Женщина во мне (ЛП) - Спирс Бритни

Мы с мамой продолжали летать в Нью-Йорк и обратно. Возможность работать в городе, будучи маленькой девочкой, волновала меня, хотя и пугала.

Мне предложили работу: роль дублерши во внебродвейском мюзикле “Безжалостный!”, вдохновленном “Дурным семенем”, “Все о Еве”, “Маме” и “Цыганкой”. Я играла социопатичную детскую звезду по имени Тина Денмарк. Первая песня Тины называлась “Рожденный развлекать”. Это было очень близко к сердцу. Другой дублершей была талантливая молодая актриса по имени Натали Портман.

Пока я участвовала в шоу, мы снимали небольшую квартиру для моей мамы, малышки Джейми Линн и меня рядом с моей государственной школой, Профессиональной школой исполнительских искусств, и я посещала занятия в Бродвейском танцевальном центре. Но в основном я проводила время в Театре Players в центре города.

Этот опыт в какой-то мере подтвердил, что у меня достаточно таланта, чтобы добиться успеха в театральном мире. Но это был изнурительный график. Не было времени на то, чтобы быть обычным ребенком или заводить друзей, потому что мне приходилось работать почти каждый день. По субботам было по два спектакля.

Мне также не нравилось быть дублером. Я должна была быть в театре каждый вечер до полуночи, на случай если мне придется подменять главную Тину, Лору Белл Банди. Через несколько месяцев она уехала, и я взяла на себя главную роль, но я была ужасно измотана.

К Рождеству я отчаянно хотела домой - и тут узнала, что должна выступать на Рождество. Со слезами на глазах я спросила маму: “Я действительно буду делать это на Рождество?” Я смотрела на маленькую мини-ёлочку в нашей квартире и думала о крепкой вечнозелёной ёлке, которая будет стоять в нашей гостиной в Кентвуде.

В своем маленьком девичьем уме я не понимала, зачем мне это нужно - продолжать выступать в праздники. Поэтому я ушла из шоу и отправилась домой.

Расписание нью-йоркского театра было слишком суровым для меня в том возрасте. Но одна хорошая вещь все же была: я научилась петь в театре с небольшой акустикой. Зрители находятся прямо рядом с тобой - всего двести человек в зале. Честно говоря, это странно, но в таком пространстве ощущение от пения более электрическое. Близость, которую ты чувствуешь с людьми в зале, - это нечто особенное. Их энергия сделала меня сильнее.

Получив этот опыт, я снова прошла прослушивание в “Клуб Микки Мауса”.

В ожидании новостей о Клубе Микки Мауса, вернувшись в Кентвуд, в Академию Парклейн, я стал баскетбольным разыгрывающим. Я была миниатюрной для одиннадцати лет, но могла вести игру. Люди думают, что я была чирлидершей, но я никогда ей не была. Я немного танцевала на стороне, но в школе я хотела играть в мяч, и я играла, несмотря на свой рост. У меня была огромная майка с номером 25, слишком большая для меня. Я была маленьким мышонком, который носился по полю.

Одно время я была влюблена в одного баскетболиста, которому было пятнадцать или шестнадцать лет. Он забрасывал все трехочковые и делал это легко. Люди приезжали издалека, чтобы посмотреть на его игру, так же как и на игру моего отца. Он был хорош - не так хорош, как мой отец, но все же гений владения мячом.

Я восхищалась им и своими друзьями, которые были выше меня. Моей фишкой было отобрать мяч у соперника во время дриблинга, добежать до него и сделать бросок.

Мне нравилось быстро обводить другую команду. Я чувствовала себя такой живой из-за отсутствия сценария, непредсказуемости игры, полной неизвестности. Я была такой маленькой и такой милой, что никто не замечал моего появления.

Это было не то же самое, что оказаться на сцене в Нью-Йорке, но под ярким светом корта, в ожидании аплодисментов, это было похоже на то, что было раньше.

7

На втором прослушивании для “Клуба Микки Мауса” меня взяли. Мэтт, милый кастинг-директор, который направил мою маму к нашему агенту Нэнси, решил, что я готова.

Участие в шоу стало для меня “тренировочным лагерем” в индустрии развлечений: были долгие репетиции танцев, уроки пения, занятия по актерскому мастерству, время в студии звукозаписи и школа в промежутках. Мышкетеры быстро разделились на свои клики, разделенные гримерными комнатами, которые мы делили: Кристина Агилера и я были младшими, и мы делили гримерку с другой девочкой, Никки ДеЛоуч. Мы равнялись на ребят постарше - Кери Рассел, Райана Гослинга и Тони Лукка, который казался мне таким красивым. И быстро я сошлась с мальчиком по имени Джастин Тимберлейк.

Мы снимали в Диснейленде в Орландо, и моя мама и Джейми Линн, которой тогда было два года, поехали со мной. Днем, в перерывах, актеры ходили на аттракционы и дурачились. Это была настоящая детская мечта - невероятно весело, особенно для такого ребенка, как я. Но это была и исключительно тяжелая работа: мы прогоняли хореографию по тридцать раз за день, стараясь довести каждый шаг до совершенства.

Единственный неприятный момент был, когда незадолго до начала съемок нам позвонили и сообщили, что моя бабушка Лили умерла. Возможно, из-за сердечного приступа или инсульта, она утонула в бассейне во время плавания. Мы не могли позволить себе прилететь домой на похороны, но Линн Харлесс, добрая мама Джастина, одолжила нам билет на самолет. Это было то, что сделала бы семья, и дети и родители в этом шоу стали семьей.

Однажды Тони искал шляпу, которую гардеробщик оставил в комнате девочек, и зашел в нашу гримерку. Он вошел, и мое сердце выскочило из груди. Он был моей влюбленностью. Я не могла поверить, что этот парень только что вошел в мою гримерку! Мое маленькое сердце просто упало на пол.

В другой раз, на вечеринке с ночевкой, мы играли в игру “Правда или действие”, и кто-то загадал, чтобы Джастин поцеловал меня . На заднем плане играла песня Джанет Джексон, когда он наклонился и поцеловал меня.

Это вернуло меня в тот момент в библиотеке, когда я была в третьем классе и впервые держала парня за руку. Для меня это было самым большим событием, таким реальным, таким сильным. Это был первый раз, когда кто-то оказал мне какое-то романтическое внимание, и это было похоже на прекрасный бунт. Свет был выключен - мы смотрели фильм, и мы спрятали руки под партой, чтобы учителя не видели.

Клуб Микки Мауса был потрясающим опытом; он помог мне освоиться на телевидении. Выступление на этом шоу зажгло меня. С тех пор я знала, что хочу заниматься тем же, чем занималась там, - петь и танцевать.

Когда через полтора года шоу закончилось, многие из моих товарищей по актерскому составу уехали в Нью-Йорк или Лос-Анджелес, чтобы продолжить погоню за своей мечтой. Но я решила вернуться в Кентвуд. Внутри меня уже происходило противостояние: часть меня хотела продолжать двигаться к мечте, а другая часть хотела жить обычной жизнью в Луизиане. На минуту мне пришлось позволить нормальной жизни победить.

Возвратившись домой, я вернулась в Парклейн и стала жить нормальной подростковой жизнью - или самой близкой к нормальной, которая была возможна в моей семье.

Чтобы развлечься, начиная с восьмого класса, мы с мамой совершали двухчасовую поездку из Кентвуда в Билокси, штат Миссисипи, и, находясь там, пили дайкири. Мы называли наши коктейли “тодди”. Мне нравилось, что я могла время от времени выпивать с мамой. То, как мы пили, было совсем не похоже на то, как это делал мой отец. Когда он пил, он становился все более подавленным и замкнутым. Мы же становились счастливее, живее и авантюрнее.