Отравители змей - Андрей Печенежский

Васьпаном? И правда никогда про него не слышал? И даже не догадываешься, кто он таков - этот самый так называемый? А вот Давнюк - ты и Давнюка не знаешь? Такая фамилия - Давнюк - ни о чем тебе не говорит? - глазки Отстоякина все заметнее мельчают, съезжаются, под руками у него образуются липкие темные пятна - теперь из-под мышек Отстоякина периодически роняются влажные чваки и чмуки.

Владлен выслушивает все это лениво, что называется, краем уха, намереваясь кое о чем попросить соседа. Например, неплохо было бы, когда бы Отстоякин осознал наконец, что пора и честь знать, что в гостях хорошо, а дома - лучше, что дружба дружбой, а полночь не за горами, что крепкий сон - дороже золотого динара, что дружбу води, а себя блюди, что непрошенные - татарина хуже, а кто рано встает - тому Бог дает, а рано встать, вообще - проснуться поутру - не означает ли это, что следовало бы хоть немного, хоть на миг - уснуть накануне? Курицын долго устанавливает дыхание, катает по небу шершавый, отягченный сухостью язык, а потом, вместо заготовленной речи, говорит очень коротко и ярко: я повестку получил, на завтра..

- Да ну,- откликается Отстоякин,- не покажешь ли? Похвались, я тебя не задержу, гляну только...- Он основательно устанавливает бумажку в поле зрения, фиксирует глазные яблоки, вычитывает построчно, потея пуще прежнего, шевеля губами и посапывая, ставит окончательный диагноз: похоже! Поздравляю, Курицын, повестка первосортная, такую грех не спрыснуть! Давай за здоровье защитников! За тех, кто на вахте! У моря свои законы - сур-р-ровые, скажу я тебе... Кто ими гнушается - тот на дне ошивается... Hу, Валериан! Hу, ты и отхватил!

- Владлен,- подстраивает соседа Курицын.

- Владлен, Владлен,- воссиявший вдруг Отстоякин машет рукой, подливает себе в чашку, держит плоскую бутылочку в перевернутом состоянии, пока на горлышке не замирает последняя капля,- тогда он стряхивает ее и заглядывает в чашку: чашка заполнена до ободка.- Как в аптеке, Владлен. Двойной глоток, защитники и тройного достойны, за такое дело можно бы и... пошебурши по загашникам. За содружество войск, войсковых частей и соединений. Оптимально! Тут же Отстоякин предупреждает жестом, чтобы Курицын помолчал под руку, под глотание водки следует помалкивать затаив дыхание, чтоб ее, капризную, не своротило с накатанной,- и, ополоснув во рту, жадно сглатывает подлую.

- Закусили? - спрашивает Курицын через минуту.- Давайте расходиться.

- И разойдемся,- благословляет его Отстоякин.- Ты где служил?

- Да при училище, недалеко здесь. Авиационное.

- Ага, летуны,- кивает Отстоякин, выбирая из хлебницы кусок поувесистей.

- Технари,- информирует Курицын.- В основном, вертолетчики.

- Так ты и вертолеты знаешь! - Отстоякин смотрит на него безобразно косыми глазками.- Ма-ла-дец.

- Ничего я не знаю, бегал куда пошлют. Жили, правда, неплохо. Курсантский паек, обмундирование, своя конурка при штабе была. При штабе тыла... Закусили, Постулат Антрекотович?

- Закусываем. А я думал, ты вертолеты знаешь. Вертолет - это вещь. Я вертолеты уважаю. И тебя уважаю, хоть ты и не вертолетчик... Ты ведь не виноват, тебе приказали, ты - есть, так точно - и дерьмо грести лопатой... Слушай, Валериан, а как же молоток? Молоток ты достал? Где у тебя этот самый... истр... истр... истральный ящик?..

- Да ладно,- говорит ему Курицын.- Без молотка обойдемся.

- А ты? - говорит ему захмелевший и почему-то радостный Отстоякин.- Ты меня почему не спрашиваешь?.. Где я служил, как служил... интересно же...

- Hу, скажите,-говорит ему Курицын и поднимается с табуреточки.

- Нельзя,- туманно отвечает Отстоякин.- Дал подписку - и ни-ни... А ты служил... это самое... добросовестно? Эти самые у тебя случались?..

- Взыскания? - спрашивает Курицын стоя и позевывая.- Да нет, обошлось. Вам пора, Постулат Антрекотович...

- Секундочку...- говорит Отстоякин и смотрит на свой указательный палец. И вдруг, как-то подобравшись, сосед произносит голосом Игоря Кирилловача: Важное правительственное сообщение... Похоже?.. Я и под Пугачеву могу, и под Анну Герман...

Курицын смотрит на него, как на протекшую водопроводную трубу,- когда еще неясно, то ли бежать за сантехником, то ли тряпку хватать, то ли взывать к божествам милосердным.

- Слушай, Владлен...- не унимается дядяша, похожий на холодильник в пижаме.- Ты вот по батюшке - кто? Купидонович?.. Стало быть, батюшку твоего Купидоном звали?..

- При чем тут мой батюшка? - спрашивает Курицын.

- A при том,- напористо говорит Отстоякин,- при том, что дед у меня австралийцем был... Товарищи, послушайте объявление: дедушка у меня австралиец, такие, значит, дела, товарищи... Настрогал тут детей, все бросил и уехал на кенгуре кататься...- Отстоякин хлипает носом, промакивает пальцами глазенки.- Судьба, брат... Ты за папашу не обижайся... я ж не для того, чтоб ты обиделся... У меня у самого - я ему говорю: это мне что же - всю жизнь в Антрекотовичах хаживать? - а он мне: имей уважение к корням... Ты, Валериан, имеешь уважение к корням?.. Да нет, Купидон - не хуже Антрекота, с этим у тебя порядок... Я вот к тебе дружить пришел, а ты меня гонишь... как пса бездомного...

- Почему же - как на пса? - не соглашается Курицын.- В самом деле, Постулат Антрекотович, время позднее, поздно уже...

- А может, и поздно...- о чем-то своем, неведомом Владлену, тихо говорит Отстоякин.- Может, и так... Ты повестку где хранишь? Ты храни ее, это документ... Я тебя понимаю, хочется побыть одному... переживания, штука деликатная... Раз на раз не приходится... Мы вот с тобой не первый год на площадке живем - а что имеем?.. Сейчас, ты погоди... что имеем, спрашиваю? Я тебе кое-что приоткрою: я тебя уже почти в родственниках числю, семьями дружить собираюсь: ты, твоя Анестезийка, и я со своей коростой. Если вернешься - начнем дружить семьями...- рассказывает он как о свершившемся.- Я так решил... и не надо благодарностей! Этого - не надо! Хоть я и явный, и рыло у меня на виду!

- Hе шумите, Постулат Антрекотович!

- Тс-с-с!.. Тебе завтра рано вставать... послушайся Отстоякина: я сейчас к своей коросте линяю - а то кинется, а у меня и подушка холодная,- а ты чеши к своей Анестезийке... попрощаться там, пятое-десятое... сам понимаешь, тут я тебе не учитель... у тебя по дому вон какие матрешки бегают... в общем, сексом позанимайся, только не переборщи... Анестезийка у тебя - женщина чувствительная, еще заподозрит чего... к сексу, Валериан, не подступись, если ты вроде как оправдываешься... скромно так давай, по-мужски... настоящий мужчина... его на чепухе не подловишь... держись, Валериаша... они не пройдут!..

Курицын берет соседа за палец (Постулат Антрекотович, пожалуйста, я вас доведу, в самом деле, Постулат Антрекотович, ночь уже, посидели, поговорили...- скажи: хорошо посидели, хорошо поговорили...- хорошо поговорили, пойдемте, что засиживаться без причины...- причина, брат, причина... причина тут знаешь? - то-онкая... не всякий ее это самое... не всякий...), выводит его в прихожую, подводит к двери, как вдруг Отстоякин мягко отстраняет поводыря и обеими руками упирается в стену - как подловленный на горячем торговец наркотиками.