Пикник с покойником - Алена Смирнова

— Я знаю, где мужской, — усмехнулся он и вытеснил меня за порог.

Напоследок я услышала его вой: «Кто не запер изнутри, а?»

Я сориентировалась. Вместо того чтобы ткнуться в дверь, расположенную прямо по курсу, я тронула притулившуюся сбоку. Видно, редко она бывала не на замке…

— Вик, я тогда не придала значения своему открытию. Естественно, пятеро кандидатов и докторов не листовки-вкладыши сличают. Разумеется, у любой фирмы есть секреты, тайны и заморочки. Ежу понятно, что вваливаться в лабораторию каждому любопытному не положено, — громко обратилась я к полковнику, который, похоже, впал в спячку под мои воспоминания.

— Ты в курсе, что у ежа только одна извилина? Но я рад, ты хоть что-то понимаешь, — быстро откликнулся Измайлов. — Сейчас докажешь мне, будто они производят наркотики в центре города?

— Не обязательно. Это вышло бы очень литературно.

— Какой прогресс! — воскликнул Вик.

— Твоими молитвами, милый, — разыграла полную покорность я.

Он доверчиво пристроил голову на мое плечо и готовился куда-нибудь пристроить руки.

— Но, Вик, Некорнюк мог открыть новый препарат, уничтожающий колорадского жука, оформлять авторство, требовать денег. Он мог взбунтоваться, скажем, против того, что они производят удобрения по бросовым ценам, подделывают упаковку и гонят, как дорогостоящий импорт. И опять же требовать денег.

— Хватит, — сухо предупредил Измайлов и сцепил оставшиеся бесхозными пальцы.

— А девушку, ну, пресс-секретаря, зовут Галей Кара-Ленской. Эффектно, да? — торопливо вставила я. — И попутчицу Балкова звали Галей. По срокам меня впервые занесло в фирму «Во саду ли, в огороде» в день отбытия Сергея. Она на первой встрече отсутствовала. Тебя ничего не настораживает?

— Кроме твоего болезненного воображения — ничего, — пресек мои измышления Измайлов.

Выполол, будто сорняк. Умертвил, как гусеницу. О, черт, долго теперь меня растениеводческие ассоциации будут преследовать…

Глава 3

Этот день я опишу детально. Ведь он был последним перед чередой суток, воспоминания о которых вызывают дурноту.

Сергей Балков избрал меня консультантом в своих сердечных делах, кажется, навсегда. Вик изворачивался, дескать, парень должен самостоятельно с феминами разбираться, а тут некоторые нахалки претендуют на всезнайство и оказывают медвежьи услуги.

— Понимай Балков в женщинах самую малость, бежал бы от твоих разговоров по душам без оглядки, — гремел полковник. — Тоже мне «друг любезный Полина».

— Ревнивец, — отмахивалась я.

Сама такая, — хмурился Вик.

Но примерно через неделю после установления личности утопленника я стала подозревать, что Измайлов был прав: мужчине пристало вариться в собственном любовном соку. Во всяком случае, не стоит рассказывать всего. Сергей позвонил в полдень и уныло спросил:

— Поль, как бы ты отнеслась к мужику, который страстно желал дать даме по харе и не дал? Не потому что аристократ. А потому, что мент при исполнении.

У меня похолодело в животе. Я вспомнила брошенную ненароком Измайловым фразу: «Хороший мент всегда при исполнении». И наконец-то прониклась истинной причиной нетронутости его карающим кулаком своей собственности… Нет, все-таки у меня лицо.

— С позиции всеобщего человеческого несовершенства желание вмазать гадине в ухо допустимо. Баб не принято бить, потому что они физически слабее, — менторски просветила я Балкова.

— А каратистки? — пытливо уточнил дотошный Сергей.

И тут у меня не одна кожа, но и внутренности позеленели. Я представила себе спортсменку, загоняющую лейтенанта в постель боевыми самурайскими кличами и высокими прыжками с грозно вытянутой ногой. Бедняга, ему что, пришлось при исполнении не ударить, а лечь?

— Что стряслось, Сережа? — с сочувствием поинтересовалась я. И Балков доверчиво поведал. Поскольку к расследованию убийства Ивана Савельевича Некорнюка Сергея пока не привлекали, он третьи сутки торчал в баре — выполнял какое-то старое задание. Дожидался вероятных контактов, стрелял глазами и прял ушами. Она вошла неожиданно, кивнула жеребцу-бармену и направилась прямиком к сыщику. Беззастенчиво оглядела его, наклонилась к занывшему от предвкушения милицейской удачи темени и хрипловато прошептала:

— Пойдем со мной. Вопросов не задавай, будто ты меня дожидался.

Сергей бодро покинул рассадник городских преступлений и последовал за красоткой. Фигура у нее была точеная, ноги прямые и длинные, но Балков на подобную чушь внимания не обращал. Он радовался тому, что его легенда сработала. Он отдавал себе отчет — позади него идет тренированный коллега, подстрахует в случае чего.

Она направилась во двор соседнего с баром дома, поднялась на третий этаж и молча пропустила Сергея в просторную переднюю. Затем поманила дальше в шикарную столовую, усадила за сервированный стол и велела:

— Угощайся, мечи за обе щеки, говори о погоде. Сейчас на тебя кое-кто посмотрит. Потом будем действовать по обстоятельствам. В общем, ты нанят, и твой труд подлежит оплате.

Сергей напряг в себе профессионализм — от инстинктов до навыков — и принялся за бутерброды с икрой. Минут через пятнадцать хлопнула входная дверь и на пороге возник типичный братан. На его широкой физиономии угнездилось выражение коварного торжества. Но оно тут же улетучилось при виде Балкова, сменившись брезгливой растерянностью.

— Познакомься с моим одноклассником, лапик. Напросился вчера на обед. Парнишка безработный, обременен семьей, пусть оторвется и поест.

— А где Палыч? — справился братан.

— Он недавно звякнул, передал, что давно ждет тебя в ресторане.

— Ладно, корми проходимца, но в последний раз. Не на свои живешь, киса. На мои. А этот лох пусть катится детишкам на молочишко зарабатывать, — сказал веселым голосом хозяин и удалился.

«Ловко под невинность работают, восхитился Балков. — Таких бандитских смотрин в кино не показывают».

Хозяйка вернулась в столовую из прихожей, поторчала возле окна, убедилась, что визитер отбыл, и обратила на Сергея ледяной взор:

— Пожрал на халяву, одноклассничек? Вот тебе десять баксов, чтобы языком не трепал. Отчаливай.

— А дело? — удивился Сергей.

— Дело свое ты сделал, бери деньги и мотай отсюда, — потеряла терпение девица.

Окажись Балков вольным стрелком, каковым притворялся в баре, или осатаневшим безработным, коим эта храбрая стерва его представила, все равно шансов избежать разборки у нее не было. Сергей же на ее то ли беду, то ли счастье был уязвленным милиционером, потерявшим время и, возможно, упустившим настоящего гонца. Через пятнадцать минут крошка рыдала, натягивала на колени юбчонку и открывала свою правду, будто карту при гадании в отчаянных обстоятельствах.

Она путалась с Палычем, другом мужа. Вчера рогоносец подслушал, как они договаривались отобедать вместе. Слава те, господи, имен не называли.

С досады хозяин слишком звучно вернул на рычаг трубку второго аппарата. Мадам поняла — попалась. Верно предположив, что супругу будет в кайф застукать ее с любовником, она ночью ухитрилась предупредить Палыча. Осталось лишь найти едока вместо него, чтобы снять подозрения. Ни бомж, ни крутой для этой цели не подходили. А такой, как Сергей, «интеллигентный», с распродажи одетый парень без особых занятий, вполне тянул на роль в ее спектакле. Получилось! Муж ориентировался в ее запросах и вкусах. Он поверил, будто Балков просто набивает брюхо у знакомой. Хоть он ей и противен, но она, отзывчивая и добрая баба, покормит и выпрет. Мол, поел разок — и будет.

Я принялась хрюкать в рукав примерно со сцены появления братана, поэтому к концу повествования уже немного успокоилась. Дежурно поздравила Сергея с тем, что он не стал марать стерильных рук о падшее создание… — Сережа, ты скоро забудешь историю с неверной хитрушкой, — утешала я его.

— Она не забудет, — засмеялся лейтенант. — Я кое-что уже выяснил. Оказалось, номер заплаченной мадам купюры внесен в компьютер три года назад. Так что ребята сейчас разбираются с грешным семейством.

— Может, лучше бы ты ее поколотил? — вырвалось у меня.

— Спасибо за сеанс, я воспрял, — серьезно поблагодарил меня Сергей. — Вот умеешь ты мозги вправить, Поля.

Пока я соображала, в чем, собственно, мое умение заключалось, лейтенант положил трубку и двинул дальше по своей жестокой милицейской стезе.

— Он не мог в отместку ни подменить, ни подкинуть ей краденую купюру, — вслух утешила я себя. — Он измайловский, значит, не мог.

И тоже воспряла.

До пяти часов я провозилась с сыном Севой и только собралась чистить картошку, как неожиданно рано явился Измайлов. Обычно он вваливается, когда ребенок улыбается десятому сну. Но сегодня совещание на тему «У нас или у Вика включим ящик» было неизбежным. Полковник умиляет меня равноправной дружбой с Севкой. Он измучен, мог бы посмотреть футбол в одиночестве, а после пожелать спокойной ночи по телефону. Ух, как меня недавно бесили рассуждения типа: «Мне Коля и Вася сделали по предложению. Кольку я люблю, но Васька к моим близнецам тянется. Выбираю отца детям». Мне с трудом удавалось придушить вопль: «Дура!» Теперь я стала осторожнее в оценках: как женщина — дура, как мать — умница. Взрослею наконец-то. И вообще, если при двух детях двое женихов сватаются, то еще и третьего, и четвертого найдет… Нет, не взрослею. Но меня снова в сторону повело. Не успел Измайлов приложиться к моей щеке, позвонила мама. Все, безмятежные утро и день сменил суматошный вечер. Севка ушагал с Виком, который обещал сам заняться гарниром, а я стала собираться.