Сороковой день недели - Юлия Поселеннова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот рассказ не для мужских ушей. Я отношусь к тому редкому типу женщин, которая была и слишком худой, и толстой. Нет, у меня, наверно, не было анорексии, и ожирения у меня тоже не было. Минимальный вес – 39 кг, максимальный – 70 кг. Но мне хватило.
Знаете, скажу сначала за худобу – когда перестаешь есть, через какое-то время голод пропадает. От слова совсем. И тебе начинает казаться естественным только пить. И постоянные взвешивания. Аааа, я поправилась на сто грамм, я толстая. К тому же у меня от природы очень массивные ноги, и они были таковыми даже при сильной худобе. Это не жир, это мышцы, я занималась бегом, но это меня дико раздражало. И я пыталась худеть еще.
Когда долго не ешь, еда становится неестественной. Это как жевать картон или бумагу. Тебе становится противно смотреть, как едят другие, и ты даже чувствуешь некое превосходство, и уже нормального телосложения девушки кажутся тебе жирухами и обжорами. Не дай бог не влезть в джинсы для 12-летних. Все – это трагедия века.
Как же я с этим справилась. Мне повезло. Однажды я просто посмотрела на себя в примерочной и увидела не молодую девушку, а мумиеподобное существо с плохой кожей, ввалившимися глазами и ногами кузнечика. И начала есть. Сначала насильно, но потом вернулся вкус, вернулась жизнь.
Как же я тогда поправилась? – спросите вы. Увлеклась. Наела достаточно большую для моего роста массу. И даже не замечала, что уже не очень красива, как и в случае худобы.
Опять спас случай и зеркало. Я начала худеть. Это было тоже нелегко, особенно после того, когда самым простым способом кажется просто не есть. Но я решила питаться правильно, описывать рацион не буду, не о нем речь. Я психовала, когда вес стоял, срывалась на пирожные, забрасывала упражнения, но, с переменным успехом, дошла до своей нормы, которую и держу уже больше десяти лет.
Да, можно сказать, что я не доходила до крайностей. Но это нисколько ни умаляет успехов. Каждый из нас может однажды посмотреть на себя в зеркало и увидеть критическим взглядом, нравится ли он себе или уже палка несколько раз перегнута. И не отчаиваться, если вдруг что-то не получается – если вы все делаете правильно, оно обязательно получится. Дорогу осилит идущий.
– Я люблю поесть, но делаю это в меру.– вслух сказала я. – Баланс – это та вещь, которую трудно соблюдать. Разве ты не согласен.
– Угу, – кивнул Саша, прожевывая очередной жирный кусок.
– Ты и рис тоже ешь, а не только мясо – заметила я.
– Угу – снова кивнул он, демонстративно отправляя в рот один, приправленный овощами рис. – Мммм – протянул он. – а без мяса тоже ничего. Но с мясом лучше, – заметил он, и начал обгладывать ребрышко.
X
Карма
Этот рабочий день не заладился с самого начала. Все завертелось от звонка подруги Дины, которая подсела на уши со своей очередной проблемой. Дина относилась к тем людям, которые могут из мухи раздуть крокодила с огромными зубами. Проблема не стоила и копейки, но подруга говорила о ней, как всегда, со свойственным ей трагизмом и виртуальным заламыванием рук. Речь шла об очередном расставании с парнем, с которым она сходилась уже четвертый раз. Мне оставалось только говорить «Да», «Нет» и иногда «Ну ничего себе!» Зачем я общаюсь с этой девушкой – не понятно, наверно, у каждой из нас, женщин, есть такая подруга. Ее проблемы нельзя решить, потому что их нет. Но когда я говорю, что я уже на работе и мне надо заканчивать разговор, она обижается. Мне не хочется обижать Дину, но я кладу трубку.
В работе администратора стоматологической клиники нет ничего сложного, как и в большинстве офисных работ, но выматывает морально она знатно. Начиная с того, что неадекватов везде намного больше, чем кажется на первый взгляд.
Сначала приходит мамаша с ребенком лет 12-ти, и просит сделать ему обезболивающее без укола. Я объясняю, что такой анестезии у нас нет, и она начинает орать, то ее дитятко боится уколов, у него ранимая душа, и вообще наш город – клоака, которая не может поспеть за новейшими мировыми тенденциями, где просто аэрозолью обезболивают, она читала. Я молча выслушиваю, понимая, что раз день начался с Дины, ничего хорошего от него не жди. Я спрашиваю, будут ли они записываться на прием.
– Разумеется, – отвечает мамаша и мы еще полчаса выбираем удобное ей время. То у нее косметолог, то она на встрече с клиентом, то ужин с мужем, то с любовником, то вообще незапланированная диарея. В общем, я записываю ее, и она, одним взглядом подозвав тихо ожидающего сына, берет его за руку и удаляется. Мне кажется, я поймала понимающий взгляд мальчика, говоривший: «А я так всю жизнь живу».
Потом приходит женщина явно пенсионного возраста, ярко накрашенная, в блузке с жабо сиреневого цвета и юбке-карандаш на два тона темнее. Она начинает довольно жестко говорить, что она работник налоговой, и если ей не сделают протезирование бесплатно, она нас всех по миру пустит. Я молча выслушиваю, объяснив только, что у нас есть скидки для пенсионеров.
– Вы меня оскорбляете, мне 45 только исполнилось! – не унимается она. – Я 30 лет работаю в налогах, я вам такое устрою, вы у меня все сядете.
На крики выходит наша старшая, и начинает объяснять бабуле, какие скидки мы можем ей посчитать. Та слушает, но перебивает постоянно, что еще можно посчитать. Когда сумма доходит до 50 % от изначальной, женщина успокаивается и записывается на прием. Старшая подмигивает мне, мол учись, пока я жива. Потому как все скидки она делала с завышенных цен, а официальный прайс налоговая бабуля почему-то не подумала спросить.
Под конец смены, в противовес этой, приходит скромная старушка в обветшавшей шали и костюме из шерсти в такую теплую погоду, который очень аккуратный, но явно видавший лучшую жизнь. Я считаю ей протезирование. На ее глазах появляются еле сдерживаемые слезы.
Она, оказывается, сделала бесплатное протезирование, как ветеран труда, но сделали ей настолько плохо, что она даже есть этими зубами не может, и у нее болят десны. А пенсия у нее, как у всех пенсионеров, не разгуляешься. Мне очень хочется ей помочь, и я зову старшую. Объясняю ей ситуацию и уговариваю сделать бабуле большую скидку, реальную,
