Стихотворения - Николай Тряпкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1966
"У смеркшего дня, у стихающих кринов — "
У смеркшего дня, у стихающих кринов —Загадочный запах осенних овинов —У смеркшего дня.И в древнем чаду залегли огороды,И стелется дым из-под каждой колоды —У смеркшего дня.
Скорее за пазуху — соль да ковригуДа прямо к старухе — в знакомую ригу,У смеркшего дня!И всё там космато, в той жаркой берлоге,А старая ведьма сидит на пороге —У смеркшего дня.
И всё там над печкой в старинном порядке:Заглохли в дыму прокопченные грядки, —У смеркшего дня.А сверху, как пращуров тайная свита,Уселось верхом головастое жито, —У смеркшего дня.
Скорей же пристройся на дымном пороге!..Да что же там шепчут овинные боги —У смеркшего дня?!Какие там скачут в углах пересветы?Какие тут сны проводами пропеты —У смеркшего дня?
Давай же раскроем Глубинные КнигиНа чёрном пороге дымящейся риги,У дедовских рек!Покуда у сердца хватает старанья,Покуда хотим заповедного знанья,А ты — человек!..
У смеркшего дня, у знакомых овиновЗаливисты нынче гудки лимузинов —У смеркшего дня…И только в душе глуховато немножко,И где-то пропала знакомая стёжка —У смеркшего дня!
1969
"Я искал твой след неповторимый "
Я искал твой след неповторимыйДа по тем залесьям и краям, —За рекой Печорой, за ВитимомИ по всем онежским пристаням.
Да у той у камской переправы,Да у тех у Кольских берегов…По каким ты шла цветам и травам?У каких ты грелась очагов?
И сновали слухи надо мною,Пролетали с вестью облака.И стоял я вровень с той волною,Что просилась в песню на века.
Только плыл твой голос журавлиныйИ, как дым, спускался у воды.Только дым осеннего овинаЗаметал былинные следы.
Только дым от песни многословной,Да и жизнь растаяла как дым…Да куда ж ты скрылась, Ярославна,Перед родом-племенем моим?
И пускай всё так же надо мноюПролетают годы и века.Под какой искать тебя стеною?У какого камня-соловка?
И грохочут волны с переправы,И кричу вот с тех же берегов:По каким ты шла цветам и травам?У каких ты падала снегов?
1970
"Знакомое поле, а в поле — траншеи и рвы, "
Знакомое поле, а в поле — траншеи и рвы,Засохшая глина да куст полумёртвой травы.Разбросаны трубы. Да вышки. Да снова — быльё.Знакомое поле — моё — и совсем не моё.
Усни, моя горечь, и память мою не тревожь.Пускай тут склонялась, как лебедь, высокая рожь.Пускай тут звенели овсы и гуляли стада.Усни, моя горечь. Пусть вечная льётся вода.
Железное поле. Железный и праведный час.Железные травы звенят под ногами у нас.Железные своды над нами гудят на весу.Железное поле. А поле — в железном лесу.
Засохшая глина. Смола. Да забытый бурав.Огромные трубы лежат у глубоких канав.Знакомые травы куда-то ушли в никуда.А сверху над нами густые гудят провода.
Проснись, моё сердце, и слушай великий хорал.Пусть вечное Время гудит у безвестных начал.Пускай пролетает Другое вослед за Другим,А мы с тобой — только травинки под ветром таким.
А мы с тобой только поверим в Рожденье и РостИ руки свои приготовим для новых борозд.И пусть залепечет над нами другая лоза,А мы только вечному Солнцу посмотрим в глаза.
Знакомое поле, а в поле — траншеи да рвы.Железные сосны — вершиной во мгле синевы.Железные своды над нами гудят на весу…И песня моя не пропала в железном лесу.
1970
СТАНСЫ
1.
Давно отпили, отлюбили,Отгоревали, отцвели —И стали горстью черной пылиИ затерялися в пыли.
И всё держались за кастеты,И в землю падали ничком.А ты всё так же, мать-планета,Извечным крутишься волчком.
И вновь мы царства сокрушаем,И снова пашем целину —И всё ж стоим над тем же краем,У той же горести в плену.
И снова падаем, как ветки,К подножью древа своего.И не спасают нас ни предки,Ни хмель, ни слава — ничего.
И всё же в кратком просветленьеМы песни петь не устаемИ славим каждый миг рожденьяИ каждый солнышка подъем.
И перед космосом безмернымМы окрылённые стоимИ с той же гривенкой усерднойВ калитку райскую стучим.
И только слёзы утираем,И ставим город на холму…И никому не доверяемСвою убогую суму.
2.
Да, никому я не доверюНи этот посох, ни суму.И буду вновь стучаться в двериК земному смыслу моему.
И никогда не возревнуюК довольству спящих и глухих,И в поле вновь проголосуюЗа вечных странников моих.
И снова облако развеситКудлатый полог надо мной.И через грады, через весиПойду я знойною тропой.
Гудите, звёздные набаты!Гремите, зверю и столбу,Что — нет! — не все замки поснятыИ суть не вся в твоём горбу!
И пусть в лукавом пересудеНе гаснет вечный уголёк,И снова мёртвому ИудеНе пригодится кошелёк.
И все подножные каменьяДа обретут словесный дар!И пусть души моей томленьяНе примет галочий базар.
Уйду я к злаку или зверюИ возлюблю скитскую тьму.И буду вновь стучаться в двериК земному смыслу своему.
(1970)
ВОРОЖУ СВОЮ ЖИЗНЬ…
Ворожу свою жизнь — ухожу к тем начальным пределам,Где я рос — прорастал, распускался цветком-чистотелом.Заклинаю строку, а вдуше уголёк раздуваю,И на струны свои эти пальцы свои возлагаю:
Старина ль ты моя! Прилетевшие первые утки!Сторона ль ты моя! Луговые снега-первопутки!Ворожба ль ты моя! Этих строк переборные струны!Городьба ль ты моя! Из души исходящие руны!
Уплываю туда, ухожу к тем далеким началам,Где так всё хорошо и с таким всё бывает навалом!Где любые сороки поют, как заморские пташки,Где любая труха превращается в запах ромашки.
Заклинаю строку. И в душе уголёк раздуваю.И на струны свои эти пальцы свои возлагаю:Старина ль ты моя! Прилетевшие первые утки!Сторона ль ты моя! Луговые снега первопутки!
(1982)
"В долинах пестрели зацветшие злаки — "
В долинах пестрели зацветшие злаки —А мы уходили.В просторах шумели прохладные реки —А нас провожали.Тревожная песня. Военные годы.Солдатские взводы.В долинах пестрели зацветшие злаки —А мы уходили.
Над нами стояло высокое небо —А мы не смотрели.За нами кричали задорные птицы —А мы не слыхали.Тогда ведь с тобою мы были солдаты.Ты помнишь? Солдаты.Над нами стояло высокое небо —А мы не смотрели.
В ночах загорались прекрасные звёзды —А мы воевали.В лугах дожидались покосные песни —А мы умирали.Карпатские горы, дунайские воды,Бои, переходы.В ночах загорались прекрасные звёзды —А мы воевали.
Но в травах горящих и в лавах кипящихМы к жизни тянулисьИ в каждой пещере, бросаясь на зверя,Людьми оставались.И снилось нам это бессмертное летоИз грома и света,И в травах горящих и в лавах кипящихМы к жизни тянулись.
Пускай же пестреют зацветшие злаки —Мы все их покосим.И что нам от крови багряные реки?Ведь мы их не просим.За снежные горы, за тёплые водыКочуйте, восходы!Пускай же пестреют зацветшие злаки —Мы все их покосим!
1962
