(Не) мой папа - Маргарита Дюжева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы хоть как-то успокоиться, хватаюсь за телефон и лезу в социальные сети. Мне хочется увидеть Женю. После нашей сегодняшней встречи у меня в груди разлад, даже дышать больно. Мне нужно хоть мельком, хоть краем глаза увидеть, как она живет.
Только это невозможно. Все ее странички оказываются закрытыми, и вряд ли она меня добавит в друзья, если попрошусь — скорее, будет пожизненный бан. Я откладываю телефон в сторону, потому что желание пообщаться с ней становится просто непреодолимым.
— Пап, пойдем смотреть спокойку, — прибегает Сережа и вытягивает меня из тяжелых мыслей.
Я смотрю на него, понимая, что никогда бы не смог поступить иначе. Я все сделал тогда правильно, а то, что за ребрами до сих пор болит и в груди расползается пустота — это мелочи. Переживу как-нибудь.
* * *Танька приходит, когда на часах уже почти одиннадцать. Не торопясь, раздевается в прихожей, вертится перед зеркалом и мурлыкает себе под нос песню. Такая довольная и счастливая, что я закипаю. Ей вообще ни хера не надо? Даже не позвонила, чтобы узнать, как сын, забрал ли я его, все ли в порядке.
— Смотри, какая красота, — сует мне под нос пальцы с кроваво-красными ногтями, — я сегодня женщина-вамп.
— А мне кажется, что сегодня ты охренела. Впрочем, как и всегда.
— Что опять не так? — она тут же куксится, прячет свой маникюр и недовольно поджимает губы.
— Ты считаешь, что это нормально — взять и свалить, в последний момент сообщив мне, что не можешь забрать ребенка из сада?
— Дорогой, ну не ворчи. Это было единственное свободное время перед Новым годом. Что я должна была сделать? Пропустить? И остаться с некрасивыми ногтями на праздник?
— Да, Тань! Именно так. Пропустить. Забить на маникюры-педикюры и вспомнить о том, что ты — мать!
Он морщится так, будто я ее обозвал нецензурным словом:
— Я не понимаю, в чем проблема. Сходила, сделала. Теперь у меня ухоженные руки, которые не стыдно показать людям, — ее голос дрожит от искреннего гнева. Она реально не догоняет, почему я на нее наезжаю. — Ты успел? Забрал его?
— Представляешь, успел. Отменил последнюю встречу и как сайгак побежал в детский сад.
— И что тебя не устраивает? Все всё успели.
— Да, успели. Пришли домой, а есть нечего. Ты не работаешь, сидишь дома, так какого хрена я должен приходить вечером и готовить?
— Пфф, а доставками-то пользоваться не учили? — она разводит руками. — Открываешь приложение, выбираешь что хочешь и заказываешь. Три минуты и никаких проблем.
— Тань, ты охренела. Просто охренела.
— А ты хочешь, чтобы я превратилась в неухоженную свинью, которая только и может, что сопли подтирать, сюсюкаться да жрать готовить!
— Не ори, он уже спит, — цежу сквозь зубы.
Мне до чертиков надоели наши скандалы, уже тошнит.
— Да плевать. Что теперь, сидеть тише воды ниже травы и бояться чихнуть?
Я хватаю ее под руку и тащу в кухню подальше от Сережкиной комнаты.
— Пусти меня, Орлов! — она вырывается и толкает меня в грудь. — Что ты себе позволяешь?!
— У меня к тебе тот же вопрос. Ты себя ведешь как сука, которой ни до чего нет дела. Либо шляешься, либо на диване кверху жопой лежишь и ролики смотришь. Оглянись: дома развал, ни хрена не сделано!
— А ты включаешь крохобора и экономишь на нужном. Я давно тебе говорила, давай наймем домработницу. Она и уберется, и приготовит, и рубашки тебе погладит. Любой каприз за наши деньги. Но нет, ты жмешься, как упырь.
— Слушай, отличная идея. Давай наймем. И домработницу, и круглосуточную няньку, — я киваю, — сразу после того как ты ответишь на один вопрос: а на фиг ты вообще нужна будешь при таком раскладе?
— Я женщина, Ден! Женщина! А не придаток к этому спиногрызу! И уж тем более не поломойка и не повариха! — она моментально заводится и начинает визжать. — Ты, наверное, забыл об этом? Так я напомню! Я — женщина!
— Прекрати!
— Что прекрати?! Что?! Вот скажи, когда ты ко мне последний раз прикасался? Молчишь? — зло ухмыляется она. — Ну молчи, молчи. Я и сама знаю, что после родов стала уродиной.
— Все у тебя нормально после родов.
Он действительно выглядит хорошо. Стройная, подтянутая. Ни растяжек, ни отвисших титек, ни целлюлита.
— Да? Все нормально? Тогда давай прямо здесь и сейчас. Покажи мне, как ты меня любишь и хочешь.
Хватается за мой ремень на брюках и начинает его истошно дергать, пытаясь расстегнуть пряжку.
— Достаточно! — с силой сжимаю тонкое запястье, прекрасно зная, что делаю больно.
— Ай, пусти! — шипит она, вырываясь. — Совсем сдурел.
— Не позорься.
— Я позорюсь? Я? Ты ко мне как к пустому месту относишься, даже оттрахать хорошенько не можешь, — замечает мою усмешку и зло добавляет, — или вернее сказать — не хочешь?
Демонстративно отпускаю ее руку.
— Что и требовалось доказать. Признавайся, у тебя другая баба появилась?
— Нет.
Перед глазами почему-то образ Женьки. Полжизни бы отдал, чтобы она посмотрела на меня как раньше: ласково и с огоньком. Но, увы, это невозможно.
— Что ты врешь, Орлов? — взрывается она. — А знаешь, что? Мне плевать! Я уже устала от такой скотской жизни! Устала от того, что ты относишься ко мне как к пустому месту. Тоже найду себе мужика и буду домой приходить только к ночи. Посмотрим, как тогда ты запоешь.
— Ты давно так делаешь, — меланхолично напоминаю ей и достаю кружку. Надо выпить чая, а еще лучше чего-нибудь покрепче, чтобы успокоить нервы, которые звенят, словно провода под напряжением. В вытягивании жил моя дорогая жена не знает себе равных — заводит с пол-оборота.
— Что, думаешь, не найду? Еще как найду. Будешь тогда локти кусать.
Ой, блин. Скорее бы уже нашла и заткнулась.
— Скажи,
