Тайна двухэтажного города - Максим Зверев

— Заходите в дом, снимайте рюкзаки! — пригласил Шакен.

— А где Галя? — робко спросил Александр Данилович у Раушан.

— Конечно, в горах у водопада! Разве эта коза усидит дома? — с досадой ответила мать. — Но она скоро придет.

— Я пойду встречу ее… — сказал молодой человек.

— Смотрите, дождь собирается, — предупредила Раушан.

Ребята с интересом осматривались по сторонам. Везде висели какие-то приборы. Только термометр и барометр оказались старыми знакомыми для городских детей.

— Пойдемте, я покажу вам нашу станцию! — предложила Раушан.

Наташе и Вове все было ново и интересно. Но Ахмет хорошо разбирался в работе метеорологов и знал все приборы. Это заинтересовало Раушан и она спросила:

— Ахмет, ты, оказывается, хорошо знаешь нашу работу?

— Да, моя мама синоптик. Сейчас она работает в бюро погоды. Но ей не нравится там, слишком изменчива погода в горах около Алма-Аты и трудно давать прогнозы.

Тем временем Сабира приготовила ужин и стала звать всех к столу.

Наступал сумрачный вечер. Небо все покрылось низкими тяжелыми облаками.

Гости не заставили себя долго ждать. Наташа надела фартук, расставила тарелки на столе, стала раскладывать ложки и вилки. Только не было Вовы.

Сабира выбежала на крыльцо и крикнула:

— Вова, ужинать, скорей!

— Не могу… этот не пускает… скажи дедушке… — услышала девочка, обернулась и увидела, что Вова стоит за калиткой штакетника, ограждающего метеорологические уличные приборы. А около калитки расхаживает и шипит гусак, вытянув шею и зло встряхивая перьями.

— Сейчас я его, выходи, не бойся! — крикнула Сабира, схватила метлу и прогнала гуся. Стараясь скрыть улыбку, она проводила Вову к крыльцу, держа метлу на плече.

— Впервые в жизни вижу живого гуся. Знаешь, как он меня клюнул? Как собака, укусил! — жаловался городской мальчик Сабире.

Во время ужина хлынул дождь.

— Где же ваша Галя? — забеспокоился Сергеи Иванович.

— Она пошла к водопаду. Он близко, его из окна видно, только дождь мешает. Галия любит сидеть около водопада и смотреть на него, — ответил Шакен.

— На ней сейчас нет ни одной сухой нитки! А вы и не беспокоитесь…

— Там есть ниша в скале, она переждет в ней дождь и придет. Александр Данилович пошел за ней, — добавила Раушан.

Грозовые облака плотно окутали вершины гор. Они делались все гуще и темнее. Не стало слышно криков альпийских галок. Казалось, громче сделался шум водопада в наступившей тишине, словно притаилась природа в ожидании дождя.

Но ничего не замечали молодые люди. Счастливый смех нарушал тишину гор. Они возвращались от водопада, то и дело останавливались на берегу стремительной, но мелкой прозрачной горной речки. Девушка легко прыгала с камня на камень.

— Я так мечтал о нашей встрече!.. — говорил молодой ученый. — Но меня пугает мысль о том, что я могу повредить твоей работе. Дни и ночи не выходил из библиотеки, и каждый раз, когда находил старинные письмена о Джетысу, был счастлив, но тут же вспоминал, что невольно принесу тебе огорчение.

— Саша, ты рассуждаешь, как ребенок, — возразила Галя. — Почему ты решил, что меня огорчаешь? Неужели ты серьезно думаешь, что стоит тебе рассказать о твоих открытиях, как я сразу откажусь от своих взглядов, от всей своей работы, которую я серьезно и глубоко продумала? Ты бы первый перестал меня уважать, если бы я так легко меняла свои убеждения, которые, кстати сказать, не являются только моими. Ты ведь знаешь, что и Александр Васильевич Вознесенский придерживается этой же точки зрения, А ведь он не менее талантливый ученый…

— А ты знаешь, что сказал Сергей Иванович, когда я с ним говорил о твоей диссертации?

— Что? — заинтересовалась Галя.

— Он сказал, что ты слишком умная девушка, чтобы упорствовать, когда факты будут против тебя. И добавил, что ты не только не огорчишься, а обрадуешься, когда истина восторжествует, и с новой энергией возьмешься и работу! «У нее нет упрямства и узости кругозора, которые так мешают ее учителю сделаться настоящим большим ученым!»— вот что сказал Сергей Иванович о тебе, Галя!

— Я очень рада, что Сергей Иванович такого хорошего обо мне мнения, — ответила девушка. — Но фактов я пока еще не вижу…

— А текст на бронзовом жертвеннике? А списки рабов, а ирригационная система, а древняя Алима — неужели все это ты не считаешь фактами? — загорячился Саша. — Неужели все это тебе ни о чем не говорит?

— О чем же все это говорит? — возразила Галя. — Список рабов? Расписки в покупке рабов? Но кто и когда отрицал, что в Казахстане были рабы? Что они покупались и продавались? Что многие работы, в том числе и ирригационные, выполнялись рабами? Спор не об этом. Весь вопрос в том, получило ли рабство развитие в условиях кочевого скотоводства, вышло ли оно за рамки патриархального рабства и превратилось ли в господствующий способ производства — рабовладельческую формацию?! Вот о чем спор.

— Я так ждал этого дня, а теперь окончательно выясняется, что мы — научные противники!

— Саша, ты так говоришь об Александре Васильевиче, как будто он — невежественный и неграмотный знахарь, а не крупнейший ученый, такой же известный и авторитетный, как и твой обожаемый Сергей Иванович.

— Авторитет авторитетом, но знаешь ли ты, что по его инициативе не разрешены поиски и раскопки древнего города Алимы?

— Не горячись. Если ты и со своими учениками такой же пылкий — хорошего мало! Но искажать все-таки не надо. Не о разрешении или запрещении речь, а о том, чтобы достаточно подготовить экспедицию.

— Да, — спохватился Александр Данилович, — а ты, Галя, какое отношение имеешь ко всем этим вещам? Ты же географ!

— Отстал, отстал, — засмеялась Галя, — отстал. Оторвался от жизни. Наш факультет, где мы учились, не забыл? Он назывался историко-географический! Вот мои интересы и есть историко-географические. Но ведь и ты разыскиваешь сведения об исчезнувшем городе, а город — даже и исчезнувший — понятие не только историческое, но и географическое.

Спутники остановились перед небольшой речушкой. Когда Александр Данилович шел к Гале, воды в ней было не так много, и она была прозрачна. Сейчас камни, по которым он переходил речку, скрылись под водой от недавнего дождя на вершинах гор. Галя наклонилась и быстро сбросила с ног босоножки, но Александр Данилович в одно мгновение подхватил девушку на руки и вместе с ней зашагал по камням, по которым переливалась помутневшая от дождя вода.

— Какой ты решительный, Саша! — засмеявшись, воскликнула Галя. — Хоть мы и не виделись столько времени, но узнать тебя нетрудно.

На другой стороне речки девушка надела свои босоножки, и они пошли дальше.

— Саша, если можно, расскажи подробней, чего ради вы со своим почтенным учителем затеваете здесь, в высокогорье, археологическую экспедицию?

— Как ты знаешь, есть сведения средневековых арабских и вообще мусульманских историков о том, что некий зодчий Абдул-Раззак не погиб во время нашествия завоевателей, а спасся из разрушенного средневекового города Алимы, и унес с собой чертежи города, его строений, водопровода, летописные свитки высокоученых писцов. Чуть раньше печальная судьба Алимы постигла города Отрар, Сыгнак, Согдиану. А ведь, скорее всего, здесь, в Алиме накапливались какие-то знания о мире, о вселенной, записывались рассказы купцов, путешественников, странствующих людей и паломников.

— Но почему же вы решили, что именно здесь, в горах, спрятаны рукописи Абдул-Раззака?

— Почему решили? Сергей Иванович просидел полтора года в библиотеке, перевернул горы старинных манускриптов, пока не нашел в одном из них упоминание, что Абдул-Раззак был но происхождению местным уроженцем. И если о других ученых людях такого ранга, как главный городской зодчий, мы еще можем прочесть сведения, сообщающие об их судьбе, то что стало с ним после разгрома Алимы, ничего не известно.

— Он мог погибнуть.

— Но мог и не погибнуть. А рассказ твоего отца о каменной плите с непонятными знаками, найденной около какой-то пещеры, настолько заинтересовал Сергея Ивановича, что он загорелся, и мы пришли сюда. Он готов был нынешнее лето провести в раскопках. Однако раскопки-то пока не разрешили. Вот он и попросил нас помочь — меня и наш археологический кружок.

— Но довольно об этом! Саша, мы ведь так давно не виделись, и вместо того, чтобы радоваться, начинаем старый спор, который, того и гляди, приведет к ссоре. Не надо! Мы еще успеем поспорить, а сейчас мне не хочется думать о своей диссертации. Дышать полной грудью, бродить с тобой по скалам, смотреть на облака — вот чего я хочу. Саша, посмотри, как прекрасно кругом! Как величественны эти горы на фоне грозового неба, как бурливы и сердиты реки! Выбрось из головы все свои письмена, орнаменты, иероглифы! Радуйся, что мы вместе!