Золотой бутон - Элла Уорнер

Именно за это ей платили деньги. В любой другой день Фейт не моргнув глазом взяла бы на себя заботы о ребенке. Более того, сделала бы это с удовольствием, справедливо рассудив, что маленькое и невинное дитя следует оградить от такого циничного ловеласа, как Говард. К тому же рабочее время Говарда стоило неизмеримо дороже ее времени. Именно он обеспечивал прибыль фирмы.

Фейт положила руки на стол и бессильно опустила на них голову. Боже милостивый! Ну надо же! Своими руками вырыть себе такую яму! И как теперь из нее выбираться? Я не могу позволить себе потерять это место. Особенно сейчас, когда, после ухода Льюка, мне придется самой платить за квартиру.

Если только удастся найти компаньонку?.. Последний месяц перед Рождеством не самое удачное время для жизненных перемен.

Кроме того, кто будет мне платить столько, сколько платит Говард? При моей квалификации здешнее жалованье более чем щедрое. К тому же я привыкла к общению с богатыми и известными людьми – клиентами фирмы.

Взгляд Фейт скользнул на развешанные по стенам фотографии: приемы и презентации на борту роскошных яхт и в шикарных особняках, обеды в дорогущих ресторанах… И, разумеется, на каждой фотографии в компании знаменитостей присутствовал ослепительно улыбавшийся Говард. Фотографии были своеобразной рекламой для новых клиентов, наглядным доказательством того, как успешно идут у него дела.

Что же касается его сегодняшнего розыгрыша с племянницей, то, честно говоря, эти мистификации были в порядке вещей в общении Говарда и Фейт. В других обстоятельствах юмор босса доставлял Фейт огромное удовольствие. Ей нравились его шутки, нравилось отвечать ему в том же духе, против чего Говард никогда не возражал. Работать с ним было не только прибыльно, но и интересно.

Пожалуй, мне будет очень его недоставать, решила Фейт. Очень. Особенно теперь, когда ушел Льюк. Да и по этому роскошному офису я конечно же буду скучать. Где еще, скажите на милость, я найду рабочее место, которое можно хотя бы сравнить с моим кабинетом в «Харрисон Инк.»?

Оторвавшись от фотографий, Фейт медленно обвела взглядом комнату, словно прощаясь со всем, что так неожиданно потеряла из-за собственной глупости.

Очень дорогой ковер бирюзового цвета, изысканно составленные букеты ярких цветов, которые меняли через два дня, самая современная оргтехника – Говард, не считаясь с расходами, покупал только самое лучшее.

А умопомрачительный вид, открывающийся из ее окна? По правде сказать, он ничуть не уступал виду из окна босса.

Фейт встала из-за стола, подошла к окну. Конечно, я могу пойти к Говарду и извиниться. Но как объяснить свое поведение? Так, как сегодня, я не вела себя с ним никогда. Да мне и в голову не приходило, что я способна так распоясаться. Говард скорее всего ломает сейчас голову над тем, что бы все это могло значить, и нет никаких шансов, что он оставит происшедшее без последствий. Не такой человек Говард Харрисон. Даже если он и решил не увольнять меня за столь вопиющее нарушение субординации, сейчас он наверняка размышляет над тем, как с наибольшей выгодой обратить себе на пользу мою дикую и неожиданную выходку.

Фейт поежилась, поскольку прекрасно знала, что пользу Говард умел извлекать из всего. Так что, если он ее не уволит…

Легкий скрип двери, соединяющей их кабинеты, заставил Фейт похолодеть.

Если она и могла предпринять какие-нибудь разумные шаги, теперь уже было поздно. Она слишком долго раздумывала, и, какой бы оборот ни приняла дальнейшие события, инициатива теперь перешла к Говарду.

Обернувшись, она увидела, что босс остановился в дверном проеме. Его серьезное, без малейшего намека на улыбку лицо не предвещало ничего хорошего. Несколько долгих секунд он молча смотрел на нее, и Фейт почувствовала, что еще мгновение – и она снова сорвется. Инстинкт требовал срочно сказать какие-нибудь слова, пусть неуклюжие, в попытке как-то сгладить случившееся, однако язык наотрез отказывался повиноваться.

– Я прошу прощения.

Фейт вздрогнула. Эту фразу должна была произнести она. Неужели ее действительно произнес Говард или ей просто послышалось?

Губы Говарда скривились в подобии виноватой улыбки!

– Действительно было глупо и нелепо вручать тебе Розалин так, словно ты должна о ней заботиться.

Все еще не веря своим ушам, потрясенная Фейт продолжала молчать. Улыбка на лице Говарда проступила явственнее.

– Понимаешь, я всегда думал, что любая женщина тает при виде ребенка. Мне и в голову не пришло, что это тебя обременит. Думал, наоборот – немного отвлечешься.

Фейт почувствовала внезапную слабость.

– Прости… я… я сорвалась. – Это было все, что она смогла из себя выдавить.

Говард сокрушенно пожал плечами.

– Видишь ли, я ведь почти ничего о тебе не знаю. Ты так мало о себе рассказываешь. Но я и сам должен был догадаться, что есть, наверное, причины, из-за которых ты не выходишь замуж за парня, с которым живешь все эти годы. – В глазах его появилось неподдельное сочувствие. – Ты не можешь иметь детей?

Это стало последней каплей. Звуком труб, от которого рухнули стены Иерихона. Глаза Фейт наполнились слезами, и у нее уже не осталось сил их остановить. Она хотела что-то сказать, объяснить, но только судорожно сглотнула, не в силах избавиться от вставшего в горле комка.

Сквозь слезы она увидела испуг на лице Говарда, затем он бросился к ней, и в следующую секунду Фейт уже всхлипывала, уткнувшись носом в безупречно выглаженную сорочку босса.

– О Боже мой, Фейт… – растерянно бормотал Говард. – Я ведь ничего такого не сказал… Просто спросил… У меня и в мыслях не было, что это правда.

Мысль, что Говард считает ее бесплодной, почему-то показалась еще более унизительной, чем то, как с ней обошелся Льюк, и Фейт разрыдалась еще горше.

– Неужели это правда? – с непонятной настойчивостью допытывался между тем Говард.

Слегка отстранившись, Фейт подняла на него мокрые от слез глаза и, продолжая всхлипывать, сформулировала наконец мысль, мучившую ее все эти дни. Не столько даже для Говарда, сколько для самой себя.

– Он просто не хотел, чтобы ребенка родила ему я…

– Не хотел? – оторопело переспросил Говард.

Боль от свежей раны была настолько сильной, что Фейт не нашла в себе сил сдержаться.

– Он предпочел сделать ребенка другой.

– Ты хочешь сказать, что у него другая женщина?

Неподдельное возмущение, прозвучавшее в голосе Говарда, целительным бальзамом пролилось на истерзанную душу Фейт.