Двойник Декстера - Джеффри Линдсей

Остаток рабочего дня я провел за рутинной бумажной работой, рыча при виде папок, поставленных не на место, и впадая в ярость от ошибок в чужих рапортах. Что, грам­матику уже успели отменить? Когда рабочий день подошел к концу, я выскочил за дверь и прыгнул в машину раньше, чем раздался последний удар часов.

Меня не тешила обычная жажда крови, свойственная водителям в вечерний час пик. Впервые я поймал себя на том, что сигналю, демонстрирую оттопыренный средний палец и злюсь на пробки вместе с остальными раздосадо­ванными автовладельцами. Я никогда не сомневался, что окружен сплошными идиотами, но сегодня этот факт осо­бенно действовал мне на нервы. Добравшись наконец до дома, я оказался совершенно не в настроении притворять­ся, будто рад видеть семью. Коди и Эстор резались в при­ставку, Рита купала Лили-Энн — все играли свои роли в бессмысленном, отупляющем спектакле; когда я шагнул за порог и обозрел чудовищный маразм, в который превра­тилась моя жизнь, что-то вдруг щелкнуло во мне. Но вмес­то того чтобы крушить мебель и размахивать кулаками, я швырнул ключи на стол и вышел через заднюю дверь.

Солнце только начинало заходить, но воздух оставал­ся еще жарким и влажным. Сделав три шага во двор, я почувствовал, как покрываюсь капельками пота. Они ка­зались прохладными, скатываясь по лицу, — это значило, что щеки пылают. Я горел нездешней яростью, полнился чувством, которое никогда раньше не завладевало мной. И спросил: что происходит в Мире Декстера? Конечно, я стоял на краю и ждал неизбежного конца света, но почему реакцией обязательно должен стать гнев, направленный на мою семью? Унылая тревожная трясина, в которой то­нула моя душа, внезапно взорвалась фонтаном бешенства, это казалось чем-то новым и опасным, и я по-прежнему не понимал причин. Отчего маленькие и безвредные про­явления человеческой глупости вызывали у меня огненную ярость?

Я пересек двор, поросший редкой побуревшей травой, и уселся за столик для пикника, исключительно потому, что я пришел сюда, а значит, следовало чем-то заняться. Сидение трудно назвать занятием, и мне отнюдь не полег­чало. Я сжимал и разжимал кулаки, морщил и расслаблял лицо, потом снова втянул в себя горячий сырой воздух. И это тоже меня не успокоило.

Глупые, мелкие, бессмысленные разочарования, то есть само содержание жизни... но их количество достигло кри­тической массы, и я начал разваливаться. Теперь, как ни­когда прежде, я должен сохранять ледяное спокойствие и полный самоконтроль, ведь кто-то меня видел. Даже сей­час он мог идти за мной по следу, подбираться все ближе U ближе, неся в себе Грозящую Гкбель, и мне предстояло благодаря логике заткнуть за пояс самого мистера Спо­ка[3] — иначе я совершу фатальную ошибку. А потому хотел бы я понять, что значит этот взрыв агрессии — оконча­тельное разрушение тщательно сотканного красивого го­белена под названием «Декстер» или временная прореха? Я снова сделал глубокий вдох и закрыл глаза, чтобы слы­шать, как горячий воздух струится в легкие.

За спиной зазвучал мягкий, успокаивающий голос, который вещал: ответ есть, и он на самом деле очень прост, если хоть на секунду прислушаться к ясному, волнующему зову рассудка. Мое дыхание застыло в груди, превратив­шись в морозный синий туман; я открыл глаза, оглянулся и посмотрел в просвет между ветками, через верхний край соседской изгороди, на темный горизонт, где маячили эти вкрадчивые слова, словно провозглашенные огромной Желто-оранжевой счастливой луной, которая только что вознеслась над краем мира, скользнув на небо, похожая на толстого и веселого приятеля детских лет...

«Зачем ждать, пока Свидетель тебя найдет? — пробор­мотала она. — Почему бы не найти его первым?»

И это оказалось очаровательной, соблазнительной истиной, поскольку я хорошо умею делать две вещи — вы­слеживать добычу, а потом избавляться от останков. Так почему бы не поступить именно так? Почему бы не нанес­ти упреждающий удар? Поднять информацию по округу Майами, найти список всех подержанных темных «хонд» с болтающимися задними габаритами и отследить их, од­ну за другой, пока я не разыщу нужную, после чего решить проблему раз и навсегда, сделав то, что удается Декстеру лучше всего — чисто, просто и весело. Нет Свидетеля — нет угрозы, и мои проблемы растают, как кубики льда на горячем асфальте.

Подумав об этом и вновь вздохнув, я почувствовал, как тусклый алый туман отступает, кулаки разжимаются, а кровь отливает от лица. Холодный счастливый свет луны легонько коснулся меня, и из темных уголков крепости Декстера донеслось ласковое воркование. Внутренний голос соглашался, подбадривал и недвусмысленно наме­кал: «Да, да, это ведь так просто...»

Я опять вздохнул. Медленный, успокаивающий, соб­лазнительный, воркующий голос шептал на ухо, подска­зывая простое решение, терся воображаемым пушистым боком о мои ноги и обещал полнейшее удовлетворение. Я посмотрел на небо. Одутловатая луна чарующе ухмыльну­лась, словно приглашая на танец и одновременно гаран­тируя вечное сожаление, если у меня достанет глупости отказаться. «Все будет хорошо», — запела она под восхи­тительную смесь аккордов. «И даже еще лучше». Доста­точно только оставаться самим собой.

Я хотел простого решения—и вот оно. Найди и нарежь, положи конец своим мучениям. Я посмотрел на луну, и она ласково глянула в ответ, улыбаясь любимому ученику, который наконец решил трудную задачу и увидел свет.

— Спасибо, — сказал я. Луна не ответила, а только опять хитро подмигнула. Я еще раз втянул в себя холодный воздух, встал и вернулся в дом.

Глава 3

На следующее утро я проснулся, чувствуя себя гораздо лучше, чем в предыдущие дни. Решение самому сделать первый ход высвободило нежеланный гнев, подавляемый до сих пор, и я выскочил из постели с улыбкой на губах и песней в душе. Конечно, я не стал бы петь ее Лили-Энн, Так как слова грубоваты, зато они радовали меня. Почему бы и нет? Я не буду больше ждать, когда случится нечто плохое; я намерен действовать и сделаю так, чтобы оно произошло поскорее, а главное, не со мной, а с кем-то

Лаборатория пустовала, когда я приехал. Сев за ком­пьютер, я запросил базу данных транспортной инспекции. По пути на работу я придумал, каким образом вести по­иски загадочной «хонды», поэтому теперь не имело смыс­ла ломать голову и нервничать. Я составил список «хонд» более чем восьмилетней давности выпуска и рассортиро­вал их по возрасту и месту жительства владельцев, почти не сомневаясь, что моему Свидетелю меньше пятидесяти, а потому вычеркнул всех, кто старше. Затем взял следую­щий признак — цвет. Я мог с уверенностью сказать лишь одно: «хонда» была темная, — быстрого взгляда на стре­мительно удаляющийся автомобиль недостаточно, чтобы разглядеть в подробностях цвет. В любом случае возраст, солнечный свет и соленый воздух Майами оказали свое действие на машину, поэтому скорее всего я не сумел бы определить, какого она цвета, даже если бы рассматривал под микроскопом.

Но я знал: машина темная, а потому отметил подходя­щие «хонды» с первого же захода и отбросил остальные. Затем, произведя финальную сортировку, вычеркнул из списка все авто, зарегистрированные по адресам, находя­щимся дальше чем в пяти милях от дома, где меня засту­кали. Я предположил, что мой Свидетель живет где-то поблизости, в Южном Майами. Иначе почему он оказал­ся именно там, а не в Коралл-Кейблс или Саут-Бич? Это была лишь догадка, но, на мой взгляд, правильная, и из списка немедленно ушли две трети претендентов. Остава­лось только взглянуть на каждую машину. Если я найду «хонду» с болтающимся задним габаритом и большим ржавым «родимым пятном» на багажнике — считай, Сви­детель у меня в руках.

Когда в лаборатории появились коллеги, я уже составил список из сорока трех старых темных «хонд», принадле­жащих владельцам моложе пятидесяти. Я слегка смутил­ся — работы предстояло по горло и выше. Но по крайней мере это была моя работа и на моих условиях, и я, бесспор­но, управлюсь быстро и эффективно. Я убрал список в запароленный файл под названием «Хонда» — оно звуча­ло достаточно невинно — и отправил самому себе на элек­тронную почту, чтобы открыть на лэптопе по возвращении домой и немедленно взяться за дело.

Словно в доказательство верно выбранного направле­ния, едва я отправил письмо и открыл на рабочем столе домашнюю страницу, вошел Вине Мацуока с белой кар­тонной коробкой, в которой могла находиться только какая-нибудь выпечка.

—   А, Юноша, — произнес он, показывая мне короб­ку, — я принес тебе загадку: что является воплощенной сутью, но при этом мимолетно, как ветер?

—   Все живое, Наставник, — ответил я. — А также то, что лежит в твоей коробке.

Он лучезарно улыбнулся и откинул крышку.

—    Цепляй пирожок, Кузнечик, — сказал он. Я так и сделал.