Отравители змей - Андрей Печенежский

- Что ты лепишь? Детей бы постыдился,- упрекает муженька непредсказуемая, а сама насилу не плачет.

- Детки, вы уже покушали?

- Спасибо, мамочка, спасибо, папочка. Было очень вкусно, мы сыты и довольны, мы пойдем к себе, позанимаемся еще, а потом почитаем что-нибудь из художественной литературы, это хорошо развивает, учит ориентироваться в жизни. А потом мы полежим тихонько в постелях и помечтаем. Мечта окрыляет человека, увеличивает его внутренние ресурсы, помогает ему осознать свое место в природе и стать не рабом, но властелином своей собственной судьбы.

Они уходят, а взрослые собирают со стола посуду, Курицын вызывается мыть тарелки и незаметно для себя, пуская из крана воду, пускается в пространные рассуждения о том, что всякое государство устраивает свои дела вынужденно, все государства устраивают свои дела вынужденно - какое ни возьми, и все они - все государства,- предпринимают меры, направленные на укрепление обороноспособности этих же государств. Без должной обороноспособности никакое государство не может прийти и сказать: вот, братцы, гляди, как здорово я устроилось! Без этого остальные начнут с ним - через губу, с пятого на десятое, если вообще начнут. И так во все времена. Своенравная слушает его, теребит на себе околыш передника, внезапно, ничего не объясняя, удаляется в комнаты. С этого момента Курицын замечает неприятную сухость во рту - тогда он бросает возиться с посудой и допивает заварку прямо из чайника, грузинский с примесью травки душицы. Но и после этого Курицына продолжает сушить и тянуть на питье. Он допивает остатки минеральной из холодильника, пьет кипяченую воду из банки - до ощущения крайней раздутости, потом закуривает сигарету третьего класса, марки "Ватра", чтобы стимулировать слюновыделение. Окурок он гасит под струйкой воды, бросает в мусорное ведро и некоторое время следит за тем, не появится ли из ведра дымок.

В спальной он застает Анестезию в постели. Большая притворщица, она греется под одеялом закрыв глаза, а телевизор работает без звука.

- Спишь? - спрашивает ее Курицын.

- Тебе на десять? - спрашивает она с закрытыми глазами.- Если к обеду не вернешься, я тебя убью.

- Только не вздумай засесть у военкома под окнами,- просит ее Курицын, а сам пытается понять, что происходит на экране телевизора, работающего без звука.

- Точно убью,- обещает своенравная.- Сил моих нет. И ворониных твоих поубиваю. И сама убьюсь...

Курицын находит на комоде ножницы, садится на коврик и пытается подстричь ногти. Сухость во рту не проходит, а жена лишь притворяется спящей, на самом деле она, растягивая слова, наставляет мужа, чтобы тот не забыл сообщить своим ворониным про энцефалит. Это что? - уточняет Курицын, укорачивая ноготь на большом пальце правой ноги.- Это воспаление головного мозга.- У кого? - Да у тебя, у кого еще? - слышится ему в ответ.- Так у меня вроде не было.- А пусть твои воронины докопаются, было или не было, это их забота, они за это деньги гребут, пока разберутся, а мы уже дома... Ладно,- обещает непредсказуемой Курицын, но спрашивает все же, откуда она вообще взяла, что его забирают? Оттуда,- мрачно сопит Анестезия и отворачивается лицом к стене.

Накромсав ногтей, Курицын подбирает с коврика обрезки, уносит их и спускает в унитаз. Так больше уверенности, что ногти не окажутся во власти какого-нибудь черного ворожбита. Попутно Курицын проверяет, хорошо ли заперта входная дверь, после чего закрывается на кухне и опять пытается пить кипяченую воду. Ложиться, как это сделала Анестезия,- рановато еще, да и без толку, сна ни в одном глазу, поэтому Курицын решает высидеть сонливость на кухне, накуриться до умозамирания, а потом уж лечь и уснуть как убитый. Покуривая, от нечего делать, он перечитывает повестку: Курицыну В.К., такого-то числа, такого-то месяца, бумага желтая...

Из девичьей пробивается полоска света, девочки еще не дремлют занимаются, шелестят страницами. Курицын выключает телевизор и лезет под одеяло, но внезапная, очень чуткая Анестезия, уже как бы сквозь сон, говорит ему: если это Отстоякин - не открывай.

- А что, звонили? - спрашивает Курицын.

- Ты еще и глухой к тому же? - бормочет она.- Как же ты расслышишь, когда мировой империализм оружием бряцать будет?

Курицын, в трусах и шлепанцах, отправляется в переднюю и силится разглядеть хоть что-нибудь в черном, как зрачок змеи, окуляре,- ничего не разглядев, прикладывается ухом к двери и слышит, как голосом Левитана кто-то вдохновенно вещает: у вас телефон звонит, а вы почему-то трубку не берете...

- Это вы, Отстоякин?

- Нет, это курьер ЮНЕСКО.

- Отстоякин... Что вы хотели? Мы уже спим.

- Я бы тоже поспал, если бы не ваш телефон. Почему вы трубку не снимаете? Слышь, Владлен? Почему ты трубку не снимаешь? Моя вон говорит: хорошо они устроились, телефончик завели, а пользуются им преступно. Если не будут снимать - судиться с ними надо...

- Какая ерунда,- говорит Курицын несколько раздраженным тоном.

- Слышь, Владлен? Ты открой, я кое-чего покажу тебе...

- А поздно уже,- упирается Курицын, но лязгает замками, открывает, и Отстоякин - сосед по тамбуру, дядяша размером с добрый холодильник, только розовый и потный,- бесшумно просачивается в квартиру Курицыных. Hа нем полосатая застиранная пижама нелюдских размеров, в руке он подбрасывает играючись плоскую коньячную бутылочку. Коньяк трехзвездочный марки "Чайка".

- Трубку сними, а я на кухне обожду,- распоряжается Отстоякин, оглядываясь, как подпольщик на явке.

- Мы спим уже,- отговаривает его Курицын и отступает перед ним, хотя в присутствии Отстоякина отступать обычно некуда.

- Владлен, ты что? Я же на минуточку! Анестезийке скажи - я за молотком приходил. Ты молоток достань и пусть он полежит на виду. А трубку все-таки сними, некрасиво это - люди подумают, что вас дома нет. А насчет судиться с вами - это я пошутил, ты не переживай. Это я так, для затравки брякнул. Я тебя на кухоньке подожду, и про молоток не забудь.

Отстоякин пропихивается на кухню, а Курицын все же снимает трубку, и вдруг ему говорят оттуда: Курицын, Курицын, вы дома!..

- Дома,- сознается он.- А с кем я говорю?

"Да это неважно! Главное - вы дома, и не испугались! А почему вы так долго не подходили? Что-то стряслось? Вы говорите все как есть, не стесняйтесь!"

- Погодите,- Курицын поеживается и подумывает о том, что надо бы нажать рычажок и идти спроваживать Отстоякина, но вместо этого продолжает держать трубку возле уха: - Вы не ошиблись? По какому номеру вы звоните?

"По какому номеру... Hе ожидал от вас... От кого другого куда ни шло, но вы, Курицын,- вы бы лучше пошевелились, прикинули, что да как, может, и я бы чего присоветовал... Давайте перейдем на "ты", так вроде бы проще... Чего молчишь? Отмолчаться все равно не получится, там молчаливых в нитку вытягивают..."