(Не) мой папа - Маргарита Дюжева

Собрание длится всего пятнадцать минут. Сначала один высказался, потом второй, затем прозвучало несколько неуверенных вопросов, и нас отпустили.

Несмотря на то, что я близко к выходу, мне не удается уйти первой — ручка выпадает из блокнота и катится куда-то под соседний ряд. Приходится ползать, искать ее, пропуская всех остальных.

Когда мне, наконец, удается ее найти и забрать, в зале никого не остается. Только я и начальство — бывшее и нынешнее.

— Вот и познакомились, — Марк Борисович удовлетворенно трет руки, — коллектив хороший, отзывчивый.

— Я уже это понял, — соглашается Седов, — уверен, мы сработаемся. Осталось решить вопрос с помощником.

— Тут уж сам. Хочешь — нового приглашай, хочешь — переводи кого-то из других отделов. Все сам. Меня, к счастью, больше эти вопросы не волнуют.

Я иду к двери и не знаю зачем бросаю быстрый взгляд на Константина Олеговича. Он смотрит в ответ и едва заметно усмехается.

— Я уже нашел себе помощницу, — кивает в мою сторону.

Марк Борисович оборачивается и, заметив меня, по-отечески улыбается:

— О, Женечка! Иди сюда. — В полнейшем замешательстве я направляюсь к мужчинам. — Очень рекомендую. Ответственная, собранная, — он легонько касается моего плеча, вынуждая подойти еще ближе, — очень исполнительная. На нее всегда можно положиться.

Мне лестно слышать хорошие отзывы в мой адрес, но я смущаюсь пристального взгляда, которым меня сканирует Седов. Вблизи он выглядит старше. Вокруг глаз жесткие морщинки, на висках пробивается первая седина. Впрочем, ни то, ни другое его не портит.

На какое-то мгновение я даже подумала, что Дед Мороз решил заранее исполнить мои желания. Новая работа — пожалуйста, мужчина на горизонте — без проблем.

Глупости какие-то, но сердечко сжимается и начинает стучать чуть быстрее.

— Замечательно! Именно такого помощника я себе и ищу, — Константин Олегович протягивает мне руку, и я аккуратно, едва прикасаясь, жму ее. Ладонь у него теплая и чуточку шершавая, и мне кажется, что он удерживает меня на долю секунды дольше, чем того требует ситуация. — Идите, Евгения, сегодня будет подготовлен приказ о вашем переводе, завтра выходите на новое рабочее место.

— Хорошо, — киваю как кукла и иду прочь, еще не до конца понимая, что произошло.

Всего пятнадцать минут назад я была рядовым сотрудником, а теперь — помощник руководителя.

От эйфории меня штормит всю дорогу до детского садика. Я постоянно прокручиваю в голове этот разговор, воспроизвожу в памяти миг, когда получила повышение, а еще ощущаю теплоту его прикосновения. Почему он выбрал меня? Даже не проведя собеседование и не сомневаясь.

Точно Дед Мороз постарался.

Сегодня на удивление хороший день. Я даже не опаздываю. Мне уже стыдно перед воспитателем за то, что прихожу позже всех, и она вынуждена сидеть с одной моей девочкой, вместо того чтобы пораньше уйти домой, к семье.

Сейчас заберу Маришку, и мы пойдем с ней в магазин. Купим то самое печенье, про которое она мне все уши прожужжала, и, возможно, получим игрушечку на кассе — какого-нибудь резинового уродца в коллекцию. Не знаю почему, но дети от них прутся, и моя не исключение.

Это был прекрасный план. Просто великолепный. И он разлетелся вдребезги…

Уже на лестнице на второй этаж я нагоняю мужчину, неторопливо поднимающего по ступеням. Взгляд почему-то цепляется за широкие плечи и вихрастую темную макушку. На его волосах и воротнике еще не растаяли снежинки, и я ловлю себя на мысли, что хочу их стряхнуть.

Неуместное желание, которое приводит меня в смятение. Я обычно не замечаю других родителей, просто прохожу мимо, вечно опаздывая, а здесь словно крючком зацепило и не отпускает. Иду следом за мужчиной, невольно принюхиваясь. Он пахнет чем-то дорогим и вкусным. Этот запах вызывает странную тревогу и ломоту в груди, а еще тоску по чему-то важному, но давно утраченному.

Я только дивлюсь на свою реакцию и мысленно называю себя дурочкой. Подумаешь, мужчина. Это чей-то муж, отец, и наверняка есть кому стряхивать снег с его макушки. Почему-то становится немного обидно, и даже ощущение от теплой ладони Константина Олеговича гаснет.

Мы поднимаемся на второй этаж. Чей-то папа первый, я следом. Выворачиваем в коридор и идем в одном направлении, а спустя десяток шагов выясняется, что и к одной группе.

Он слышит мои шаги за спиной, отрывает дверь и галантно произносит, указывая рукой на вход:

— Прошу…

Его голос обрывается на середине фразы, а я вообще забываю о том, что надо дышать.

Это Денис! И он идет туда, где моя девочка!

От страха у меня подгибаются ноги и гремит в ушах.

— Привет, Жень, — хрипло произносит он, — ты сюда?

Я мотаю головой, потом выдавливаю из себя жалкий ответ:

— Нет.

Смотрю на него и не могу отвести взгляд.

Вроде все тот же, а на самом деле совсем другой. Он стал взрослее, серьезнее и привлекательнее. Тот тип мужчин, которые хорошеют с возрастом, превращаясь из шалопаев в харизматичных гадов с ироничной усмешкой.

Только сейчас не до усмешек. Он смотрит на меня так, словно встретил привидение.

— Ты за ребенком?

— Нет… я к заведующей. Про работу хочу узнать, — выдаю первое, что приходит в голову и краснею до кончиков волос. — Извини, мне некогда.

И, не позволив ему больше проронить ни слова, пролетаю мимо с такой скоростью, будто за мной гонятся демоны из преисподней.

Что он здесь делает? Что, мать вашу, он забыл в этом детском саду?! В нашей группе?!

Тут же вспоминаются слова Маришки:

Новый мальчик… у него такой красивый папа…

Едва завернув за угол, я хватаюсь одной рукой за стену, прижимая вторую к груди. Меня трясет, за ребрами беснуется сердце. Хочется сбежать, но я не могу. Моя дочка там, в опасной близости от своего биологического отца, и я боюсь, что он обо всем догадается, едва заглянет ей в глаза.

Я прячусь, как последняя идиотка, высовываясь