Слезы небес - Мартин Чарльз

Минуты через полторы до их слуха донесся звук сирен. Хуан Педро улыбнулся. Еще через полминуты ночное небо прорезали ярко-красные и голубые огни полицейских мигалок – это сводные силы полиции Бернсвилля и Спрюс-Пайна начали облаву на наркопритон.

Хуан Педро открыл огонь. Четыре пули пробили лобовое стекло первой машины и еще семь – стекло второй. Все двенадцать автомобилей резко остановились. Вскоре между обитателями наркопритона, в котором уже царил полный хаос, и двенадцатью полицейскими, полагавшими, что трое их товарищей мертвы, завязалась отчаянная перестрелка.

Хуан Педро знал: пройдет день или даже два или три, прежде чем в полиции поймут, что водителя грузовика в наркопритоне не было. Он повернулся, перебросил винтовку через плечо и жестом приказал Каталине подниматься вверх по холму. Она не стала спорить. Не говоря ни слова, последовала за ним. Взяв на руки Габриэллу, она зашагала следом за Диего, который уже карабкался по крутой заснеженной тропе. «Тропа Лесистого хребта» – говорилось на указателе. Раньше Каталина здесь никогда не была, но судя по тому, как уверенно подталкивал ее сзади Хуан Педро, сделала вывод, что он здесь не впервые. Далеко внизу по-прежнему гремели выстрелы. Между тем они прошли уже примерно целую милю, и чем выше они поднимались, тем труднее становилось идти. Вскоре подъем стал таким крутым, что они вынуждены были хвататься за каждый куст, за каждую ветку, а в лицо им хлестал ледяной дождь.

Внизу прогрохотал взрыв. Там, где раньше располагался наркопритон, взметнулись огромные языки пламени. Хуан Педро вновь улыбнулся. Он еще раз подумал о том, что пройдет как минимум неделя, а то и две, прежде чем копы скумекают, что его там не было. Он зажег сигарету, повертел в руках зажигалку и тихо рассмеялся.

Диего споткнулся. Хуан Педро тотчас отвесил ему подзатыльник, но Каталина удержала мальчика от падения. От холода зубы Каталины отбивали чечетку. Стуча зубами, она взмолилась об отдыхе, но Хуан Педро указал куда-то вверх.

Проведя их вокруг выступа скалы, он вновь свернул в заросли, где они увидели в гранитной стене естественное углубление. Под громадным каменным выступом располагалось что-то вроде пещеры, достаточно просторной, чтобы там поместилась пара-тройка пикапов. Кто-то свалил в углу кучу дров и сухих еловых и сосновых веток. Хуан Педро быстро развел костер.

Каталина с детьми устроились рядом с огнем, но чем больше они согревались, тем сильнее их била дрожь. Каталина помогла детям снять мокрую одежду и усадила между костром и гранитной стеной. Развесив одежду на длинных ветках у стены, она подбросила в огонь поленья подлиннее, а сам костер обложила камнями, чтобы те удерживали и отражали тепло. Глядя на своих до смерти перепуганных, измученных детей, на отбрасываемые костром тени, плясавшие по их лицам, Каталина решила: даже самая страшная смерть лучше, чем этот живой ад.

Зная, что сон может стоить ему жизни, Хуан Педро научился обходиться без него. Когда же он все-таки решался отоспаться, то выбирал для этого один из двух десятков грузовых контейнеров, предусмотрительно расставленных по всему Юго-Западу. Он запирался в них изнутри, что почему-то вселяло в него подсознательную уверенность в собственной безопасности. Если же, не имея возможности добраться до очередного своего контейнера, он в течение нескольких дней был вынужден бодрствовать, то принимал сильный наркотик и вырубался на несколько часов. Вещество, которое было сильнее его организма и заставляло его на некоторое время отключиться.

Проблема Каталины заключалась в том, что она никогда не знала, когда он это сделает. Как и все остальное в его жизни, что он принимал и когда, было покрыто завесой тайны. Хуан Педро был виртуозом сокрытия информации. Именно за это качество его и ценили. И Каталина никогда не знала наверняка, спит он или только притворяется. Нельзя было даже доверять его храпу. Единственным надежным сигналом того, что он спит, было движение глазных яблок под закрытыми веками. Но он, как правило, засыпая, закрывал лицо шляпой.

Хуан Педро не спал уже практически пять дней. Каталина понимала: долго он так не продержится. Ему нужен был сон. В спешке он даже забыл в машине шляпу. Каталина попыталась сделать так, чтобы от костра исходило как можно больше тепла и уюта. Хуан Педро зевнул, вышел из пещеры и посмотрел по сторонам. Все ясно, погода портится. Вернувшись, он перетащил рюкзак ко входу в пещеру, не выпуская винтовки из рук, лег и, положив голову на рюкзак, закрыл глаза.

Глава 3

Я сижу, свесив ноги. Подо мной расстелена белая бумага. Я голый по пояс. Молодой врач прослушивает меня стетоскопом. Стена сплошь увешана дипломами и сертификатами в рамочках.

– Дышите.

Я принялся добросовестно дышать.

– Еще.

Я снова послушно выполняю его требование.

– Еще разок.

Положив руку мне на грудь, он стал постукивать по ней другой рукой. Потом проделал то же самое и со спиной.

– Последнее время вы страдаете одышкой?

– Немного.

– Немного или все-таки ее ощущаете?

– Я живу на высоте трех с половиной тысяч футов над морем.

– Эти ощущения у вас уже были, когда вы там поселились?

– Нет.

– Как давно вы там живете?

– Десять лет или даже больше.

– Как давно у вас появились такие ощущения?

– Пару лет.

Он указал на антациды на столе.

– Как давно вы их принимаете?

– Очень давно.

Он нахмурился.

– И вы только сейчас обратились ко мне?

– Не хотел беспокоить по пустякам.

Он скрестил на груди руки.

– Когда-то вы были сильным, как бык, верно я говорю?

Я медленно покачал головой.

– Я и сейчас могу поднять свой собственный вес.

– Только не в последнее время.

Он повесил стетоскоп на шею.

– Вы страдаете вовсе не от несварения.

– А от чего?

– Вам, по-видимому, придется поставить несколько стентов. Но, пока я не завершу обследование, я не смогу сказать наверняка.

– Срочно?

Похоже, мой вопрос его удивил.

– Это от многого зависит.

– От чего?

– Ну, например, от того, хотите ли вы жить.

Я кивнул.

– Вы производите впечатление образованного человека, – заметил он, явно забрасывая удочку.

Я скептически хмыкнул.

– Я даже не закончил средней школы.

Он скрестил руки на груди и смерил меня критическим взглядом. Я внимательно рассматривал его дипломы на стене.

– Я прошел хорошую школу… но не в традиционном смысле этого слова.

Он вновь перевел взгляд на свой блокнот.

– Вам шестьдесят…

– …Два, – закончил я за него.

Он кивнул.

– У вас уплотнение в сосудах. Возможно, даже закупорка. Причиной может быть диабет. Но что это, точно я смогу сказать лишь после того, как получу данные эндоскопического исследования.

– И сколько это будет стоить?

Похоже, мой вопрос оставил его равнодушным.

– Это имеет для вас значение?

Я пожал плечами. Он заглянул в мою историю болезни.

– Вам могли бы все сделать бесплатно в ветеранской клинике. Хотя вы и сами, должно быть, это знаете.

– Я бы не позволил им оперировать даже мой труп.

– Прекрасно вас понимаю. – Он положил руку мне на плечо. – Почему вы не хотите, чтобы я назначил вас на следующую неделю? Процедура совершенно безболезненная. Вы тотчас почувствуете себя гораздо лучше.

– А если я не соглашусь?

– Ну… произойдет одно из двух. Вы либо внезапно умрете, либо, если не умрете, нам придется вскрыть вам грудную клетку, сломать большую часть ребер и попытаться сделать операцию на сердце.

– Не уверен, что медицина способна на такое, – пробормотал я.

Он наклонился ко мне.

– Это как понимать?

Я натянул рубашку.

– Хорошо, пусть будет на следующей неделе.

Он бросил взгляд на карман моей рубашки с пачкой «Кэмел».

– Придется отказаться от сигарет.

– Я их не курю.

Он рассмеялся.

– И готов поклясться, вы даже случайно не вдыхаете их дым.