Пазлы. Сборник рассказов - Ольга Шахматова

Наш путь лежит по мостику через лиман. Узкий проулок спускается к реке. Заканчиваются изгороди и начинаются заросли камыша. Тропа петляет, мостика не увидать. Встречные прохожие возникают так внезапно, что я каждый раз вздрагиваю. За очередной петлей тропинки сразу начинается мостик. Это сооружение на ветхих столбах шириной не больше 80 сантиметров. Сваренные из уголка рама с уложенными на ней поперек досками и перила на стойках, расположенных в полутора метрах друг от друга. Мы идем по мосту. Начинаются большие прорехи. Многие доски поломаны, многих попросту нет. Опасно, страшно. Иногда надо перебираться по раме в приступку, держась за перила, которые мотаются из стороны в сторону. Я с восхищением смотрю на бабулю. Она не ворчит, кажется, вовсе не боится и прекрасно выполняет сложные маневры. Я стыжусь своего страха и поэтому стараюсь четко пройти опасные места. Мы выбираем безопасное место на середине моста. Отсюда прекрасный вид на лиман, деревню, со сползающими к нему огородами. Солоноватый ветерок ласкает нас.

БабВаля говорит:

– Посмотрите на берега. На левом берегу, с которого мы прибыли, дома вычурные, каменные, а на правом берегу беленые мазанки с камышовыми крышами. Вот здесь по лиману раньше проходила граница с Бесарабией. Люди на этих берегах такие же разные, как и их дома. Сразу это не бросается в глаза, но стоит здесь пожить немного и это становится заметным.

Я любуюсь, как волнами клонится камыш, как смешно смотрятся вычурные разношерстные дома нашего берега и как четко определяется стиль деревни на правом берегу. Белоснежные беленые домики, утопающие в ярких цветниках, ровными рядами расположены вдоль улиц, видны четкие границы огородов с ровными рядами виноградников.

Мы садимся на мостике, опускаем ноги в воду и любуемся пейзажем. Ближе к камышам вот так же расположились рыбаки. Редкие прохожие даже не обращают внимания на то, как мы вот так запросто устроились на мосту. Видно это привычное дело прийти на мостик, усесться посередине и поглядывать в разные стороны.

За белеными мазанками большое трехэтажное здание школы. Но мы берем правее. Проходим несколько проулков и попадаем в цыганскую деревню. Здесь те же мазанки, но небеленые, с пучками торчащей соломы. И сады не засажены виноградом и цветами. Здесь вообще нет садов. У домов вытоптанное лошадьми стойбище. Чумазые, нечесаные дети шныряют тут и там. Во дворах разбросана домашняя утварь, стоят повозки. Здесь царит хаос. Всюду слышна цыганская речь. Вдруг в стремительном галопе мимо нас проносится пара верховых сорванцов, лошади в мыле, а цыганята опьянены ветром и бешеным ритмом скачки.

– Не пугайтесь, это они специально нас напугать хотели, так, для шутки.

– Баб, а здесь одни дети, а где их родители?

– Отцы отдыхают в домах, а матери на «работе» в Сергеевке. Кто гадает, кто ворует, кто попрошайничает. А ночью матери отдыхают, а отцы «работают».

– А ты не боишься здесь бывать?

– Да нет. В своей колонии они никого не трогают, не обижают. И вообще много среди них и порядочных….относительно. А видела бы ты, какие у них свадьбы. На нашем берегу и то видать и слыхать. Днем проезжают молодые верхом на вороных конях стремя к стремени. Она вся в цветах, сидит в седле не шелохнется, он в шелковой красной рубахе. Вся их многочисленная родня едет за ними следом. Все верхом. А по бокам шествия веселые подруги и дружки молодых идут с веселыми песнями и танцами. А ночью такой огромный костер, кажется, полдеревни горит, хороводы, песни, пляски, драки. Нередко после свадьбы находят кого-нибудь зарезанным. Это обычное дело. Но вот само это шествие уж очень красиво.

На обратном пути мы опять любуемся деревней с мостика на лимане и идем домой готовиться к маминому приезду из Адлера.

– А давай сделаем прощальный концерт.

– Давай! Я песню знаю, красивую про японского журавлика.

– И стихотворения какие-нибудь расскажем.

– И танец цыганский покажем.

– А еще попросим дядю Ваню, чтобы он на руках походил.

Помню, когда мы пели «Японский журавлик», про облученную девочку, которая делала из бумаги журавликов и верила в чудо: свое выздоровление. Трагическая песня. Девочка все же умирает в конце. Я знала, что эта история тронет бабушку. Когда мы ее пели, я неотрывно смотрела на нее, и что же? – она действительно в конце заплакала, как тогда в роще под «Отговорила роща золотая». Хочу сказать, плачущей я видела бабушку всего три раза в жизни: когда она напевала «Отговорила роща золотая»; когда мы пели про «Японского журавлика»; и третий раз, спустя много лет, когда умер дед (ее муж). Конечно, последние слезы не сравняться ни с чем. Когда я видела, как она неумело, безутешно плачет, все сжалось у меня в груди, я не знала чем ей помочь, и мне хотелось чтобы все это скорей кончилось.

На следующий день мы улетели.

С Инной мы переписывались на протяжении многих лет. Всегда мы старались, чтобы планы наших родителей и бабушек по поводу нашего приезда в Беленькое совпадали. Мы с нетерпением ждали встречи друг с другом.

В Одессе наш отдых был всегда устроен по полной программе. Мы много выезжали на экскурсии из Беленького в Одессу – «Потемкинская лестница», «Пушкинский парк», оперный театр, привоз – чудное создание Одессы; в Белгород-Днестровский, ходили смотреть Аккерманскую крепость, которой уже не одна сотня лет, ходили по ее стенам, любовались Черным морем с самой высокой башни, в Кишинев. Географическое положение этой деревни таково, что и до Одессы и до Кишинева практически одинаковое расстояние.

Конец ознакомительного фрагмента.