Сороковой день недели - Юлия Поселеннова

Первой мыслью было захапать кольцо, оно было таким красивым. Но я удержалась. Я спросила себя о Саше, и моя душа отозвалась гулким эхом – там больше не было для него места, он испарился, ушел, как растаявший на улице снег. Я пыталась позвать прежнюю любовь, но она не отзывалась, ее там не было. Все прошло.

– Чего ты молчишь? Кольцо не нравится? Давай я обменяю на то, какое понравится тебе, хотя бы примерь, вдруг я не угадал с размером, 16-й же?

– А ты маме сказал, что предложение мне делаешь?

– Опять ты про это, ей придется смириться, раз я принял такое решение. Но да, я ей не сказал, – передразнил он меня.

– А жить мы тоже с ними будем?

– Ну конечно, пока я не заработаю достаточно, чтобы мы взяли ипотеку.

– Саш, дело не в твоей маме, не в квартире или деньгах. Я не могу тебя обманывать, я тебя больше не люблю, правда. Мне очень тяжело это говорить…

– Это все этот мужик, да?! – хлопнул он рукой по столу. – Ты с ним спишь?!

– Думай, как хочешь! – я встала, оделась и пошла к выходу, так и не притронувшись ни к еде, ни к напиткам. Мозг разрывался на две меня – одна говорила «Ну ты и дурра, упустила мужика», а вторая хвалила за смелость. И тут раздался телефонный звонок. Это был Костя.

– Привет, можно тебя увидеть?

– Давай, подъезжай к тому кафе, где мы последний раз кофе пили, я сейчас туда приду.

– О, какая ты нарядная! – сделал комплимент Костя. Он, как ни странно, тоже был в костюме, только светло-синем. – Извини, что без цветов.

– Ну, у нас же не свидание? А нарядная я потому, что мне сегодня сделали предложение.

– Значит, ты выходишь замуж? – обреченно выдохнул он.

– Нет, я отказала.

Кажется, он облегченно вздохнул. У меня было конкретное дежа вю: опять разговоры о погоде, о жизни.

– Знаешь, мне предлагают очень престижную и высокооплачиваемую работу в Москве. Плюс, я наладил бизнес, что он работает и без моего участия. Я подумал, может, ты поедешь со мной? – наконец решился и сказал он.

– В качестве кого я с тобой поеду?

– В качестве моей будущей жены, – посмотрел он мне в глаза. Я начала истерично смеяться, да так,ч то соседние столики обернулись.

– Чего смешного я сказал? – обиделся мужчина.

– Кость, почему у тебя до сих пор не было жены?

– Наверно, потому что я не поддонок, – честно признался он.

– Нет, хотя да, ты слишком положительный. Но я не об этом. Просто в сердце и от тебя эхо. Я до сих пор никого не любила. Даже к Саше я скорее привыкла, чем любила. Наверное, я набитая дурра – мне сегодня второй раз делают предложение, и я второй раз отказываю. Прости! Я верю, у тебя все получится.

Я вышла в начинавшейся снегопад и пошла на остановку. Вот так, на каблуках, без шапки ив тонких колготках.

XXX

V

I

Дочки-матери

– Мам, привет! Только не начинай свою песню, мне надо встретиться с тобой, я уезжаю.

– Ну и куда тебя черти несут на это раз?

– Честно, пока не знаю.

– А что там с твоим ухажером?

– Мы расстались.

– Ну ты и идиотка. У него же денег много было.

– Мам, я просила. Давай встретимся, это моя последняя просьба.

– Ой, только не надо этих громких слов. Ладно, говори, куда подъехать?

Мы встретились в торговом центре. Мама отказалась от еды и напитков, у нее всегда был нездоровый пунктик по брезгливости, что не мешало ей разводить свинарник дома.

Я честно пыталась объяснить ей, что было не так в моем воспитании, я пыталась закрыть этот гештальт, но на меня сыпались упреки в ответ.

– Мам, недостаточно просто родить ребенка, нужно его воспитать, дать хоть какую-то опору, а, главное, любовь. Я ни разу не слышала от тебя, что ты меня любишь, ни разу за всю жизнь.

– А тебе было недостаточно, что ты была сыта и одета? Что ты жила под крышей?

– Я мечтала о пачке молока и сама пекла блины на воде и муке, это ты называешь сыта? И ходила в обносках, причем, не всегда женских. А ты при этом не работала.

– У меня плохое здоровье, ты знаешь. Тогда все так жили. И вообще, не учи меня. Мы так жили веками. Никто никому не говорил слов любви, это глупые женские романы. Я вышла замуж за того, кого мне указала бабушка. Да, я ему изменяла, но все так жили. Мне никогда не говорили, что меня любят. Это у вас сейчас всякие психотерапевты, модное слово это, как его…когнитивные диссонансы, гештальты и тому подобная хрень для выкачивания денег, а у нас были дом, работа и пеленки.

– У тебя не было работы.

– Зато был пьющий муж, с которым нельзя было развестись, потому как общество осудит, и мама прогонит из дома. Ты просто глупая, и не понимаешь, что все твои современные замашки с жиру. Все себя ищите, а надо замуж выходить, детей рожать, а потом и помереть можно, если дети получились, конечно.

– Зря я тебе все это говорила. Ладно, к сожалению, мы не можем понять друг друга, но я тебя всегда любила, хоть ты меня и нет.

Я встала, мать молчала и не смотрела на меня. Когда я уже прилично отошла и тихонько оглянулась, мне показалось, как она крестит меня мне вслед. Но, может, это был обман бокового зрения.

Эпилог

Вот я люблю кофе. И люди, они тоже как кофе. Вам натуральный или растворимое? Вот я до сих пор была растворимое, а, может, и останусь им всю жизнь.

Натуральный кофе надо уметь сварить. Нужно знать пропорции, время варки, следить за ним, чтобы все было правильно, добавить нужные ингредиенты, например, кто-то добавляет щепотку соли, кто-то пол ложки сахара, кто-то щепоть корицы, каждый на свой индивидуальный вкус. Но всегда это труд. Растворимое не требует труда, засыпал ложку из банки и готово. Поэтому и получается «оно».

Я еще не решила, куда поеду. Может, рвану в столицу, а, может, променяю на тихий провинциальный городок, где начну все сначала. Главное, не тащить с собой себя, а обновить версию. Ничего не поздно, и ничего не рано, пока мы живы.

Я бегу от себя, но далеко ли мне удастся убежать? Может, я наконец прибегу и смогу отдышаться.

Для подготовки обложки издания использована фотография автора Юрия Александровича Романенкова.