Держава (том первый) - Валерий Кормилицын

Но каковы волынцы? — напомнил государю фронтовой эпизод Рубанов. — Сорок человек третьей стрелковой роты, с помощью шанцевого инструмента и ружей, взобрались на крутую вершину и штыками выбили неприятеля.

Глаза императора загорелись задорным блеском.

— А какие трудности, Максим, мы перенесли с тобой на Шипкинском перевале.

— Конечно помню, Ваше величество, а каким молодцом вы себя там показали… Ведь мороз, метель, да что там метель, снежный ураган, — расстегнул пуговицу кителя от жары Рубанов, но тут же вновь её застегнул, дабы не нарушать форму одежды, — снега три четверти аршина выпало, а в некоторых местах по полутора сажен, и в таких условиях мы держали оборону.

— Ваш батюшка, генерал–лейтенант Аким Максимович Рубанов, помнится, получил там ранение.

— Никак нет, Ваше величество, ранение он получил при взятии Плевны. А особенно его подкосила гибель Вашего родителя от бомбы полячишки Гриневицкого. Батюшка пережил своего любимого императора на десять дней и 11 марта 1881 года ушёл из жизни…

— Да-а, Рубанов, скоро я увижу наших родителей, — загрустил император.

— Да что вы, Ваше величество… — не закончив фразы, Максим умолк.

Они были военные люди и не раз встречались со смертью. Он видел, что император очень и очень плох.

— Всё в руках Божьих! — задумчиво произнёс Александр. — О России мысли мои… Ведь скажи по совести, — взглянул он на друга, — рано сыну садиться на престол… Рано! Я рассчитывал ещё лет пятнадцать–двадцать править Россией. Мне ведь только пятидесятый год… Не подготовил наследника.., не подготовил. Рубанов, будь другом, принеси мороженого, лоб что–то взмок, — сменил тему монарх.

— Ваше величество, — стушевался Максим, — врачи же запретили.

— Я что тебе, уже не государь? — перебил его Александр, и через несколько минут с удовольствием объедался мороженым. — Всю жизнь люблю то, что вредно, — подвёл он итог.

____________________________________________

Поезд, стуча колёсами на стыках рельсов, вёз Алису Викторию Елену Луизу Беатрису, принцессу Гессен—Дармштадскую в Россию.

Временами сердце замирало от того неизвестного, что ожидало её в этой необъятной снежной стране, царицей которой ей предстояло стать.

«И я, внучка английской королевы Виктории, достойна этого».

Необъяснимое беспокойство заполняло душу и не давало спать молодой двадцатидвухлетней принцессе.

«Ну чего я волнуюсь? — успокаивала себя, подбивая кулачком мягкую подушку и вслушиваясь в однообразный стук колёс. — Ведь я еду к любимому человеку, к своему Ники. В первый визит Россия и общество не приняли меня.., но это было очень и очень давно, целых пять лет назад… И что тогда я из себя представляла? Гадкого утёнка. Плохо одета в сравнении с русскими аристократами, но за это должно быть стыдно моему отцу, герцогу Людвигу, и лишь от этого я была стеснительная, нервная и надменная. К тому же тогда я просто гостила у своей сестры Эллы, супруги великого князя Сергея, царского брата, а теперь… — поднялась она с мягкого дивана, включила свет и достала из шкатулки кольцо с розовой жемчужиной, браслет с крупным зелёным изумрудом и бриллиантовую брошь с сапфиром. — Подарки моего Ники к помолвке», — поцеловала каждую из драгоценных вещей.

«С ума сойти, — открыв глаза, подумала спавшая на соседнем диване репетиторша по русскому языку мадам Шнайдер, — будет что рассказать Марие Фёдоровне.., украшений никогда не видела.., целуется с ними», — сделала вид, что крепко спит.

«А вот и подарки императора Александра, — достала из небольшого ларца изумительное жемчужное ожерелье, но целовать его не стала. — Шнейдрисса говорила, что сделал его знаменитый дворцовый ювелир Фаберже, — глянула на свою соседку по купе, которая в это время начала громко храпеть, чтоб сойти за спящую. — Как это по–русски? Храпит по–коровьи, — примерила ожерелье. — Как императорская чета не противилась, а вышло по–моему, — радостно подумала она, — Ники стал женихом, а скоро будет и мужем».

Здоровье императора вновь начало ухудшаться и на этот раз всем стало ясно, что конец близок.

Надежд не оставалось.

В Ливадию приехали братья царя, великие князья Сергей и Павел.

По просьбе митрополита Палладия в специальном поезде королевы эллинов Ольги Константиновны и матери её, великой княгини Александры Иосифовны прибыл в Севастополь священник Иоанн Кронштадский, чей портрет висел в каждом доме православного русского человека. Из Севастополя в Ялту они отправились на военном корабле «Память Меркурия».

При дворе царила неразбериха. Министр двора Воронцов—Дашков устраивал прибывавших и прибывавших гостей, и абсолютно забыл о существовании принцессы Алисы, которой пришлось добираться до Крыма как обычной пассажирке, хотя по протоколу двора невесте цесаревича полагался специальный поезд.

Чтобы напомнить о себе, она телеграфировала, что желает как можно скорее принять православие.

Духовник императора пресвитер Янышев загордился, услышав о таком желании, ведь это он весной вместе с цесаревичем ездил в Кобург, где в то время проживала Алиса, дабы «направить её на путь истинный и обратить в православие».

Всполошившийся жених срочно отправился в Симферополь встречать наречённую.

— Боже, что за радость встретить тебя у себя на родине и быть рядом, — нежно целовал свою невесту.

Русский император был прост в еде и одежде, чем заслужил реплику королевы Виктории: «Что это монарх, которого она не считает джентльменом».

Но королева ошибалась. Русский царь был настоящим джентльменом!

Для встречи невестки и сына он с трудом поднялся с постели, облачился в специально пошитую для этого парадную генеральскую форму.

А ведь только вчера, 9 октября, он принял своего духовника и приобщился перед смертью Святых Тайн.

Он знал, что обречён.

— Сашка, ты же болен, лежи в постели, — умоляла его жена.

— Дагмара, ты не понимаешь, я должен приветствовать будущую императрицу стоя, а не лёжа.

От слов «будущую императрицу» Мария Фёдоровна чуть не потеряла сознание.

«Господи! Неужели когда–нибудь это случится…», — стоя рядом с мужем, думала она, глядя на коленопреклонённых сына и невестку, получающих благословение царя.

В этот же день император узнал о приезде Иоанна Кронштадского.

Александр очень ценил отца Иоанна, мысли коего о России созвучны были с мыслями самого императора, и ему вспомнился рассказ Победоносцева о встрече со священником: «Когда секретарь доложил, что отец Иоанн прибыл, я несколько времени продержал его в приёмной, и затем пригласил в кабинет. Пастырь не выглядел раздражённым: — Говорят, святой отец, что вы творите чудеса? — обратился к нему. Я, Ваше величество, как вы знаете, религиозный человек, и верю в догматы православной церкви, и в то, что раньше умели творить чудеса, но чтобы сейчас. Ведь ходит легенда, что как–то его позвали причастить умирающую девочку. Он глянул в лицо умирающего ребёнка, и душа зашлась от жалости. Тогда вместо отходной он прочёл молитву о здравии… И больная перестала задыхаться. «Будет жить», — положил ладонь на лоб девочки, и поражённая мать увидела слабый румянец на щеках дочери. Упала она на колени перед отцом Иоанном. Девочка выздоровела. Или случай на Соборной площади, свидетелями которого множество людей. Увидел пастырь мальчика с повязкой на глазах. «Что с ним?» — спросил у отца. Тот обьяснил, что ребёнок высунулся из окна вагона и искры от паровоза ожгли глаза. После этого сын ослеп. — «Доктора говорят, что зрение не вернётся». — «Вернётся!» — произнёс священник и, перекрестив, осторожно снял повязку, под протестующие речи отца. Каково же было потрясение родителя, когда мальчик бросился к нему со словами: «Папа, я вижу!» Отец ребёнка был лютеранен, но он попросил Иоанна крестить его с сыном в православную веру.

Об этом писали многие газеты. Так вот, Ваше величество, на мой вопрос о чудесах он ответил: «Творю не я, а Бог по моей молитве!» Так он сказал это, что понял я — предо мной стоит святой!.. И я, тайный советник и обер–прокурор Святейшего Синода пал пред ним на колени и попросил: «благослови отче!» И после с благодарностью поцеловал его руку. Простому батюшке. Вот оно — чудо! Ведь предо мной епископы потеют от страха…».

«Мне обязательно следует увидеть преподобного и помолиться с ним, — решил император. — Не за себя… За Россию!» — велел пригласить к себе отца Иоанна.

В отличие от Победоносцева, он сразу приказал провести в кабинет священника и встретил его стоя, как особу, равную по значению себе. Государь поклонился святому отцу и произнёс:

— Я не смел сам пригласить вас в такой далёкий край России, — мучился он от одышки, но продолжал, — однако, когда великая княгиня Александра Иосифовна предложила мне пригласить вас в Ливадию, я с радостью согласился на то и благодарю, что вы прибыли.

При виде государя отец Иоанн понял, что он обречён.