Заклинатель - Фиона Хиггинс

— Что это у вас на голове? — спросил Бенедикт.

Миссис Сытвуд подошла поближе, чтоб посмотреть.

— Да у вас и вся брючина тоже испачкана!

— Чернила, наверное, — рассеянно ответил Алуф, желая поскорее продолжить свою печальную повесть. — До чего ж неприятный человек!

Но больше ничего он сказать не успел, потому что сверху донесся страшный грохот и топот бегущих ног, и пару секунд спустя в кухню влетела Юнона:

— Помогите! Скорее, на помощь! На Пина напал убийца! Серебряное Яблоко!

В следующее мгновение кухня опустела. Вся компания высыпала на улицу, где Пин отчаянно пытался вырваться из цепких рук мистера Гофридуса. Бьяг поднырнул под дерущихся и скрутил гробовщику руки; Алуф схватил его за лодыжку. Пин вскочил на ноги и приставил огниво-трость к самому носу мистера Гофридуса, который выглядел несколько озадаченным — или рассерженным?

— Знакомьтесь! — провозгласил Пин с таким торжественным видом, которому мог позавидовать даже Алуф. — Перед вами — Серебряное Яблоко!

Мистер Гофридус забился в крепких руках Бьяга и Алуфа, пытаясь вырваться и встать на ноги.

— Если бы вы согласились меня выслушать, — пролепетал он, — я бы, может быть, все объяснил.

Бьяг смерил его недоверчивым взглядом, угрожающе взвешивая на ладони картофелину.

— Ну валяй.

— Я не убийца, — заявил мистер Гофридус. — Я только делаю огниво-трости.

ГЛАВА 35

Разоблачение

Некоторое время спустя мистер Гофридус сидел за столом, наслаждаясь гостеприимством миссис Сытвуд. Он до сих пор не мог отдышаться после погони за Пином и Юноной, не говоря уже о борьбе и барахтанье на снегу. Все перед ним извинились — и Пин, и Бьяг, и Юнона, и Алуф, причем мистер Гофридус принял их извинения чрезвычайно любезно, хотя лицо его, как всегда, было совершенно бесстрастным. Бенедикт, не принимавший участия в драке — он только наблюдал со стороны, — внимательно рассматривал теперь огниво-трость.

— Это старая модель, — объяснил мистер Гофридус и поставил на стол свою кружку с пивом. — Сделал я ее для работы. Очень полезный инструмент. Но потом мне пришло в голову, что ее можно использовать и для других целей, — вот я и дал объявление в «Ведомости». Только сегодня вечером я догадался, что, возможно, огниво-трость и Серебряное Яблоко как-то связаны. Поэтому я и вернулся в мастерскую.

— А сколько тростей вы успели продать? — спросил Алуф.

— О, совсем мало, — ответил гробовщик. — Три, может, четыре. Только не знаю кому.

— Как так?! — с отчаянием воскликнул Пин. — Ведь один из покупателей и есть Серебряное Яблоко!

— Я знаю, в чем дело, — медленно проговорил Алуф. — Огниво-трости продаются через посредство редакции «Ведомостей». Когда я покупал такую же, то сдал деньги и получил взамен специальный купон. Соответственно, забирая трость, я должен был просто отдать свой купон. Имени моего никто не спрашивал.

— В любом случае, если бы вы собирались использовать ее для убийства, то не сказали бы своего настоящего имени, — резонно возразил Бенедикт. — Какое разочарование!

Мистер Гофридус встал из-за стола и оправил одежду.

— Прошу прощения, но вряд ли я чем-то смогу помочь.

— Алуф, что с вами случилось? Вы выглядите ужасно, — сказал Пин; он только сейчас заметил, до чего тот помят и растрепан. А что это за пятно блестит у него на лбу?

— Да, ну и ночка выдалась, — вздохнула миссис Сытвуд. — Мистеру Заболткинсу нынче тоже досталось.

— Да уж, — обрадовался Алуф, готовый продолжить свой рассказ с того самого места, где его прервали. — Я был у твоего приятеля, Деодоната Змежаба.

— Он мне не приятель, — фыркнул Пин, продолжая внимательно вглядываться в лицо Алуфа.

— Я ходил делать ему краниальный анализ, — продолжал тот. — И до чего же неприятная история получилась! У него на голове, сбоку, очень странная шишка. Весьма примечательно. Размеров невероятных!

Бьяг внимательно посмотрел на Пина, затем перевел взгляд на Алуфа, потом снова на Пина. Его будто бы осенило: все стало ясно, как дважды два.

— Боже всемогущий! — воскликнул он.

— Проклятие! — одновременно пробормотал Пин.

— Алуф, а где именно у него эта шишка? — спросил Бьяг.

— На голове, я ж говорю! — Алуф был раздосадован, что его все время перебивают.

— Справа или слева? — настороженно поинтересовался Пин.

Миссис Сытвуд подняла взгляд от котла, а Бенедикт отложил в сторону огниво-трость.

На мгновение Алуф задумался:

— Справа.

— Справа от вас или от него?

— Это все равно, — ответил Алуф. — Я стоял у него за спиной. А в чем дело?

— Это от моей картофелины! — победоносно выдохнул Бьяг.

Пин протянул руку, провел пальцами по лбу Алуфа и показал ему:

— Посмотрите…

— Во имя Юпитера! — пробормотал Алуф и побледнел как смерть. — И Зевса.

Пальцы у Пина поблескивали серебром.

ГЛАВА 36

«Природа ничего не создает напрасно»

(Аристотель)

Деодонат Змежаб затянул плащ под подбородком и прикрыл лицо шарфом. Шляпу он натянул на уши. Ветер нес едва ли не дьявольский холод, который легко пронизывал открытые участки тела и промораживал их до костей. Снег, покрывавший мостовые, слипся в сплошную ледяную корку, а жижа, которая обычно медленно плыла посередине улицы, теперь от холода загустела, как Фодус, и прекратила свое движение.

— Боже мой! Что ж творится… — пробормотал Змежаб, и дыхание его тут же застыло крупинками инея на внутренней стороне шарфа.

Впрочем, было бы глубоко ошибочно полагать, что это восклицание свидетельствовало о вере Деодоната в некое высшее существо. Он давно уже пришел к заключению: земная жизнь, какой она представлялась лично ему, со всей очевидностью свидетельствует о том, что Бога нет. Человеческое существование он считал лишь чем-то вроде лотереи: все мы без малейшего интереса вынимаем из большого ящика кусочек хорошего, плохого или вообще никакого.

Как ни странно, именно Алуф Заболткинс помог ему наконец решиться. Деодонат и сам понять не мог, что на него вдруг такое нашло, почему он открылся такому идиоту, как Заболткинс. Давно уже он не прокалывался так глупо. «Захотелось узнать наверняка, — с горечью подумал он. — Проверить, не изменилось ли чего».

Он торопливо семенил по улице, повадками немного напоминая крысу, держась поближе к стенам домов; перед Мостом он перебежал дорогу и направился к таверне «Ловкий пальчик». Деодонат поспешно обогнул таверну с тыльной стороны и остановился, только поравнявшись с Руди Идолисом, который, как обычно, сидел в своем кресле возле занавески. Ослабив узел на шарфе, Змежаб сообщил: