Слезы небес - Мартин Чарльз

– Еще кофе, детка? – спросила она с певучим южным акцентом.

Прежде чем Джейк успел ответить, из телефона раздался предательский писк – свидетельство того, что Элли уже давно бросила трубку. Отчего ему стало еще муторнее на душе. Ни к кому конкретно не обращаясь, Джейк прошептал: «Извините». Затем встал, подошел к стойке, положил трубку и тихо поблагодарил официантку.

Оставив недоеденный стейк, он налил в термос свежий кофе и оплатил счет, оставив на столе вместо семи долларов двадцать. После чего тихо выскользнул на улицу, вежливо приподняв бейсболку при виде входившей в кафе пожилой пары.

Он вышел, отбивая тростью по бетону давно ставший привычным ритм, и каждый такой стук был сродни выстрелу, раны от которого никогда не заживают.

Заправив тягач, он расплатился на кассе за бензин, прихватил четыре упаковки кофеиновых таблеток «Но-Доз», после чего зашел в туалет и ополоснул лицо холодной водой. Просматривая спустя сорок восемь часов записи с камер видеонаблюдения закусочной, полицейские молча смотрели на то, как, перед тем как сесть в кабину тягача, Джейк сделал двадцать упражнений-прыжков «ноги вместе – ноги врозь» и столько же отжиманий. За последние два с половиной дня он проехал от Аризоны до Техаса, а оттуда до Миссисипи, где по дороге в Майами забрал цистерну горючего. Он очень хотел добраться до дома ко дню своего шестидесятилетия, но силы были уже не те. Веки стали тяжелыми, как камни. Ему оставалось чуть больше сотни миль пути, когда он позвонил Элли, чтобы сообщить ей, что уже дважды засыпал за рулем и больше не может рисковать.

Это известие отнюдь не вызвало у нее восторга.

Джейк бросил взгляд на мотель. Увы, у него в ушах еще звучало эхо ее голоса. Он понимал: его отсутствие Элли примет слишком близко к сердцу. И, добряк до мозга костей, Джейк Гибсон залез в кабину своего тягача и нажал на газ. В последний раз.

Взяв курс на юг, он вскоре выехал на 98-е шоссе, что тянулось вдоль береговой линии, и, наконец, по дороге на Апалачиколу, проехал Мексико-Бич.

На автостраде 30Е он свернул на запад. До объятий Элли оставалось всего семь миль. Джейк поддал газа. Он ездил по этой дороге уже сотни раз и непонятно, почему теперь летел на такой бешеной скорости, перестав обращать внимание на сигналы ограничения скорости и лежачих полицейских на узком участке трассы. Любой опытный водитель прекрасно знает: на подобной скорости масса и инерция просто не позволят огромной машине вписаться в поворот. По оценкам дорожной полиции, в том месте, где автодорога 30Е резко сворачивает на север, скорость тягача превышала сто десять миль в час. Именно там, в самой узкой точке полуострова, где дорога вплотную подходит к океану. Неудивительно, что в качестве границы между шоссе и водой дорожные рабочие воздвигли здесь, с левой стороны дороги, стену из гранитных валунов, каждый величиной с «Фольксваген». Сотни глыб, каждая весом в сотни тонн, громоздились одна на другой, составляя стену длиной в тридцать футов и высотой около двадцати. Мощную, неприступную, не позволявшую водам залива посягнуть на шоссе, а водителям – невзначай заехать в океан. «На камнях», как называли эту стену влюбленные парочки, любившие проводить здесь время за бутылкой вина. Рука об руку они взбирались по валунам наверх и усаживались там рядом с пеликанами, глядя, как солнце опускалось в воды залива окрашивая все вокруг в кровавые тона.

Великая стена мыса Сен-Блас пережила не один ураган, выдержала натиск армий сотен тысяч туристов.

Никто никогда не узнает, в какой конкретно момент Джейк Гибсон уснул за рулем. Известно только, что он уснул. Где-то около десяти часов вечера его «питербилт» налетел на каменную стену, с силой «Титаника» врезавшись носом в скалы. Острые камни вспороли цистерну с горючим – от кабины Джейка ее отделяли лишь несколько футов, – словно консервную банку. Прогремевший взрыв был слышен на расстоянии тридцати миль в Апалачиколе, а вспышка видна даже в Таллахасси, в ста милях отсюда. Завыли сирены, на место происшествия устремились пожарные расчеты и полиция, но из-за страшного жара они ограничились тем, что перекрыли шоссе, не подпуская никого близко к месту аварии. Им оставалось лишь одно: наблюдать за тем, как догорают останки тягача и цистерны.

Элли сидела на полу ванной комнаты с полупустой бутылкой «Джека Дэниэлса». Зареванная, шмыгая носом. Отсвет вспышки, блеснувшей в трех милях от ее дома, она увидела на белом кафеле ванной. Когда же увидела огненный шар, то моментально все поняла.

Жар в несколько тысяч градусов был таким сильным, что Элли и все ее гости были вынуждены стоять перед заграждением, устроенным в полумиле от места аварии, беспомощно вдыхая вонь горящей резины.

Так они простояли всю ночь напролет. К утру пламя утратило первоначальную мощь, и к месту аварии смогли подъехать первые пожарные расчеты. Правда, к тому времени там уже мало что осталось. Части стального каркаса. Оторванное взрывом, одно колесо откатилось на четверть мили и угодило в болото. Задний конец цистерны с горючим напоминал треснувшую пополам банку кока-колы. В центре взрыва оставался лишь выжженный в асфальте круг.

Камеры видеонаблюдения, установленные на столбах с сигнальными огнями, засняли Джейка за рулем примерно за милю до поворота.

С помощью компьютерной программы распознавания внешности и на основании свидетельств самой Элли, просмотревшей запись, удалось с абсолютной точностью установить, что в момент поворота на уходившее на север шоссе 30Е за рулем машины действительно сидел ее верный муж, Джейк Гибсон, в своей коронной промасленной бейсболке.

Увы, от самого Джейка Гибсона ничего не осталось.

Ни пряжки от ремня. Ни каблука от ботинок. Ни титановых часов, ни платинового обручального кольца, ни зубов, ни бронзового набалдашника от трости. Вместе с бо́льшей частью своего тягача Джейк просто испарился. Чудовищный характер его гибели породил самые разные домыслы. Теории множились ежедневно. Самая популярная сводилась к тому, что задолго до поворота Джейк уснул и всем своим весом навалился на руль, больной ногой нажав на педаль газа. Только этим можно было объяснить совершенно необъяснимую скорость грузовика. Вторая версия строилась на том, что четырехдневное накачивание организма кофеином привело к разрыву сердца и что Джейк был мертв задолго до поворота, и труп его – так же, как и в первой версии – повалился вперед. Третья версия, наименее популярная, утверждала, что Джейк умер от аневризмы, но финал был тот же, что и в первых двух. Наверняка никто так ничего и не узнал. Единственное, в чем ни у кого не было сомнений, – это в невероятной мощности взрыва, который зарегистрировали даже военные спутники, что вызвало недоумение и обеспокоенность в министерстве обороны. Реакция была предсказуемой: «Какой ужас!»

Место происшествия огородили желтой лентой и поставили маячки, однако подойти к нему все еще было невозможно из-за сильного жара. По словам пожарных, должно пройти не меньше недели, прежде чем центральная часть остынет и к месту аварии можно будет приблизиться. Зеваки качали головами, размышляли об Элли и злорадным шепотом выносили свой вердикт: «Не иначе как на этой женщине лежит проклятие. Все, к чему она прикасается, гибнет».

Всю ночь команды спасателей прочесывали береговую линию и прибрежные воды. Они исходили из предположения, что на такой скорости Джейка могло выбросить через ветровое стекло. По всей видимости, его тело перелетело через скалы и на противоположной их стороне упало в воду, где течение обычно бывает довольно сильным. Если так, то его наверняка унесло в океан.

Вполне естественно, эти поиски ничего не дали. И, как и все другое, все эти бесплодные попытки найти Джейка лишь усиливали мучительное осознание того, что Джейк умер страшной мучительной смертью. Осознание его трагической гибели давило на плечи Элли чудовищным бременем. Джейк, ее милый, работящий муж, месяцами крутивший баранку, чтобы у них на столе всегда была хорошая еда, а в сердце его жены царила радость, больше не вернется. Никогда.