Сороковой день недели - Юлия Поселеннова

– Горжусь тобой, Саня! Мои уроки не прошли даром. Раскидал тех сопляков, как тараканов. Ты должна быть ему по гроб жизни быть благодарна. – усмехнулся он, пожимая руку моему мужчине. Я недоумевающе посмотрела на него. – Да шучу я. Правильно он все рассказал. – подмигнул Брюс, вытаскивая ведро шашлыков из багажника.

Нам оставалось только собирать дрова, и развлекать громилу анекдотами, которые он и сам травил, не стесняясь сальных шуточек. Я была там единственной девушкой, все парни семейные, жены с детьми сидят, а они еще маленькие, чтобы наблюдать, как бати напиваются.

Друзей было трое. Второй рыжий, невысокий и молчаливый, третьего я окрестила Гарри Поттером, потому как очень внешне походил на героя Джоан Роулинг. У него даже было что-то наподобие шрама, который, по его рассказам, оставил, нет, не Воландеморт, стакан, прилетевший в него во время ссоры с женой. Вообще, жена Антона, того самого Поттера, отличалась истеричным нравом, но он относился к этому с юмором. Однажды она нашла у него в кармане презерватив и устроила истерику. Он начал рассказывать, какая это в походе незаменимая вещь, что в него можно положить спички, чтобы не отсырели и не промокли, набрать воду и так далее. После чего напомнил, что она сама его туда положила, когда они собирались ночевать у друзей, чтобы он не заделал ей второго ребенка, так как она с первым намучалась в беременность. Глаза жены надо было видеть. Но по морде он все равно получил.

Брюс Ли, точнее Олег, притащил семиструнную, переделанную в шестиструнную гитару, на которой, наверно, играла еще его бабушка, и, под тихое потрескивание дров в костре начал орать Гражданскую Оборону, крайне фальшиво, но очень душевно.

Я осмелела и попросила гитару. Сыграла пару песен Мельницы, подходивших под настроение. Всем понравилось, кроме Олега. Он пробубнел что-то типа – я такое не слушаю. Рыжий Дима, неожиданно выдал критику:

– Поешь неплохо, но гитара тебя не слушается. Но лучше, по крайней мере, чем ты орешь, китайский пасечник.

– Ты бы молчал, как всегда. – обиделся громила. – И не подлизывайся к девушке, она занята, а у тебя двое детей.

– А ты петь научись, а не горло драть не в той тональности. Ты в ноты попадаешь, но каждый раз не в те. Больно слушать.

– Ах ты крыса консерваторская. – встал Олег, и они принялись шуточно драться, показывая чудеса бесконтактного боя.

Вечер закончился отлично, Саша повез меня домой.

– Ну что, как тебе мои друзья? – спросил он после некоторой паузы.

– Мне-то отлично, а как я им? – взволнованно спросила я.

– Судя по тому, что они не сказали мне бежать от этой мымры, ты им понравилась. Они всю дорогу хотят сосватать меня, но опять же всю дорогу бракуют моих девушек.

– А у тебя их много было, кобелина? – притворно возмутилась я.

– Ты у меня первая…кто не знает, что я не ем куриных яиц.

Он врубил Металику, и мы понеслись по ночной дороге вперед, к тому самому светлому будущему, которое не смогли достичь коммунисты.

VIII

Изменить мир

Хочешь изменить мир – начни с себя! – гласит известная мудрость. Я и начинаю.

Мы гуляем с Сашей по парку. Разговариваем о том, о сем. Я люблю свой город, честно. Я люблю его маленькие улочки и широкую центральную дорогу, древние строения и новейшие здания, люблю его дневную и ночную жизнь. Город дышит и живет своей жизнью, ведь мы все делаем его таким, какой он есть.

И вот тут и закрадываются сомнения – а правда ли люди стремятся к лучшему? Люди видят несправедливость, люди видят грязь, люди кидают мусор на дорогу, люди переходят улицу в неположенном месте и на красный свет, люди ругают власть, но это, как и раньше, не идет дальше кухонь. Люди, те самые, что созданы по образу и подобию, плюют себе под ноги, наступают в эту слюну, размазывают ее своими сапогами, а потом говорят, а почему это за нами сразу не затерли, почему за нами не бегают невидимые гномики, которые будут убирать за нами всю ту грязь, что мы создаем.

– Посмотри, ну неужели сложно выкинуть бутылку в мусорку? – спрашиваю я, наблюдая, как под порывом ветра пластиковая тара из-под Колы прокатывается у меня под ногами. Я поднимаю ее, и кладу в урну.

– Ты думаешь, что этим научишь следовать своему примеру? – спрашивает мужчина.

– Я думаю, что стоит хотя бы самому вести себя культурно. – парирую я.

– Может быть, ты будешь ходить за всеми горожанами и подбирать за ними, соберешь команду тимуровцев, тех самых, что горят желанием изменить мир к лучшему и переводить бабушек через дорогу, объявишь еженедельные субботники и вообще баллотируешься в правительство. А потом мировое господство, покорение внеземных цивилизаций и общий хеппи энд под вой триллионов голосов во всех уголках бесконечной вселенной.

– А еще хорошо бы дать свободу домашним эльфам, раздать всем по носку, и освободить всех студентов и школьников от разрушающих их тонкую ранимую душу экзаменов. И им всем тоже раздать по носку.

– Которые они будут носить каждый день вместо галстука или положат в левый карман у сердца, в знак вечной признательности.

– Тогда они должны быть свежие, иначе случится интоксикация. Или хотя бы свежевыстиранными.

– По-моему, ты заговариваешься, – заключил Саша.

– А по-моему, мы сейчас открыли новый способ избежать плохой оценки – это носки недельной давности вместо галстука. А лучше всего их положить в зачетку в виде закладки, и надеть противогаз и огнеупорный костюм.

– И экзоскелет, на всякий случай.

Посмеялись, купили мороженое и пошли дальше.

Я делаю вывод, что нам пока рано переходить к вопросам всемирного порядка, религии, и политики. Чтобы увидеть, каков человек внутри, его, как мандарин, надо сначала очистить от защитной кожуры. Истинный вкус почувствуешь только тогда, когда проявишь терпение.

IX

Толстый и тонкий

Я приготовила плов, и мы сидим и ужинаем. Саша сегодня снова остается у меня ночевать. Завтра у меня выходной, а он на машине. Ему все равно, откуда выезжать.

– Моя бывшая девушка сидела на диете, и меня заставляла. Кроме того, она была почти веган. – Сокрушается мужчина, отправляя в рот огромный кусок баранины. – Я так люблю плотно поужинать. А у нее всегда на ужин был салат из морской капусты. Жуть!

– А тебя не учили не вспоминать бывших за столом? – возмутилась я, не успев донести вилку до рта.

– Я высказываю почтение твоим кулинарным способностям. – как ни в чем ни бывало ответил он.

– Как-то очень издалека высказываешь, – заключила я.

– И вообще, зачем сидеть на диетах? Я не сторонник жира и целлюлита, но и костяшки не люблю. А у вас, женщин, прямо какая-то мания.