Про-писи венеролога - Рафаэль Мухамадеев

– Только-только, не в силах больше сдерживаться вы оторвались от руля, чтобы почесаться… – при этих словах он ожесточенно стал расчесывать красные пятна под волосами на лбу, оставшиеся, наверное, после ношения врачебной короны – шапочки.

Пациент, зараженный вредной привычкой собеседника, изумленно взирал на врачебные экзерсисы и, согласно кивая головой, непроизвольно начал почесывать свою волосатую грудь, оставляя примятые тропки, словно протоптанные агрономом в ржаном поле.

– … и все! Ба-бах! – увлеченно выкрикнул эскулап с возбужденным блеском в глазах. – Exitus letalis, как говорится. Прошу на выход! Вот так. Сначала-то все удивляются, зачем им дерматолог нужен. При первом посещении. Ха-ха! – откинул полу врачебного халата и прямо сквозь брючную ткань злорадно почесал коленку. – Пока сами не заболеют.

– Дерматология – самая важнейшая врачебная специальность! – утвердительно воздел кверху указательный палец. Посмотрел на него и привычно погрыз деформированный, истыканный словно наперсток, серый ноготь. – Наружный кожный покров взрослого человека в общей сложности составляет площадь примерно два метра. Квадратных. Представьте для наглядности двуспальную кровать, – почему-то привел он только ему понятный пример. – Так-то! А сколько функций кожа выполняет, чем только не болеет?

Внезапно утратив интерес к пациенту, доктор взял бланк и начал каракулить подаренным «Паркером», заправленным из экономии раствором бриллиантовой зелени.

– Ладно, пишу: «Практически здоров. В детский коллектив допускается».

– Да! – вспомнил что-то. – На всякий случай перианальный соскоб сдайте! Трижды! С раннего утра.

– А меня, что вы даже осматривать не будете? – возмутился невниманием пациент, вспомнивший стоимость посещения. – Вот медики пошли. За что вам только зарплату платят? – забурчал посетитель, возжелавший получить удовлетворение по полной программе, указанной в прейскуранте.

– Как прикажете еще вас осматривать? В микроскоп, что ли? Налюбовался уже, хватит! Стоит тут нагишом, понимаешь, – проворчал доктор себе под нос, – как будто «Мальчик с кураем» на проспекте Октября, – нашел он подходящее сравнение. – Хоть срам прикройте! Трясете тут… – брезгливо отстранился, – седой елдой с маракасами! Вы от хирурга уже обнаженным заявились! – смачно пришлепнул бланк врачебного заключения печатью с фамилией «Рафочкин».

– Интересно, там, в очереди, все такие?

Не суй куда попало!

Transeat ad exemplum

(Пусть это послужит примером).

Сидим мы, командировочные товарищи, однажды вечером за столиком и от скуки языками треплем, очки втираем, чешем байки бессовестно. И чем дольше сидим, тем больше свою медицинскую профессию вспоминаем. Как она в разные времена жизни нам пригодилась. Или наоборот, не помогла, не выручила. И вот что интересно, хоть бы соврал кто-нибудь для украшения рассказа. Нет, не врем, лишь слегка уретрируем! Так всю голую правду как матку и режем друг другу. И докатились, грех сказать, как всегда у мужиков бывает, до самого сокровенного. Прямо даже рука не поднимается описать, какие удивительные истории на жизненном пути встречаются. Как в сказке, ни пером описать, ни «Паркером», ни триппером!

От венерологов разве что хорошее услышишь? У них и без выпивки все разговоры, как путаны на шесте вокруг одной фиги, крутятся. Даже на утренних оперативках.

Этот мужской орган вечно выпячивается, будто он самый главный, всем глаза мозолит и ладони, поперед батьки как черт из табакерки сам под руку лезет. Жалко мне иногда мужчин, ей-богу! Испокон веков они впросак попадают, втюхиваются, голый срам и страдания принимают, страстотерпцы! То их за это дело под венец как телю за нос тащат. То их гордость просто унизят языком, или куда-нибудь не туда засунут. Или сигаретой прижгут неосторожно. Или их величество замок ширинки заяпонит! То какая-нибудь бешеная собака женского пола укусит. То во время первого акта романтического представления их достоинство курам на смех поднимут. То отсекачат под корешок или в лучшем случае, помолясь, обрежут немного…

Поведаю…

Как уж тот охочий до любви паренек исхитрился такой редкий инструмент в доме отыскать для удовлетворения своей нужды? Не знаю. Ума не приложу! Причем в самом беззащитном и разобранном виде, не готовом к употреблению. Надругался, смело можно сказать, словно над бессловесной тварью. По-видимому, ничего более подходящего под его горячую пубертатную руку не подвернулось. Вызвал бы, в крайнем случае, если уж так замуж невтерпеж, скорую сексуальную помощь по телефону. Помогли бы, сняли возникшее напряжение! Не бескорыстно, конечно, как мы, венерологи, но доступно. Или снял бы себе на грех кого-нибудь на улице. В конце концов, сбегал бы к Дуньке Кулаковой в соседний подъезд.

Нет! Не вызвал, не снял, не сбегал. Вот они современные пороки общества. Лень и жадность! И нетерпимость. Вот и наш страстотерпец не дотерпел. Подручными средствами обошелся. Разве можно было так нещадно над неодушевленным предметом изгаляться? А если бы это живое существо было? Оно бы ему за такое отношение так бы мявкнуло промеж шариков! Загнулся бы.

Ума не приложу, сколько он усилий приложил, чтобы на свой болт до самого основания молоток насадить. Самый настоящий!

Как размер подобрал? Сколько испытаний и тренировок провел? Куда совал перед этим? Умудрился-таки дырку в металле своим телом забить. Молодец! Не пощадил живота своего отросток.

Молоток не крякнул даже, несмотря на то, что был достоин лучшего применения.

Хорошо, что в пудовых гирях никакой подходящей дырочки нет. Возможно, им бы тоже досталось. По полной!

Крепкие в России парни. Гвозди бы делать из этих людей!

А вдруг, мы на него зря наговариваем? Что мы, мужики, маленькие, что ли, не понимаем всепобеждающей тяги к прекрасным взаимоотношениям?

У всех в юности пушок на рыльце был. Был? Ха-ха!

Может, он просто хотел орешки греческие расколотить или в шведскую стенку подолбить, чтобы полочку навесить. И он смекалистым Левшой для этой цели приспособление собрал?

Предполагаем, какие чувства он испытывал, когда молоток натягивал, но когда тот метрономом на любовном стволе закачался и к земле, как магнит потянул, думаем, испугался.

Тянет, потянет, как дед репку, а вытянуть свое упругое молотовище из молотка не может. Затряслись поджилки у молодца. Ужас сковал все члены. Мертвецкий холод охватил их наручниками, словно ушкуйник с большой дороги объял железными объятиями. Застонал с богатырской силищей!

В голосе металл прорезался:

– А-у! – испугался.

– Поймали, – оправдывался чуть позднее молодой человек дежурному врачу приемного покоя Республиканской клинической больницы, – и вот, смотрите, что на мой писюкай насадили. Хулиганы! Что значит, куда палку засунули? Хрен их знает, куда они свою палку засунули? Только как отобьешься от них? Если им в лапы попал – не отвертишься! Специально, наверное, эту штуку с собой носили. Для баловства. Или вместо кастета. Это же ребята из Графских дворов в районе Центрального рынка. Страшное место.

– Ай да елда! – восхитился увиденным зрелищем доктор. – Ты, братец, фантазер! Только обратился не по адресу. Тебе к слесарю надо со своей херовинкой.

– К какому еще слесарю? Я безвинно пострадавший! Скоро дружок совсем отвалится, а вы шутите. Снимите скорее эту болванку! Или хоть трубочку для начала в писюн засуньте, золотой дождь выпустите из краника, а то мочи нет, так писать хочется. Живот болит, разрывается!

– Так сразу к врачу бежать надо было, а не дожидаться, пока вся красота завянет. Смотри, какой отек развился! На себя не похож. Почернел даже с лица, подурнел. Давно такой головки забубенной не видел.

– Я сразу побежал! Потом думаю, на 16-м трамвае быстрее будет. Но неудобно рукой молоток под одеждой придерживать. Выпадает! Такси поймал, да шофер долго хохотал. Чуть в аварию не попали!

Он во всем виноват! И хулиганы. Я-то сразу после случившегося побежал.

– Смотри-ка, аппарат-то новый! Молоток имею в виду в смазке заводской. Весь в солидоле.

– Это я снять его со своего движка пытался, – покраснел красной девицей сластолюбец. – Смазал густо! А когда не удалось сдернуть, то охладить попытался. Под краном долго свой инструмент любви держал.

Я читал где-то, что если человек утонул в холодной воде, то его мозг можно оживить даже через длительное время.

– Ай, не тяните!

Потом еще хуже стало. Заболело все, даже зубы заныли.

– Ой, не крутите!

– Ты, брат, от волнения физику подзабыл. От холода железо суживается. Может, отпилить попробуем? – обратился коллега Менгеле к подошедшему сотруднику.

Бедняга взвыл.

– Да вы что? Что задумали? – трусливо закрывая руками родное хозяйство.

– Не бойся! Твоего младшего братишку не обидим. Ударный инструмент распилить надо!