Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия

— Как только я сочту тебя окончательно здоровой, я не смогу держать тебя здесь, — сказал он.

— И как скоро ты намерен счесть меня здоровой?

Трайн, казалось, задумался.

— Я думаю, дня через три ты уже сможешь уйти.

Это было совсем скоро.

Я кивнула и улеглась обратно в постель. Отгородившись ширмой, я уставилась в потолок и задумалась. Мне, наверное, и в самом деле было лучше поехать в город с братьями, но что я там буду делать? Неужели останусь в этом мире до конца своих дней? Как мне теперь попасть домой?

От вопросов голова шла кругом, и я не сразу поняла, что Трайн разговаривает со мной.

— Прости, что?

— Я говорю, что тебе уже можно выходить из дома. Если хочешь, завтра мы можем съездить в лес, поискать то место, где ты очнулась.

— Думаешь, это поможет? Меня никто здесь не ищет, — сказала я почти грустно. — Да я и не помню, куда в конце концов забрела.

— Пока погода ясная, предлагаю сходить, — настоял он. — Я возьму кого-нибудь из волков Эрдана, и мы пойдем. Если метель занесет следы, найти их станет невозможно. Поверь, Одн-на, я знаю, о чем говорю. Место прыжка есть место прыжка.

Я сказала ему сначала, что попала в этот мир, просто нечаянно упав на лыжной трассе. Но ведь дело было совсем не так. Я не прыгнула через Ворота — я умерла и оказалась здесь. Что в этом случае может для меня измениться? Да ничего. Если Аргента мне не лгал насчет области низкого давления, которая якобы притягивает всех обратно в Белый мир, скоро я вернусь туда. Придется ждать? Я не хотела ждать так долго — год или два по времени Белого мира, чтобы вновь оказаться там, откуда меня и так обещали изгнать. Я хотела вернуться домой, домой, черт возьми!

— Трайн, — позвала я.

— Да.

— Я… солгала тебе насчет своего прыжка, извини.

Он молчал так долго, что я решила было, что он ушел или занят.

— В чем именно?

Я не знаю, почему я решила ему довериться. Возможно, потому что это он держал меня за руку, когда меня рвало от высокой температуры. Возможно, потому что он был рядом, когда мне было плохо — а со мной уже так долго никто не был рядом.

— Трайн, я не пришла в этот мир через запретные земли, или как вы там это называете. Я попала сюда после своей смерти в одном из миров.

Он не успел ничего ответить. Дверь в дом распахнулась так резко, что едва не вылетела с петель. Я подскочила на кровати, услышав голос Васи — он прерывался от волнения.

— Одн-на! — закричал он. — Одн-на, ты спишь?

Я отодвинула ширму. Лицо парня было красным от мороза, глаза горели от возбуждения. Вася размахивал листком бумаги, на котором что-то было написано.

— Пой, Одн-на, пой! У тебя настоящий праздник!

— Во-первых, прекрати кри… — начал Трайн, но сын оборвал его:

— Отец, — заговорил он возбужденно, — отец. Мы нашли ее! Сейчас из города прибежал волк с вестями.

Боря подал бумагу Трайну, тот почти вырвал ее из его рук. Пробежав ее глазами, он изменился в лице и посмотрел на меня взглядом, в котором ясно читалось разочарование.

— Одн-на, я же говорил, что все будет хорошо, — Вася подскочил ко мне и схватил меня за руки, широко улыбаясь. — Готовься к встрече! Причесывай волосы, умывай лицо! Сюда едет твоя мама!

ГЛАВА 20

Женщина, обнимающая меня за плечи, называла меня своей дочерью. Она склонила мне на грудь свою темноволосую голову и безудержно рыдала, а я гладила ее по спине и говорила, что все будет хорошо. Я не знала, что именно будет хорошо, и не знала, почему я говорю это совершенно незнакомой женщине, но, по крайней мере, я делала правильные вещи.

Трайн оставил нас одних, и теперь в комнате, кроме треска угля в печи, слышались только всхлипы. Нас было трое, и из этих троих только я, похоже, не понимала, что происходит.

— Я рада, что ты решилась подать о себе весть, Одн-на, — сказала женщина, пришедшая с моей матерью. Ее серые глаза смотрели на меня приветливо и ласково. — Мы искали тебя почти лунокруг, и почти потеряли надежду.

— Вы искали меня?

При этих словах плачущая женщина подняла голову и посмотрела мне прямо в лицо.

— Дочка, неужели ты думала, что мы не пытались спасти тебя?

— Спасти?

Я ничего не понимала.

— Одн-на, тебе необходимо как можно быстрее вернуться с нами в деревню и рассказать, все, как было, — сказала сероглазая женщина. — Ты помнишь, кто утащил тебя в запретные земли?

Я мотнула головой.

— Я… мне кажется, вы ошибаетесь. Я… вы ведь знаете, что я прибыла из другого мира, да?

— Знаем, — кивнули они обе.

Моя мать отстранилась и посмотрела мне в глаза взглядом, в котором только слепой не увидел бы любви. Ее губы растянулись в улыбке, когда она протянула руку и нащупала мои пальцы.

— Детка, все из нашей семьи умеют переходить. Ты еще с детского возраста это умела, как и другие. Милая, все хорошо, мы понимаем, что ты можешь ничего не помнить о происшедшем.

Я помолчала. Сероглазая женщина смотрела на меня испытующим взглядом, мама, похоже, ждала каких-то слов.

— Расскажи нам, что ты знаешь, — ободряюще посоветовала мать.

Я вздохнула. Рассказывать было почти нечего.

— Я прибыла из мира, который называется Земля. Я родилась и выросла там, и мои родители, — я посмотрела на женщину рядом, — извините, но мои родители тоже живут там. Меня зовут Нина, и я не ваша дочь.

К моему удивлению, они обе совершенно спокойно отнеслись к моему признанию. Склонив голову набок, сероглазая женщина сказала:

— Значит, ты не помнишь. Я же говорила тебе, Онелада, если бы мы с тобой не начали следить за вестями, мы бы и не узнали о том, что Одн-на жива. — Она повернулась ко мне. — Меня зовут Ли-ра. Через черту после «и». Это — твоя мать. Онел-ада. Через черту после «л». Тебе это о чем-нибудь говорит? А наша деревня…

Колокольный звон в голове заглушил ее остальные слова. Я услышала имя, которое уже знала, и слова, сказанные так давно — казалось, вечность назад, всплыли в голове так четко, словно их произносили здесь и сейчас. Я словно перенеслась в другое время и другое место, увидела совсем близко бутылочно-зеленые глаза Лакса и услышала его насмешливый голос, задающий мне бессмысленные, как тогда казалось, вопросы.

— Да брось. Неужели ты не помнишь Лиру? Снежный мир? Терна?

— Кого?

— Меня. Меня и себя, Однна.

И другие его слова, которые я должна была вспомнить раньше.

«Только в Снежном мире аниморфов называют Притворщиками — потому что они родом оттуда».

Я схватилась рукой за сердце, понимая, что схожу с ума. Лакс говорил о Ли-ре. Лакс говорил обо мне, называя мое имя, называя это имя. Я посмотрела на сероглазую женщину, сидящую напротив меня, и только сейчас поняла, что по моему лицу текут слезы.

— Ли-ра, — сказала я. — Моя бедная Ли-ра.

Она протянула ко мне руки, и я упала в ее объятья, плача как маленький ребенок.

Я вспомнила ее. Своего лучшего друга, женщину, которая была рядом с моей матерью, когда она произвела меня на свет. Я помнила ее теплые руки, помнила, как она учила меня доить коров, помнила, как еще в начале бесконечной зимы, длящейся в этом мире почти целую человеческую жизнь, мы с ней бегали на лыжах к запретным лесам, где собирали хвою и дрова для печи. Ее мужа и дочь убили в ту же ночь, что и меня. Я видела их в своих кошмарах, видела его тело, объятое пламенем, и тело девочки, окутанное кровавой пеленой. Вся семья Ли-ры погибла в ту ночь. Я знала это. Я это видела.

— Я помню только тебя, Ли-ра, — сказала я, вытирая слезы рукавом рубашки. — Но как такое может быть? Почему я считаю, что мои родители живут на другой планете?

— Это все из-за того, что ты была на краю смерти, — сказала грустно моя мать. — Прости нас, детка. Мы не могли помочь тебе. Не могли.

Она, казалось, совсем не обиделась из-за того, что я ее не помню. Так же ласково улыбалась, так же ласково гладила меня по волосам, пока я плакала.

— Я очень счастлива, что нашла тебя, доченька. Ты вспомнишь все, я в этом уверена. Ли-ра поможет тебе.