Золотой бутон - Элла Уорнер

Только поэтому Льюк бросил меня, подумала Фейт. Только поэтому женится на другой. Все годы, что мы прожили вместе, – ничто по сравнению с ребенком.

Ребенок оправдал и объяснил все, в том числе – и измену. Ребенок, которого носила в себе хищница-блондинка… Ребенок, бывший частичкой Льюка, частичкой, без которой он не смог жить… И я не могу его за это винить, как бы больно мне сейчас ни было. У каждого ребенка есть право иметь отца.

– Сегодняшняя почта?

Фейт и не заметила, как Говард вернулся к ее столу и просматривал письма.

– Я возьму их, – сказал Говард, направляясь к своему кабинету. У самой двери он задержался и сделал жест рукой в сторону свертка. – В той сумке бутылочка с молочной смесью и несколько пеленок. Уверен, что ты справишься.

Вот так вот просто и непринужденно он перекладывает ответственность за ребенка на меня! Фейт снова почувствовала раздражение.

– Кстати, ты просто потрясающе выглядишь в этом платье, – взявшись за ручку двери, сообщил Говард. – Тебе следует чаще его надевать. Красное тебе идет, да и мне этот цвет очень нравится.

Он игриво подмигнул и скрылся в кабинете, бесшумно закрыв за собой дверь.

Раздражение Фейт переросло в бешенство. Перед ее глазами поплыли красные круги, в висках тяжело застучала красная же кровь.

Красное ему, видите ли, нравится! Ну уж нет! Я определенно не собираюсь присматривать за ребенком, к которому не имею никакого отношения! В мои обязанности это не входит. К тому же хватит с меня на сегодня напоминаний о том, чего и почему я лишилась. Пусть Говард Харрисон сам нянчится со своей племянницей. Тоже мне, «почтенный семейный мужчина»! Крестный отец!

Опустив глаза, Фейт увидела, что малышка посапывает все так же мирно и безмятежно, ничуть не подозревая о той буре эмоций, которую ее появление вызвало в душе Фейт. Рядом лежала сумка, о которой говорил Говард.

Малышка действительно очень мила, признала Фейт, тем не менее возиться с ней придется все-таки Говарду, и плевать я хотела, если даже он решит уволить меня за строптивость. Более того, если босс выкажет хоть малейшее неудовольствие по этому поводу, я сама немедленно возьму расчет.

Представив себе реакцию не привыкшего к такому поведению сотрудниц босса, Фейт зловеще улыбнулась.

Говарду Харрисону нравится красный цвет? Что ж, есть вероятность, что этот день навсегда будет вписан большими красными буквами в его календарь!

Ворвавшись в кабинет Говарда, Фейна мгновение пожалела, что в руках у нее ребенок, а не увесистая дубинка, которой можно было бы хорошенько стукнуть босса по лбу. Ее бешеность превратилось в исступление, когда она увидела хозяина кабинета вальяжно развалившимся в удобном кресле. Закинув руки за голову и водрузив ноги на широкий стол, Говард лениво созерцал панораму, открывавшуюся из огромного окна.

К работе он явно не приступал. Аккуратно разобранная Фейт почта была небрежно брошена в угол стола. Вид у Говарда был такой, словно он с удовольствием вспоминал очень приятные события минувшего уик-энда. В то время как на Фейт в эти выходные несчастья сыпались одно за другим!

Это было несправедливо.

Это было гадко, подло и вопиюще несправедливо!

Бог свидетель – я заставлю этого мужчину с уважением относиться к данным ему поручениям! – поклялась себе Фейт.

Ее неожиданное появление вызвало на лице Говарда легкое недоумение.

– Что-нибудь случилось? – озадаченно спросил он.

Не отвечая, Фейт решительно подошла к столу и положила на него сверток с младенцем. Ей очень хотелось сбросить ноги босса вниз, но она сдержалась не хотела будить малышку. Она, в конце концов, не виновата, что ее дядя оказался самодовольной и эгоистичной свиньей.

Освободившись от ноши, Фейт сделала шаг назад и вызывающе посмотрела боссу в глаза. Тот, словно зачарованный, наблюдал за странными действиями обычно выдержанной и корректной сотрудницы. Фейт такая реакция вполне устраивала.

– Этот ребенок… ты сам должен заботиться о девочке.

От волнения у нее пересохло во рту и голос звучал не так жестко и решительно, как ей хотелось. Поэтому Фейт сделала паузу, облизнула губы и повторила уже с большим натиском:

– Заботиться о своей дочери твоя сестра поручила тебе.

И улыбнулась улыбкой, способной превратить в камень даже воду. Судя по всему, улыбка сработала, так как Говард продолжал сидеть неподвижно. И безмолвно.

– Она доверяет тебе безгранично, – сладким голосом продолжала Фейт. – И это вполне естественно. Ведь ты – крестный отец девочки. И почтенный семейный мужчина.

Бросив эти слова, она испытала особенное удовольствие, которое еще больше усилилось при виде полной растерянности, отразившейся на этом обычно самоуверенном лице. Говард все так же безмолвствовал, и Фейт с воодушевлением продолжила:

– Забота о твоей племяннице не входит в мои служебные обязанности. Найми профессиональную няню, если не можешь справиться сам. А пока Розалин останется здесь.

Она резко повернулась на каблуках и с гордо поднятой головой зашагала к двери. Пусть Говард возразит хоть словом, и я найду, что сказать ему еще, с угрозой подумала Фейт.

Сзади не донеслось ни звука. Тишина сопровождала ее до самой двери, но Фейт так и не обернулась. Только оказавшись в своем кабинете, она осознала, что оставшаяся позади тишина таила в себе какой-то многозначительный, угрожающий смысл.

Тишина.

Точно такая же тишина воцарилась в ее квартире после того, как ушел Льюк.

После того, как она его потеряла.

Фейт устало закрыла глаза. Только сейчас до нее начало доходить, что она натворила. Теперь она, похоже, потеряет еще и работу. Потеряет все.

И этот зловещий черный день ее жизни станет еще чернее и беспрогляднее.

Фейт утратила чувство реальности. Спустя некоторое время она обнаружила, что сидит за своим столом, однако не помнила, как и когда опустилась в кресло. Ощущение было такое, словно она только что нажала кнопку самоуничтожения и весь ее мир, взорвавшись, беззвучно разлетается на мелкие куски.

Месть… Боже, до чего ей хотелось хоть как-то отомстить Льюку! И она отомстила. Говарду Харрисону. На что не имела никакого права. И ни малейших оснований.

Ее служебные обязанности личного помощника главы фирмы не были строго определены и заключались в том, чтобы помогать Говарду по мере надобности.

Именно за это ей платили деньги. В любой другой день Фейт не моргнув глазом взяла бы на себя заботы о ребенке. Более того, сделала бы это с удовольствием, справедливо рассудив, что маленькое и невинное дитя следует оградить от такого циничного ловеласа, как Говард. К тому же рабочее время Говарда стоило неизмеримо дороже ее времени. Именно он обеспечивал прибыль фирмы.