда не слышали, как я пою, Николас, иначе ни за что не предложили мне этого, — предупредила Эмили. — Брат говорит, что мое пение похоже на крик кошки, которой наступили на хвост.

— А я уверен, он категорически не прав. — Он взял вторую ее руку и теперь крепко держал обе. — Камни поросли мхом, так что здесь немного скользко.

— Что это за место? — тихо спросила она.

Когда деревья стали все плотнее смыкаться над ними, ей отчего-то захотелось перейти на шепот, словно неведомые лесные создания прислушивались к ним. Воздух полнился свежестью и насыщенным ароматом зеленых листьев, цветов, пестревших под ногами, и солнца, игравшего на воде.

— Когда мы были детьми, не слишком оригинально назвали это место Тайной заводью. Никто, кроме нас, не приходил сюда, она слишком мала для гребли и не подходит для рыбалки. Нам казалось, что никто, кроме нас, и не знает о ее существовании.

— И чем вы здесь занимались?

— Купались. Ныряли, прыгая с водопада. Ловили лягушек и прятали их в доме. Но в основном просто валялись в траве и болтали о том, что будем делать, когда вырастем.

Николас подошел к плоскому невысокому валуну возле склонившегося лиственного дерева. Он расстелил свое пальто, которое нес на плече, на поросшем мхом валуне и помог Эмили присесть на него. Он поставил ногу на камень возле нее и облокотился на свое колено, вглядываясь в журчащую, кружащуюся воду.

— И кем же вы мечтали стать, когда повзрослеете?

— Я всегда знал, что у меня нет выбора. Правда, когда мне было девять, я разработал небольшой план сбежать в море и инсценировать собственную смерть, тогда бедняга Стивен был бы вынужден стать герцогом. Правда, пришлось отказаться от этих замыслов.

Стивен и Лео всегда мечтали работать с лошадьми, ну или стать акробатами в Амфитеатре Эстли[10]. Аннализа решила стать одной из тех немногих женщин, которых приняли в Королевскую академию, и, на мой взгляд, она делает в этом успехи. Шарлотта всего лишь мечтала писать романы и пьесы и разводить собак, одна из которых, увы, скоро станет нашей.

— Если только мы не разработаем какой-нибудь хитроумный план. Ваша идея с побегом в море звучит многообещающе, — сказала Эмили, стараясь поддержать его шутливый тон. Хотя в душе ей было очень жаль того несчастного мальчика, чьи братья и сестры могли мечтать о чем угодно, в то время как его судьба была предопределена. — Должно быть, это крайне непросто, когда у тебя нет выбора.

— Выбор есть всегда, Эмили. Мой отец, например, предпочел делать вид, что он вовсе не герцог, пользуясь при этом всеми привилегиями своего положения. Я же предпочитаю быть полезным, когда есть такая возможность. — Он хитро улыбнулся ей. — Но это вовсе не значит, что герцог не может позволить себе немного позабавиться.

Он неожиданно поцеловал ее в щеку и бросился к согнувшемуся и на вид очень древнему дереву. На глазах у Эмили ухватился за одну из нижних веток и, подтянувшись, в одно мгновение очутился на ней. Он взбирался все выше сквозь густую листву, пока не оказался на толстой ветви, склонившейся над водой.

— Что вы делаете? — воскликнула Эмили. — Вы же упадете!

— О, это вряд ли. Я постоянно так делаю.

— Постоянно?

— Правда, некоторое время не практиковался. — Он снял рубашку и сапоги и бросил их Эмили. Стоя на высоте и балансируя на ветке с обнаженным торсом и растрепанными волосами, он был подобен первозданному лесному богу. Озорной и чувственный дух леса.

Он потянулся и достал откуда-то сверху длинный, связанный узлом канат, крепившийся к ветви над его головой. Маленькое деревянное сиденье было привязано к концу каната, как качели.

К ужасу Эмили, канат выглядел очень старым и ненадежным. Он наверняка висел здесь с самого его детства! Но Николас бесстрашно ступил на деревянное сиденье, крепко вцепился в веревку и, оттолкнувшись, взлетел высоко вверх.

— Нет! — вскрикнула Эмили.

— Смотрите, Эмили! — позвал он в ответ.

Он взмывал над ее головой и снова над водой. Его лицо светилось радостным возбуждением и восторгом, которые она никак не смогла бы осудить, несмотря на ужас, охвативший ее в эти секунды.

— Видите, это просто!

Он пролетел так еще пару раз, поднимаясь в воздух все выше, и нырнул в заводь. Шумный всплеск отметил место, где он вошел в воду. Его не было видно на поверхности довольно долго.

Эмили стояла, прижав ко рту ладонь, и ждала, затаив дыхание. Она вспомнила, как он упал в Серпантин с несчастным ребенком в руках. Здесь было гораздо глубже, чем там.

И тут он вынырнул. Радостно бил по воде руками, его крик разносило эхо.

— Восхитительно! Вода такая теплая.

Эмили рассмеялась и отчаянно сжала в руках его рубашку.

— Я верю вам на слово.

— Нет, вы должны попробовать сами, — настаивал он, плывя к берегу и рассекая поверхность воды размашистыми плавными ударами, почти не оставляя брызг. Только ступив на гальку, он отряхнулся, и вокруг него поднялось облако блестящих прозрачных капель. Он сосредоточенно смотрел на нее.

Смех Эмили стих, и она сделала шаг назад:

— Но я не умею плавать.

— Совсем?

— Совсем. Моя мама сочла, что это занятие не подобает юной леди.

— А у нас в семье так не считают. Все мои сестры отлично плавают. Пойдемте, я научу вас.

Эмили подумала о неловкости своих движений, что проявлялось даже в танце, а плавание, очевидно, гораздо сложнее.

— Что, если я упаду?

— Я не дам вам упасть, обещаю. — Он с трудом вырвал у нее из рук свою рубашку, в которую она так крепко вцепилась, бросил ее на землю и протянул Эмили руку, уверенно глядя ей в глаза. — Вы мне доверяете?

Доверяла ли она ему? Можно ли вообще ему доверять? С ощущением, будто делает шаг в огромную, глубокую пропасть, она неуверенно кивнула:

— Что ж, вы не позволили мне попасть стрелой в саму себя во время стрельбы из лука.