Подари мне эдельвейс. Мой любимый ботаник - Евгения Смирнова

– В тамбуре ваш дикарь стоит, тьфу ты, то есть пассажир, сигаретку свою вонючую покуривает. А в тамбуре, между прочим, по закону покуривать всякие там сигаретки строго запрещено. Вы ему так и передайте.

– В тамбуре? – Мила отпустила руку несчастной проводницы, и та сразу же начала ее растирать. – Извините.

И Мила стремглав кинулась бежать по коридору, сверкая серыми пятками.

«Ну и пассажиры нынче подобрались», – подумала Катерина, и снова вздохнула.

«Да и полы опять Лидка плохо помыла, вон у этой припадочной пятки то черные совсем стали. А нечего тут босиком бегать, да еще и нечесаной! Хотя… Любовь у них что ли? Вон как распереживалась. А как притворялась то, что ехать не хочет с ним», – Катя хихикнула, потом снова вздохнула и вновь погрустнев пошла за пылесосом.

Мила с силой задвинула тяжелую дверь купе и опустилась на диванчик.

С ума что ли сошла, хорошо хоть этот дикарь не видел моего марш-броска. Бросилась бежать босиком, как самая последняя дура!

Мила откинула сиденье и стала выволакивать свой огромный чемодан, чтобы вытащить большую пачку влажных салфеток, похоже, что вся она и потребуется, чтобы оттереть пятки.

– Ну почему я не взяла с собой какой-нибудь маленький саквояж, что я с ним теперь буду делать, еще и это колесо…

– Сама с собой разговариваешь?

Мила вздрогнула, но не повернулась.

– С чемоданом.

– Ясно. Давай помогу.

Дикарь одним ловким движением вытянул чемодан и опустил на пол.

– Колесико надо починить.

– Ты что ли будешь чинить, – огрызнулась Мила и, наконец, обернулась, держа в руках злосчастные салфетки, – ой, арбуз!

– Все-таки мы перешли на «ты», – дикарь брякнул на стол большущий арбуз, пакет нежно-розовых яблок, большую плитку молочного шоколада, пластмассовый стаканчик, доверху заполненный темными ягодами и пару прозрачных лотков с молодой вареной картошечкой и малосольными огурчиками, – я хотел пирожков взять, но подумал, что после твоих…

– Я обожаю арбузы! – пискнула Мила.

– Тогда чего ждем, давай резать.

Арбуз оказался не хуже тех, что Мила пробовала в родительском доме.

– А ты умеешь выбирать арбузы, – сказала девушка, доев последний кусочек, – прямо как мой папа.

– Может еще?

– О нет, я больше не могу, сейчас лопну, – Мила вытерла руки бумажной салфеткой и откинулась на мягкую спинку, – мы же с тобой пол арбуза точно уговорили, а он кило на двенадцать тянет?

– На тринадцать, – дикарь последовал ее примеру.

– Мы обжоры, – констатировала Мила и икнула. – Прошу прощения.

– Слушай, – Мила даже вскочила, – а я ведь даже не знаю, как тебя зовут, да и сама вроде не представлялась.

– Так в этом и вся прелесть, – дикарь тоже сел, – ты не знаешь меня, я не знаю тебя, можем делать, что хотим и не думать ни о чем.

Мила задумалась. А ведь и правда. Вот сейчас я икнула, извинилась, и мне все равно, выйдем из поезда и поминай как звали.

– Мы можем даже придумать себе имена, – вдохновленно продолжал дикарь, – вот ты как бы хотела, чтобы я тебя называл?

– Дай подумать… Все, придумала, – Мила вскочила на диван, сдернула с волос резинку и тряхнула своей курчавой шевелюрой, – я буду страстная Светлана!

– Почему Светлана? – уголки губ дикаря поползли вверх.

– Да, ты прав, – Мила опустилась на диван и снова накрутила на голове немыслимую дулю, – я же не блондинка, а рыжая, так что какая из меня Светлана, да тем более еще и страстная. Называй меня просто Милой.

– А что все Светланы должны быть именно блондинками? – мужчина еле сдерживался, чтобы не разразиться хохотом, но, глядя на вдруг ставшее таким несчастным лицо его нежданной соседки, решил принять серьезный вид.

– Не все, но вот одна есть…

– Так-так, по подробнее, пожалуйста.

– Она у меня жениха увела.

– Давно?

– Давно, только вот узнала я об этом недавно, все знали, а я нет. Вот такая я дура!

– На, скушай лучше шоколадку, Мила, – дикарь отломил ей внушительный кусок молочной плитки и сунул в открытый от немого изумления рот, – а имя Мила, тебе все-таки больше подходит. Кстати, меня можешь звать Иваном.

– Иваном? – Мила поперхнулась и сильно закашляла.

– А что?

– Да какой из тебя Иван?

Дикарь протянул девушке стакан с водой.

– Самый обыкновенный.

– Ботаник!? – рухнула на диванчик Мила. – Ты ботаник? А разве ботаники такими бывают?

– Именно такими они, то есть, мы и бываем, – обиделся Иван.

Он вспомнил, как выглядел дед, когда возвращался из дальних путешествий. Как Иван мог часами смотреть на его огрубевшие руки, обветренное лицо, отросшую бороду и слушать рассказы, которые не давали ему спать по ночам. Маленький Иван представлял, что когда-нибудь он сам будет сидеть на месте деда, и рассказывать своим детям о том, как он, рискуя жизнью, все-таки добрался до таинственного эдельвейса и, как тот ботаник, из одноименной баллады покажет им чудо-цветок.

Почему эдельвейс? Почему с самого детства какой-то цветок занимает его воображение?

Мила отчего-то долго смеялась, схватившись за живот. Она хохотала во весь голос. Эта странная девушка, как ему казалось, совсем не пыталась обратить на себя его внимание, как это делали все вокруг в его обычной жизни, а если желала что-то сказать ему, то просто говорила. Она не бросала на него томных взглядов, не надувала губ и не рисовала безумных стрелок на веках, она вообще не пыталась никем казаться и это ему определенно нравилось. Три дня, проведенные с этой девчонкой в купе были наполнены смехом, спорами, полуночными разговорами. И ему совсем не хотелось с ней расставаться, сама мысль о том, что завтра он проснется и не увидит этих искрящихся смехом зеленых глаз и веснушек на маленьком носике казалась невыносимой.

– А у нас в классе тоже был ботаник, знаешь, в таких больших круглых очках, он их постоянно поправлял, и делал вот так, – Мила сделала серьезное, даже слишком, лицо, нацепила на нос пластмассовую вилку и изобразила, что поправляет очки.

– Я всегда безумно смеялась, когда он так делал, а потом носила ему конфеты и апельсины, потому что он все время на меня обижался, а за конфеты и апельсины сразу прощал.

– Я не такой ботаник, ты не поняла, я занимаюсь растениями, – улыбнулся Иван.

– Растениями? – Мила уронила вилку на пол, нагнулась за ней, и чуть сама не клюнула носом, в последний момент Иван схватил ее за плечи. – Вот будет забавно, если я себе расквашу нос!

– Да уж, представляю себе, – все еще поддерживая девушку, сказал Иван.

– Ты только представь, иду я себе такая вся распрекрасная по Красной поляне, – уже смеялась Мила, – ну да ладно, так я не поняла, ты, что кто-то вроде садовника?

– Нет, – Иван усадил ее на диван и встал, – я кто-то вроде путешественника. Путешествию по разным труднодоступным уголкам земли и ищу новые виды растений.

– Ты куда? – Мила схватила Ивана за майку, как это делают дети, когда желают удержать взрослого.

– Курить